Брайан Фриман - Казино "Шахерезада"
– К тому же Бони знал Лео, слышал, как тот говорит.
– Я, кстати, тоже, – вставил Хэмфри. – Действительно, речь у него была такая. Ну, спасибо вам за то, что доставили нам с Харви удовольствие поучаствовать в игре.
– Это вам спасибо. Что бы мы без вас делали, – отозвался Страйд. – У Бони на руках были все карты.
Харви рассмеялся. Пес перепрыгнул к нему с кресла Хэмфри и начал устраиваться на коленях.
– Привыкай к Лас-Вегасу, парень. Здесь у нас так – когда нет козырей, приходится блефовать.
В тот же день, ближе к вечеру, Страйд подвез Серену к зданию полицейского управления, а сам отправился в больницу. Запах антисептика напоминал ему о тех днях, что он провел в больнице Дулута возле Синди, держа в руках ее ладонь, которая с каждым днем становилась все тоньше и слабее и в конце концов выскользнула и повисла. Синди умирала на его глазах, в теплой палате, а за окном кружил и падал на землю снег. Страйд попытался отогнать тягостные воспоминания.
Проходя по лабиринту коридоров, в открытые двери палат он видел лежавших на кроватях пациентов. Возле некоторых суетились медсестры. Иногда рядом с больными сидели родные. Как он тогда.
Страйд заблудился. Пришлось расспрашивать дорогу у проходившей мимо санитарки. Добродушная немолодая женщина, терпеливо выслушав его, объяснила, в какую сторону идти. Страйд нашел нужную дверь, она оказалась закрытой. Он нервно покрутился возле нее, решая, что лучше сделать, – постучать, войти без стука или подождать. В таких местах Страйд почему-то терял уверенность и силы.
Внезапно дверь отворилась, появился мужчина. Очень высокий, он заполнил собой весь проем.
– Извините, – произнес Страйд, понимая, что выглядит глупо, – я ищу Аманду Гиллен.
Мужчина кивнул. Страйд смотрел на него снизу вверх, удивляясь его на редкость приятной внешности. Подобных красавчиков ему еще не доводилось видеть. Он словно сошел со страниц каталогов «Аберкомби» начала тридцатых годов. С идеальными чертами лица, в безукоризненно подогнанном по фигуре костюме.
– Она здесь, – ответил он. – Я – Бобби.
Страйд замер от неожиданности.
– Бобби? – повторил он, сдерживая изумление.
Он совсем не таким представлял партнера Аманды. Нет, не уродом, конечно, но и не экранным героем.
– А вы – Страйд? – спросил Бобби. – Приятно с вами познакомиться.
Они протянули друг другу руки. Страйд отметил, что пожатие у Бобби не просто крепкое, а каменное.
– Хочу поблагодарить вас за поддержку, которую вы ей оказывали, – продолжил Бобби. – Вы первый, кто…
Страйд избавил его от ненужной патетики, перебив вопросом:
– Могу я ее видеть?
– Разумеется, заходите. А я отправляюсь за кофе. – Бобби немного помолчал. – Состояние у нее неплохое. Лучше, чем внешний вид. Придется еще полежать тут, но врачи утверждают, что все будет нормально.
– Я очень рад.
– У нее немного кружится голова от обезболивающего. В нем есть морфин. Но Аманда все понимает и может говорить.
– Не беспокойтесь, я не стану утомлять ее, – пообещал Страйд.
Бобби направился по коридору. Страйд заметил, что женский медперсонал провожает его восхищенными взглядами.
Он шагнул в палату, осторожно прикрыв за собой дверь и сразу наткнулся на невысокую ширму. Он зашел за нее, и сердце защемило от жалости. Хотя Бобби и сказал ему, что Аманда идет на поправку, ее бледное лицо, беспомощно вытянутые вдоль тела похудевшие руки напомнили ему о Синди. С десяток проводов тянулись из-под одеяла к приборам, на дисплее шли синусоиды. Нос Аманды закрывала прозрачная маска, куда через трубки поступал кислород. Рядом с кроватью стояла капельница. Волосы Аманды лежали на подушке спутанными слипшимися прядями, глаза были закрыты. Простыня складками собралась на ее талии.
Страйд присел на стул рядом с кроватью. Молчал, не желая разбудить Аманду. Он вспомнил свое прошлое, и на глаза навернулись слезы, в горле запершило.
– Привет.
Вскинув голову, Страйд увидел, что Аманда устало смотрит на него. Голос прозвучал тихо, словно ей стоило большого труда набирать и выдыхать воздух.
Страйд пожал ей руку.
– Бобби сообщил, что тебе уже лучше.
– Чертовски все болит, – призналась Аманда.
– В следующий раз не суйся никуда одна.
Пошевелив рукой, она нащупала его пальцы. Страйд негромко рассмеялся.
