Дмитрий Вересов - Крик ворона
И целую».
Информация, которую передал ей Наблус с этим письмом, больно хлестанула Таню. В какой-то момент ей показалось, что сама задыхается. Несомненно, Павел был убит. В ее голове мгновенно вспыхнул разговор с Шеровым. Ошибки быть не может, и дело не в том, что подсказывает чутье. Тут и особого анализа не надо, чтобы все концы свелись к тому, кому нужна была его смерть.
Появился Фахри. Таня мутно молчала. Словно отвечая ее размышлениям по теме, Наблус проронил:
— А как я с машиной твоей ковирался, помнишь?
Он не улыбался. Взгляд был твердым, без намека на ностальгические воспоминания о приключениях прошлых лет. Нет. Вопрос — как указательная стрелка «Alarm».
— Что ты знаешь о его смерти? — спросила Таня.
— Что он не лесник и вряд ли такой ишак, чтобы самовозгореться.
— Кто за этим стоит, что думаешь? Или знаешь?
— Думаю, что и ты.
Таню насторожил его вкрадчивый тон. Ему-то Шеров зачем?
— Ладно, сквитаемся, — тяжело выдохнула она.
— Он сейчас в Норвегии, контракты какие-то заключает.
Таня вскинула бровь на подобную осведомленность.
— Послушай, зануда! Шеров — не Анна Каренина, а я-не тупее паровоза. — Этот литературный пример ему был понятен еще с подфака МГУ. — Надо будет — всему свое время.
— Когда шеровское придет, мне как брату скажешь? — хитрил Наблус.
— Тебя-то что теребит? Мое долевое участие?
— В нем ты и я — между-между.
— Так и говори между где. И с какого боку твой интерес?
— Мне тоже приятно трупчик нашего друга иметь.
— Некрофилия или терроризм?
Наблус расхохотался:
— Один мертвец много жизни спасает.
— Он что, продает Израилю разворованное советское вооружение?
Фахри дернул головой. Похоже, попала близко.
— Через его каналы большие еврейские деньги уходят.
— А значит, остальное можно купить на месте?
Он помолчал и, обезоруживающе улыбнувшись, будто предлагая вылазку в зону отдыха на Борисовские пруды, заявил:
— Мы его уберем. Ты и я. Я перекрою чуть-чуть кислород, который поступает на другой берег Иордана, а ты успокоишь сердце. Нельзя в себе боль и злобу копить, правда. Рыжая?
— Ну что ж, я давно твоя должница за акцию по ликвидации Ларика. — Сказала так, будто только это ею и двигало, на том и согласилась, наконец: — Тогда лады. Когда наш рейс в Осло?
Наблус протянул ей билеты.
* * *
Полыхнуло неожиданно. Из-за крыши вырвался язык пламени, Таня увидела, как в одной из комнат второго этажа занялась огнем занавеска, из открытой форточки повалил дым. Она прильнула к окуляру, навела на входную дверь. Из нее выбегали люди — двое, трое, пятеро. Она отчетливо видела выражение незнакомых лиц — растерянное, испуганное. У одного, высокого, полностью одетого, лицо было злое и решительное. Губы и руки шевелились, он явно отдавал какие-то распоряжения. В руках у второго появился автомат. Еще двое бросились, пригибаясь, вдоль фасада, один побежал к «мерседесу». Наблюдая за ними, Таня едва не упустила Шерова. По наитию повела линию прицела чуть выше и засекла его на балконе. Он перегнулся через перила и кричал что-то вниз. Она поймала в перекрестье его лысую макушку. Надо же, какой плюгавый…
— И тогда я сказала…
Почти бесшумно передернулся автоматический затвор.
— Послушайте, маленький…
Палец замер на спусковом крючке.
— Можно мне вас немножко…
Плавный неспешный выдох.
— Убить.
Как плевочек просвистел. Красным цветком распустилась на темечке седьмая чакра. Вадим Ахметович перева лился через перила и нелепой куклой шлепнулся на козырек, выступающий над черной дверью.
С другой стороны фьорда в тихие воды полетела ненужная более винтовка.
Таня поднялась. Происходящее на том берегу ее больше не трогало. Она нырнула в густой сосняк, вышла по нему за гребень, скинула маскировочную куртку, кепи, перчатки, стянула заляпанные грязью штаны, под которыми оказались вполне пристойные и ничуть не промокшие серые слаксы, переобулась, сменив мягкие пластиковые сапожки на кроссовки, сложила все хозяйство в заранее заготовленную ямку, обтерла лицо гигиенической салфеткой, которую отправила туда же, вылила сверху содержимое металлической фляжки, привалила камнем. Когда доберутся до тайничка, найдут в нем лишь расползающиеся ошметки, никакой идентификации не подлежащие.
