Константин Образцов - Молот ведьм
Альтера недовольно поджала губы. Ей, конечно, все равно, отвечает за новенькую тот, кто привел, но все же не зря она в свое время привлекла гадалку Стефанию к нелегкому делу пополнения рядов ковена. Обычно к кандидатке присматривались, проверяли решимость, а не тащили на шабаш лишь только на том основании, что она бранит Церковь, сочувствует феминисткам или питает наклонность к готическому макияжу. А тут… Альтера взглянула еще раз на подругу Инфанты и ощутила укол беспокойства. Ладно, посмотрим. Может быть, обойдется.
Без пяти минут полночь все сидели полукругом на низких подушках перед алтарем. Разговоры смолкли. В тишине слышно было, как гудит пламя в бочке, клокочет вода и трещат коптящие свечи. Время остановилось, словно тоже чего-то ждало. В дрожащем воздухе маячили маски: рыжий клоун напротив Альтеры, дальше по кругу — черная бархатная «моретта» на Кере, розовый поросенок у Белладонны, «волдо» с обрезанным подбородком на Проксиме, нелепый раскрашенный череп, кошка Инфанты, простая широкая полумаска у Лиссы; Альтера обвела всех взглядом и опять посмотрела на новенькую, сидящую между Проксимой и Инфантой. Нет, череп, конечно, как череп, но в нем было что-то от ряженых на Хэллоуин.
«Интересно, она понимает, куда пришла?»
Резко потянуло холодным, сквозняк пробежал по подвалу, заставив пламя свечей возбужденно затрепетать; черные портьеры за алтарем разошлись и в зал вошла Прима, облаченная в плащ цвета высохшей крови. Маска из червленого серебра тускло сверкнула в сумрачном свете, длинные изогнутые рога возвышались над ней, как корона. Все разом вскочили.
— Приветствуем тебя, Княгиня Ковена, Хозяйка Есбата, Повелительница Шабаша, Госпожа Прима!
Разноголосица компенсировалась энтузиазмом. Прима милостиво улыбнулась и раскинула руки в широком объятии:
— И я вас приветствую, мои верные сестры! Садитесь.
Все с шорохом опустились обратно. Прима осталась стоять, молитвенно сложив руки. Холодными звездами заблестели кольца и перстни.
— Дорогие подруги! Рада сообщить вам прекрасную весть! Два дня назад нами — мной и старшими сестрами — был найден и уничтожен тот, кто лишил нас трех дорогих сестер! Жалкое ничтожество, никчемное существо, случайно погубившее дорогую Лилит, ее патронессу Стефанию и бедную Шанель! Проделать ему это удалось только благодаря роковому стечению обстоятельств, однако, как я всегда говорила, нам даны силы куда более могущественные, чем любые из тех, что смеют покушаться на наш священный союз! В результате мерзавец был задержан полицией, а мы совершили отмщение, заставив его подыхать в тюремной камере, корчась от боли, истекая кровью и собственными нечистотами! Такова наша сила, такова сила нашей Бабушки и нашего Господина!
Из-под масок одобрительно забормотали. Прима продолжила:
— Чему нас это учит?
Все молчали, зная, что ответа не требуется. Новенькая девочка дернулась было, как на уроке, но ее осадила Инфанта.
— Это учит нас быть сильными в убеждениях и стойкими в нашей вере, живя в осознании, что когда с нами Господин, никто не может встать против нас! Слава Сатане! Нима!
— Нима! — отозвались восемь голосов.
— А разве нужно не Ave Satan говорить?
Новенькая задала вопрос сидящей рядом Инфанте почти шепотом, но в наступившей тиши слова прозвучали отчетливо. Раздался шлепок, кто-то ойкнул. Прима недовольно скосила глаза, но продолжила:
— А теперь — начнем!
Язычки пламени снова заколыхались, но уже не от сквозняка; где-то очень глубоко под землей ухнул тяжелый удар, едва заметно, но ощутимо, передавая вибрацию стенам и полу, словно кто-то коротко спел на такой низкой ноте, что ее невозможно было услышать, а только почувствовать.
Альтера знала, что это первый предвестник того, что будет твориться тут через пару часов. Легкий бриз перед сокрушительным ураганом.
— Сестра Терция, — провозгласила Прима. — Яви предмет своей силы и скажи, что сделала ты во славу Господина за время, прошедшее с последней ассамблеи?
Терция подняла руку и раскрыла ладонь: на ней засияла большая голубая бусина.
— У меня есть две новые девочки двенадцати лет. Одна из них точно была крещена именем Назарянина. Теперь они обе станут служить Господину, даже не зная об этом. Нима!
— Нима! — прогудели все хором.
