Питер Джеймс - Убийственно красиво
— Живой или мертвый?
— Дохлый. Можно полюбопытствовать, почему вы спросили?
— Похоже, он слишком увлечен энтомологией, — объяснил Грейс. — Если это тот самый тип, то теперь он использует скарабеев — навозных жуков.
— Похоже на то.
Грейс поблагодарил сержанта Фарьера, пообещал всецело держать в курсе дела и разъединился. Норман Поттинг сразу прошагал к столу, выложив перед ним лист бумаги.
— Серная кислота, Рой. Я получил, по-моему, вполне исчерпывающий перечень ее поставщиков в Соединенном Королевстве. Пять на юге, двое рядом с нами — в Ньюхейвене и Портслейде.
Грейс, еще переваривая информацию, полученную от Барри Фарьера, схватил бумажку, быстро просмотрел фамилии и адреса, остановившись на двух местных.
Дверь вдруг распахнулась, влетел Гленн Брэнсон с возбужденно пылавшим лицом.
— Есть результат! — выдохнул он прямо в ухо своему начальнику.
— Выкладывай!
Брэнсон триумфально шлепнул на стол фотографию водителя «фольксвагена-гольф».
— Мне только что позвонил мой приятель-таксист.
— Не тот ли, — фривольно уточнил Грейс без всякой основательной причины, — которого ты увел у нас с Клио?
— Тот самый, — ухмыльнулся Брэнсон и на полном подъеме продолжил: — Я это фото кругом разослал. Он мне только что звякнул. Говорит, двадцать минут назад отвез пассажира, точную копию этого парня, в центр Брайтона. Точно уверен, что это он. Высадил у какого-то склада в Портслейде. Вот по этому адресу. — Гленн сунул боссу адрес, нацарапанный от руки на клочке бумаги.
Грейс прочел. Потом снова посмотрел на список, который только что принес Поттинг. На адрес поставщика серной кислоты в Портслейде.
Адрес был тот же самый.
83
Том кое-что вспомнил. Мобильника у него с собой нет, но есть нечто другое. Лежа, он время от времени чувствовал под собой твердый предмет. Черт возьми, почему раньше не сообразил?
Он сунул руку в брючный карман и вытащил наладонник, выполняющий функции личного электронного секретаря. Нажал одну из четырех кнопок внизу, и дисплей сразу вспыхнул. В тот момент свечение показалось ему ярче тысячи фонарей.
Теперь можно видеть!
— Что это? — спросила Келли.
— Мой наладонник!
Он ее видел, действительно видел ее лицо!
— Как… как тебе удается двигаться? — прошептала она.
— Освободил руки.
Свет шел недалеко, лучик был широкий, короткий, но Том впервые смог сориентироваться. Они находились в огромном складском помещении с потолком высотой, должно быть, футов двадцать, сплошь заставленном штабелями химических баков — сотнями, если не тысячами. Пол бетонный, окон нет, лучик не доходит до двери. Судя по температуре и полному отсутствию света, он предположил, что склад находится глубоко под землей.
Здесь должна быть достаточно большая дверь, чтобы в нее прошел подъемник с баками, рассуждал Том. И почти наверняка есть лифт.
Он рассмотрел наручник на щиколотке. Похож на полицейский для преступников, какие бывают в кино: защелкивающийся широкий металлический зажим, от которого идет цепочка, закрепленная в металлическом кольце на стене. Келли неподалеку прикована другой цепью. Ее цепь натянута во всю длину. Том шагнул к ней, но, когда его цепь натянулась до предела, между ними все равно осталось расстояние футов в десять.
— С твоей этой штуки ни с кем нельзя связаться? — спросила Келли.
— Нет.
— А послать электронное сообщение?
— Можно, если б был телефон.
Том помочился в обретенное несколько минут назад оранжевое ведро с таким облегчением, которое несколько мимолетных мгновений граничило с блаженством.
— Не забывай натягивать цепь, — напомнила Келли.
Он усмехнулся, неожиданно восхитившись ее храбростью. Если можешь еще улыбаться, не падаешь духом — переживешь любые невзгоды.
— Не забуду. И крышку закручу обратно.
Том сделал несколько шагов к открытому баку — цепь это позволяла, — осветил его сбоку, отыскивая этикетку, которую раньше нащупал в темноте.
Она была белая, рядом с ней находился черно-желтый предупредительный знак: «Опасно!» На белой бумажке значилось:
«H2SO4
Концентрированная
25 литров»
Том снова изо всех сил попытался припомнить школьные уроки химии. Разъест эта штука металл? Сколько времени для этого потребуется?
Есть лишь один способ выяснить.