– Говорят, две медсестры упали в обморок, когда стали раздевать тебя в приемном отделении, – произнес он.
Губы Аманды сложились в слабую улыбку. Страйд опять пожал ее руку.
– Ты меня очень напугала.
– Извини.
– Бобби не говорил тебе, что мы его взяли?
Она кивнула и подняла большой палец.
– Есть еще кое-какие хорошие новости. – Страйд покосился на дверь, убедился, что она плотно закрыта, и принялся рассказывать Аманде обо всем, что произошло в последние дни. О Бони. О Мики. О крупном разговоре с Сереной. Аманда заслуживала его тайн.
Когда он закончил, Аманда ткнула в него пальцем и прошептала:
– Ты настоящий мужчина.
– Как и ты! – вырвалось у Страйда, и они оба рассмеялись: Аманда – беззвучно, а он так, что едва не свалился со стула.
Страйд почувствовал облегчение. Выговорившись, он будто сбросил тяжелый груз и сразу забыл о нем. Аманда действительно выздоравливала, хотя и не могла смеяться, зато улыбалась, радуясь вместе с ним.
– Ну чего? Показать? – задала она ему тот же вопрос, что и в первый день их знакомства.
– Нет, спасибо. Обойдусь.
– Ну как хочешь, – пробормотала Аманда. Глаза закрывались. Она устала.
– Давай отдыхай. Я пойду. – Страйд поднялся со стула.
– Как Серена?
– В полном порядке.
Аманда глубоко вздохнула и вздрогнула от боли. Прошло несколько секунд, и она снова проговорила:
– Ну а как ты?
Страйд поймал себя на мысли, что ему хочется рассказать Аманде все о себе. О том, как с потерей жены его жизнь вдруг потеряла всякий смысл. О встрече с Сереной. И о шоке, который он испытал, столкнувшись лицом к лицу с Лас-Вегасом и его пороками. О своих чувствах после того, как Серена призналась, что спала с женщиной. О грызущих его сомнениях, о трудном выборе, который предстояло сделать – продолжать работать здесь или уехать.
Но Страйд молчал. Так было легче. Он выскользнул из палаты, оставив Аманду. Она заснула, ее грудь мерно вздымалась и опускалась, пульс, участившийся от разговора, слабел. Страйд тихо прикрыл за собой дверь. У противоположной стороны коридора в кресле сидел Бобби с чашкой кофе в одной руке и раскрытым журналом – в другой. Он взглянул на вышедшего из палаты Страйда, и тот прошептал:
– Спит.
Бобби кивнул.
Страйд услышал трель мобильного телефона в кармане куртки. Проходившая мимо медсестра укоризненно посмотрела на Страйда. Он пробормотал извинения, добавив, что является офицером полиции, торопливо отошел в дальний угол и вытянул телефон:
– Страйд слушает.
– Детектив, – раздался в телефоне женский голос с иностранным акцентом, – меня зовут Флора Капати. Я содержу приют для престарелых дам на Баулдер-Стрип. Ваш номер мне сообщили в полицейском управлении Лас-Вегаса.
Страйд удивился.
– Да, миссис Капати. Чем могу вам помочь?
– У меня живет одна дама, ее зовут Беатрис. Так вот она утверждает, что вы совершили очень большую ошибку. В последние два дня она постоянно повторяет эту фразу. Потому я и решилась связаться с вами.
– Ошибку? Какую ошибку?
– Ну, я точно не знаю. В общем, Беатрис утверждает, что знала Амиру Лус.
Глава 55
Собравшиеся полюбоваться разрушением «Шахерезады» напоминали изголодавшихся по крови древних любителей казней. Тысячи зрителей топтались на автостоянке и зеленых лужайках, устремив взоры на здание старого казино. Люди толкались и вытягивали шеи, желая лучше рассмотреть событие, поминутно глядя на часы. Приближался полдень. Время казни.
Близлежащие улицы были перекрыты, а машины направлялись в объезд, западнее и восточнее. Наиболее ретивых зевак полицейский кордон удерживал на безопасном расстоянии от взрыва, но достаточно близко, чтобы они не пропустили ни секунды драматического действия. Вверху кружили вертолеты с камерами – это телевизионщики готовили горячие репортажи к шестичасовым выпускам новостей. Страйд уловил запах жареного мяса и догадался, что это обитатели Чарлкомб-Тауэрс устраивали на громадных лоджиях пикники в ознаменование важного события. Сегодня все превратились в вуайеристов.
Разумеется, и Бони тоже сидел на лоджии, один, на верхнем этаже дома, с бокалом виски в руке, как и все, боясь пропустить любую деталь. Впервые он не находился в центре внимания. Бони ждал появления дочери. Ждал секунды прощания с Амирой. Теперь уже навсегда.