«Надо же, какой бескорыстный подвиг, — подумала Валерия. — Две девочки, у которых еще месячные не начались, теперь станут служить тому, чтобы Жанна поскорее пересела с «Инфинити» на «Кайен».
Кера вынула из-под плаща и показала толстый пучок стянутых красной ниткой коротких веток.
— Я убила человека, — просто сказала она. — Его душа теперь у Господина. Нима!
«Не ново, — отметила Валерия. — Интересно, сама закопала где-нибудь или местных послала, чтобы забрали и съели?»
Белладонна подняла высоко вверх большие портновские ножницы и пощелкала ими для убедительности.
— У меня три новых постоянных клиента, — сообщила Белладонна, — и все женаты. Один уже развелся на прошлой неделе. Брак, кстати, был венчаный в Церкви Назарянина. Нима!
«И так бы развелись, без твоего участия. С того момента, как муж переступил впервые порог борделя, так называемый брак был обречен. Одиночество — одно из проклятий, передающихся половым путем».
Инфанта показала карту — «джокера» и несколько смущаясь сказала:
— Я хотела, чтобы одна девочка покончила с собой, и у меня почти получилось, ну, то есть она таблеток наелась, а потом испугалась и вызвала сама себе «скорую помощь», но я буду и дальше пытаться…
— Я тоже помогу обязательно, она правда очень старалась, я знаю… — затараторила Проксима, тряся головой.
— Сестра Проксима, у нас каждый говорит только за себя, — мягко, но строго остановила ее Прима. — Пусть Инфанта лучше старается раскрыть в себе силы. Я верю, что у нее все получится. Нима!
Валерия поморщилась под маской. Проксима была матерью-одиночкой, злобной, завистливой, жадной. Стригла и красила на дому своих многочисленных друзей и знакомых — те с удовольствием ходили к словоохотливой и всегда готовой дать совет парикмахерше, не зная, что она, используя срезанные волосы, с помощью довольно топорных приемов отравляет им жизнь. Чем больше неурядиц случалось потом у клиентов, чем шире становились трещины, раздирающие их семьи, дела и здоровье, тем чаще они приходили, чтобы не столько постричься, сколько пожаловаться на судьбу. На шабаш Проксима попала через покойную Стефанию: явилась к ней с просьбой навести порчу на одну из соседок, которой ей никак не удавалось испоганить существование. Проксима и в ковене завидовала всем подряд, особенно Альтере и Терции, а еще боялась Керу, заискивала перед Примой и больше всего на свете хотела, чтобы ее тоже звали «госпожа». Сейчас она помахала железным ключом и принялась зачитывать такой длинный перечень мелких пакостей, что Валерия чуть не зевнула, а Прима не выдержала:
— Достаточно, сестра Проксима. Мы видим, что ты изрядно потрудилась. Нима! Сестра Лисса, а что у тебя за успехи?
Карина показала огарок черной свечи и произнесла монотонно, будто заученный текст:
— Благодаря данной мне силе и силам присутствующих сестер, я ночь за ночью заставляю страдать одного человека. Я не оставлю это занятие до тех пор, пока он не умрет и не отправится прямиком к Господину. Но я приложу все усилия, чтобы он прожил подольше. Нима!
Прима укоризненно взглянула на Альтеру, потом на Лиссу и пожурила:
— Сестра Лисса, все время одно и то же. Мы ценим то, что ты делаешь, но этого уже недостаточно. Постарайся развивать свой дар. Нима!
Лисса только кивнула. Этот короткий диалог с небольшими вариациями повторялся в течении года. Вначале Прима злилась и требовала от Альтеры, как от патронессы, повлиять на свою протеже и заставить ее делать что-то еще, кроме как мучить одного и того же сумасшедшего алкоголика, а потом успокоилась. Рано или поздно этот несчастный помрет, и Лиссе ничего не останется, кроме как выбрать другую цель или цели, чтобы слать к ним ночные кошмары. Такие силы, как у них, требуют постоянного применения, и, если их не использовать, могут разорвать своего носителя, как трупные газы рвут кожу прогнившего мертвеца.
— Сестра Альтера, яви предмет своей силы и скажи, что ты сделала для ковена и нашего Господина?
Валерия подняла вверх куколку в белом платье и сказала привычную фразу:
— Плод дел моих вы узрите во время шабаша; жертва моя кровава и дар мой — смерть невинного. Нима!
«И я единственная, кто не заработал на этом и не получил никакого иного удовлетворения», — могла бы добавить она, но, разумеется, промолчала. Как и всегда.
Прима удовлетворенно кивнула.
— Итак, дорогие сестры, мы все славно потрудились! Но радостные новости на этом не заканчиваются! Сегодня мы принимаем к себе новую сестру, и я прошу встать ее и патронессу, которая будет поручителем и наставником!
