Стиг Ларссон - Девушка, которая играла с огнем
В субботу Бублански позвонил Соне Мудиг в десять утра. Она проспала в этот день до девяти, потом возилась с детьми, пока муж не увел их на прогулку, чтобы заодно купить что-нибудь вкусненькое.
– Ты читала сегодняшние газеты?
– Вообще-то нет. Я проснулась только час назад и была занята с детьми. Что-нибудь случилось?
– Кто-то в группе сливает информацию прессе.
– Это мы давно уже знаем. Кто-то несколько дней назад передал им данные медицинской карточки Лисбет Саландер.
– Это сделал прокурор Экстрём.
– Да что ты?
– Конечно он. Это же ясно. Хотя он, разумеется, никогда в этом не признается. Он старается подогреть интерес, когда ему это выгодно. Но это другое дело. Некий журналист по имени Тони Скала беседовал с кем-то из полицейских, который слил ему кучу информации о Мириам Ву. Между прочим, там были детали, всплывшие вчера на допросе. Как раз это мы собирались придержать, и теперь Экстрём в ярости.
– Вот черт!
– Журналист не называет имен. Он описывает свой источник как «человека, занимающего ведущее место в процессе расследования».
– Скверно, – сказала Соня Мудиг.
– Один раз в статье источник упомянут как «она».
Соня промолчала двадцать секунд, переваривая услышанное. В следовательской группе она была единственной женщиной.
– Бублански, я не говорила ни слова ни одному журналисту. Я не обсуждала ход следствия ни с одним человеком извне. Даже со своим мужем.
– Я верю тебе и ни секунды не думал, что информацию сливаешь ты. Но к сожалению, так думает прокурор Экстрём. Сейчас в выходные на дежурстве сидит Ханс Фасте и не скупится на всякие намеки.
Соня Мудиг почувствовала вдруг, что ей стало нехорошо.
– И что же теперь?
– Экстрём требует, чтобы тебя отстранили от следствия до тех пор, как этот вопрос не прояснится.
– Но это же какое-то безумие! Как я докажу...
– Ты не должна ничего доказывать. Доказывать будет тот, кому поручено расследование.
– Я знаю, но ведь... Черт знает что! Сколько времени займет расследование?
– Расследование уже проведено.
– Что?
– Я спросил. Ты сказала, что не сливала информацию. Таким образом, дело расследовано, и мне осталось только написать соответствующий рапорт. Встретимся в понедельник в кабинете Экстрёма и зададим вопросы.
– Спасибо тебе, Бублански!
– Не стоит благодарности.
– Однако проблема осталась.
– Я знаю.
– Если я не сливала информацию, то, значит, это сделал кто-то другой из нашей группы.
– У тебя есть предположения?
– Сгоряча я бы сказала, что это Фасте... Но на самом деле я так не думаю.
– Тут я склонен с тобой согласиться. Но от него можно ждать всякой подлости, а вчера он по-настоящему разозлился.
***Бублански любил прогуляться пешком, когда позволяли время и погода, – таким образом он поддерживал себя в форме. Он жил в Сёдермальме на улице Катарина-Бангата, неподалеку от редакции «Миллениума», как, впрочем, и от «Милтон секьюрити», где раньше работала Лисбет Саландер, и ее квартиры на Лундагатан. Кроме того, от его дома можно было дойти пешком до синагоги на Санкт-Паульсгатан. И в субботу он обошел все эти места.
В начале прогулки его сопровождала его жена фру Агнесс. Они были женаты уже двадцать три года, и все эти годы он был ей верен и ни разу не изменял.
Они немного побыли в синагоге и побеседовали с раввином. Бублански был из польских евреев, а семья его жены – вернее, та ее часть, которая пережила Освенцим, – происходила из Венгрии.
После синагоги они разошлись в разные стороны: Агнесс собиралась пойти в магазин, а ее супруг хотел продолжить прогулку. Он чувствовал потребность побыть в одиночестве, чтобы хорошенько поразмыслить над сложным расследованием. Тщательно обдумав все действия, произведенные начиная с Великого четверга, когда дело легло на его стол, он нигде не нашел значительных упущений.
Ошибкой было, что он не послал кого-нибудь сразу по свежим следам осмотреть рабочий стол Дага Свенссона в редакции «Миллениума». Кто знает, что успел забрать оттуда Микаэль Блумквист до того, как у него дошли до этого руки и он самолично проверил стол.
Второй промашкой было то, что следствие не узнало о приобретении Лисбет Саландер автомобиля. Однако Йеркер Хольмберг доложил, что в машине не обнаружено ничего интересного. Кроме оплошности с автомобилем, вся работа следствия была произведена как нельзя более тщательно.