Он положил на пол наладонник, взял ведерко, и в тот самый момент дисплей погас. Сердце на секунду упало при мысли, что кончилась батарейка, но тут он догадался, что через две минуты напряжение автоматически падает, и быстро перевел дисплей в постоянный режим. Схватил ведро, выплеснул содержимое как можно дальше от себя и от Келли. И принялся внимательно рассматривать бак. Крышку он уже открутил и потому, приблизившись к баку, учуял сильный запах кислоты. Глубоко вдохнул, обхватил бак как можно крепче, очень осторожно, хорошо зная и опасаясь возможных последствий, и принялся его наклонять. Налитая доверху жидкость выплеснулась рядом с ведром на пол.
— Проклятье!
С пола поднимался дымок. Кислота с чем-то реагировала — добрый знак.
— Что ты делаешь?
— Ставлю эксперимент.
— Что? Что ставишь? — переспросила Келли до жалости сдавленным голосом.
Скудные сведения о химии, оставшиеся в памяти, говорили, что некоторые кислоты не растворяют ни металл, ни пластик. Тот факт, что баки пластиковые, убеждал, что ведерко не растворится.
Вонь жгучей кислоты усиливалась, Том чувствовал ее в горле. Шагнул назад, глубоко вдохнул, поднял бак на несколько дюймов и снова попробовал. На этот раз кислота полилась в ведро. Он налил его приблизительно до половины, поставил бак, подобрал наладонник, тщательно осмотрел ведро, убеждаясь, что ни на ручку, ни в другие места, к которым можно прикоснуться, не попало ни капли.
Плеснул немного на звенья цепи.
Ничего. С пола, где лежала цепь, поднимались струйки зловонного дыма, но со сталью не происходило никакой заметной реакции.
Том смотрел на пол в смертельном отчаянии и проклинал все на свете. С таким же успехом можно поливать цепь водой.
84
Карл Веннер расхаживал взад-вперед по конторе, зажав в зубах зажженную сигару, и попеременно срывал зло то на Лювиче, жевавшем жвачку и одновременно курившем травку, то на русском.
— Ребята, дело плохо. Просто очень плохо.
Он поднес к губам руку, вытащил сигару и снова начал обкусывать указательный палец, прямо-таки вгрызаясь в него. Редко говоривший русский сказал:
— Надо Юрия вытащить из больницы, пока не очнулся.
— Либо вытащить, либо заставить молчать, — уточнил Веннер.
— Я не убью своего брата, — мрачно заявил русский.
— Ты работаешь на меня, Роман, и сделаешь то, что я прикажу, черт возьми.
— Тогда я больше на тебя не работаю.
Веннер метнулся к нему:
— Слушай, кусок дерьма. Если б не я, ты до сих пор был бы долбаным трактористом на Украине, так что никогда не угрожай уйти от меня, потому что я просто выкину тебя пинком под зад, и что ты тогда будешь делать, мать твою?
Русский насупился, но промолчал. Лювич рубанул ладонью себе по шее:
— Я все устрою.
Русский шагнул к албанцу, твердо встал перед ним, будучи на голову выше бывшего боксера.
— Если убьешь моего брата, я тебя убью.
Албанец насмешливо смотрел мимо него, жуя жвачку. Дважды быстро перебросил в губах самокрутку, сделал две быстрые затяжки, глубоко вдыхая и выпуская дым, потом сказал:
— Сделаю то, что прикажет мне мистер Смит. Я повинуюсь мистеру Смиту.
— У нас есть более неотложное дело, — вмешался Веннер. — Этот трахнутый придурок Джон Фрост — Энди Гидни, — с его проклятыми прогнозами погоды… составил, черт его побери, один неверный прогноз!
Мужчины вопросительно на него посмотрели.
— Кислотный дождь! Нынче выдался плохой день для его шевелюры.
Русский усмехнулся; албанец, лишенный чувства юмора, ничего не понял. Он, как всегда, бросит тело Прогноза в цистерну с серной кислотой, а через пару дней перенесет кости в цистерну с соляной кислотой. После чего от придурка не останется никаких следов.
— Наша проблема в том, — продолжал Веннер, — что мы не знаем, что он сделал, что кому сказал. А про телефон соврал, правда?
Албанец кивнул:
— Он у него в машине, включенный.
— Мы понимаем, что это значит, да? — спросил Веннер.
Оба его наемника кивнули.
— Полиция может связаться с телефонной компанией, установить все его маршруты по Брайтону и Хоуву — точное время и место. Боюсь, джентльмены, нам нужен залог. Придется убираться отсюда на базу в Албании, пока шум не уляжется.
— Предпочитаю остаться здесь, — сказал русский.