На дорогу она вышла через час. В это раннее утро на дороге было пусто, но Таня решила не рисковать и до нужного места добиралась лесочком. Вскоре показался заброшенный каменный амбар без крыши. Озираясь по сторонам, она приблизилась, обошла строение кругом. За амбаром, не видный с дороги, стоял видавший виды черный «джип». Мотор работал на холостом ходу, на водительском месте — фигура в знакомой клетчатой кепочке и черной кожаной куртке. Уже не таясь, она пересекла несколько метров, отделяющих автомобиль от стены амбара, открыла дверцу, плюхнулась на переднее сиденье.
— Трогай, Фахри.
В затылок уперлось что-то холодное, металлическое. В окошке мелькнула ухмыляющаяся рожа в синей фуражке, красноречиво выставилось короткое автоматное дуло. Фахри повернул голову — только это был не Фахри.
— Спокойно, мадам. Королевская криминальная полиция. Вы арестованы.
На ее застывшем лице проступила жуткая, леденящая улыбка.
— За неправильную парковку?
Незнакомец в одежде Фахри испустил усталый вздох.
— Фрекен Теннисон, вы обвиняетесь в убийстве иностранного гражданина Вадима Шерова… Руки, пожалуйста. На запястьях защелкнулись никелированные браслеты.
(27 июня 1995)
— Павел встречал нас в аэропорту. Через три дня мы с Лизаветой получили кенийские паспорта, а еще через две недели Джош преподнес нам потрясающий подарок — кругосветное путешествие на пятерых, две пары молодоженов и Нюточка. Кувейт, Индия, Гонконг, Сингапур, потом Япония, Австралия, Новая Зеландия, Таити… Мы с Павлом венчались в Кито, в православной казачьей церкви. Наши казачки после революции осели в Эквадоре, и теперь из них состоит вся президентская охрана. Так здорово было, красиво, торжественно. Лизавета с Джошем тоже захотели венчаться по-православному. И обвенчались через три дня. Брак-то у них только замышлялся как фиктивный, а получился самый что ни на есть настоящий. Дня друг без дружки прожить не могут. И папаша-вождь выбор сына очень одобрил, сказал, что Лизавета на их Местную богиню плодородия похожа. Ну, не знаю, я этой богини не видела… Так вот, по такому исключительному случаю казачки неделю нас не отпускали, пировали, пили наше здоровье, плясали… Потом мы были на карнавале в Рио-де-Жанейро, потом Нассау, Бермуды, Канары, Европа. Для меня были закрыты только две страны. В Союз меня не пустили бы, как жену эмигранта последней волны, а в Штаты — как жену человека, получившего вид на жительство, но еще не имеющего гражданства. Идиотские порядки!.. В Швейцарии мы разбежались.
— Как разбежались? Куда? — встрепенувшись, спросил Иван, совсем заслушавшийся Таниным рассказом.
— Джош с Нюточкой и Лизаветой вернулись в Найроби. Павел через три дня вылетел в Штаты, а я осталась в клинике.
— В какой клинике?
— Заболела?
Ник и Иван задали вопрос, не сговариваясь.
— На операцию. Там лучшие специалисты, а мне, видишь ли, очень хотелось иметь детей. — Она метнула взгляд на Ника.
Последняя реплика определенно адресовалась ему. Он убрал голову в плечи и отвернулся.
— И что, получилось? — спросил Рафалович.
— Да, вполне успешно. Теперь-у Нюточки двое братиков. Митька и Алешка.
— Митька — это понятно. В память деда, — сказал Иван. — А почему Алешка?
— В память другого деда. Вы его не знали.
— А фотографии привезла? Взглянуть бы.
— Конечно. В спальне лежат, потом покажу.
— А как Нюточка? — спросил Рафалович. — Большая? И все так же похожа на тебя? Вас, наверное, путают?
— Редко. Фигуры разные. — Таня развела руки в стороны, — Она поступила в Кэл-Юн, это Калифорнийский университет, учится на этнографа, летом разъезжает по резервациям, собирает индейский фольклор. Вся в отца, совсем на своей науке сдвинулась.
— А ты-то сама не работаешь?
— Куда там, с двумя-то малявками! Меня и сюда переводчицей оформили, чтобы с визами лишних хлопот не было. Так, иногда, чтобы переключиться, поем в нашем загородном клубе попеременно с Аланной. А Павел подыгрывает. Ничего, народу вроде нравится, хотя ни слова не понимают.
— Или просто хотят подольститься к жене босса, — вставил Ник.
— Нет, — серьезно ответила Таня. — Таких в нашей фирме не держат.
— Завидую, — сказал Рафалович. — И вообще хорошая фирма, классно поднялись. Вы только с Готей Васильевым на насадки подписались?