На Цинкенсдамме он остановился перед одним из киосков и задумался, глядя на заголовки на первой странице какой-то газеты. Паспортная фотография Лисбет Саландер была помещена там в верхнем углу, основное внимание теперь уделялось уже другим новостям. Заголовок гласил:
ПОЛИЦИЯ ОБНАРУЖИЛА
ЛИГУ САТАНИСТОВ, СОСТОЯЩУЮ ИЗ ЛЕСБИЯНОК
Он купил эту газету и пролистал до той страницы, где помещалась крупная фотография пяти девушек восемнадцати-девятнадцати лет, одетых во все черное, в кожаных куртках с заклепками, драных джинсах и майках в обтяжку. Одна из девушек махала флажком с пентаграммой, другая подняла кулак, выставив вверх указательный палец и мизинец. Он прочел подпись под снимком:
«Лисбет Саландер водила знакомство с группой death-metal, выступавшей в небольших клубах. В 1996 году эта группа воспевала Церковь Сатаны и выпустила хит на мелодию «Etiquette of Evil».63
Название «Персты дьявола» в газете не упоминалось, а лица были закрыты. Однако люди, знакомые с членами этой рок-группы, наверняка без труда могли узнать девушек.
Следующий разворот был посвящен Мириам By, и в качестве иллюстрации на нем имелась фотография, сделанная на одном шоу на Бернсе, в котором она участвовала. На снимке, вид снизу, она была показана обнаженной по пояс с русской офицерской фуражкой на голове. Так же как на фотографии девушек, ее глаза были закрыты черным прямоугольником. Подпись говорила, что ей тридцать один год.
Подружка Лисбет Саландер писала о лесбиянском БДСМ-сексе.64
«Эта женщина тридцати одного года от роду хорошо известна в стокгольмских кабаках. Она не делала тайны из того, что ее интересуют женщины и что она предпочитает доминирующую роль в паре».
Репортер даже разыскал девушку по имени Сара, за которой, по ее словам, пыталась ухаживать эта женщина. Девушка сказала, что ее бойфренд был возмущен этими попытками. В статье утверждалось, что в данном случае речь шла о тайной и элитарной феминистской разновидности маргинальной части гей-движения, которая также проводит свой «bondage workshop»65 в гей-параде. В остальном содержание статьи сводилось к обыгрыванию цитаты из принадлежащего Мириам By текста шестилетней давности, носившего, по всей видимости, провоцирующий характер, который репортер откопал в каком-то феминистском журнале. Бублански просмотрел текст и затем выбросил газету в урну.
Потом он стал думать о Хансе Фасте и Соне Мудиг. Это два компетентных следователя, но из-за Фасте все время возникали проблемы. Он действовал людям на нервы. Бублански понимал, что с ним нужно поговорить, но ему не верилось, что утечки информации происходили по вине Ханса.
Подняв взгляд, Бублански обнаружил, что стоит на Лундагатан перед домом Лисбет Саландер. У него не было заранее обдуманного плана наведаться в это место. Но он просто никак не мог разобраться, что она собой представляет.
Дойдя до лестницы, ведущей в верхнюю часть Лундагатан, он остановился и надолго задумался, вспоминая рассказанную Микаэлем Блумквистом историю про нападение на Саландер. Этот рассказ тоже ничего не дал для следствия. После нападения не появилось заявления в полицию, нападающие не были известны по именам. Блумквист не мог дать даже мало-мальски толкового описания их внешности и утверждал, что не разглядел номера фургона, который затем скрылся с места действия.
Это в том случае, если нападение действительно имело место!
Иными словами, еще один тупик.
Бублански взглянул вниз, на винно-красную «хонду», которая все это время спокойно простояла на месте. И вдруг, откуда ни возьмись, появился идущий к подъезду Микаэль Блумквист.
***Мириам By проснулась в чужой комнате. Было поздно, уже наступил день. Она выпуталась из простыни, села на кровати и огляделась.
Неожиданным вниманием СМИ она воспользовалась как поводом для того, чтобы позвонить подруге и попроситься к ней переночевать. Но она признавалась себе, что этот поступок в то же время был бегством: она испугалась, как бы к ней неожиданно не явилась Лисбет Саландер.
Допрос в полиции и писанина, появившаяся о ней в газетах, подействовали на нее сильнее, чем она думала. Несмотря на принятое решение подождать с окончательными выводами, пока Лисбет не объяснит ей произошедшее, Мириам начинала подозревать, что ее подруга виновна.
