Джеффри Дивер - Спящая кукла
– О, как красиво! Но очень холодно. Обними меня.
Пелл обнял ее, почувствовал, как она дрожит.
– Как чудесно. Побережье рядом с моим домом… оно все плоское. Только песок и прибой. Нужно ехать до самой Ла-Джоллы, чтобы увидеть что-то другое. И даже там никакого сравнения со здешней красотой. Здесь какая-то очень духовная атмосфера. О, посмотри на них!
Дженни веселилась, как школьница. Она смотрела на выдр. Одна крупная выдра подтащила камень и ударяла им по какому-то предмету.
– Что она делает?
– Пытается вскрыть раковину. Морского ушка или какого-то другого моллюска.
– Но как она до этого додумалась?
– Видимо, слишком проголодалась.
– А твоя гора, та, на которую мы собираемся отправиться, она так же красива?
– Думаю, что гораздо красивее. И намного более безлюдная. Нам ведь не нужны туристы?
– Не нужны…
Дженни поднесла руку к носу. Почувствовала, что что-то не так? Она что-то пробормотала, но слова унес безжалостный ветер.
– Что ты сказала?
– Просто «Ангельские песни».
– Любимая, ты постоянно произносишь эту фразу. Что она значит?
Дженни улыбнулась:
– Что-то вроде молитвы или мантры. Я всегда ее повторяю, чтобы чувствовать себя немного лучше.
– «Ангельские песни» – твоя мантра?
Дженни рассмеялась:
– Когда я была совсем маленькой и мою мать арестовали…
– За что?
– О, это слишком долго перечислять.
Пелл оглянулся по сторонам. Местность была совершенно безлюдная.
– Что-то серьезное?
– В чем ее только не обвиняли! В воровстве из магазинов, шантаже. Даже в нападениях. Как-то она подралась с моим отцом. Она дралась со всеми дружками, которые с ней порывали. Их было бесчисленное множество. Если начиналась драка, к нам сразу приезжала полиция. На машине с громкой сиреной. И стоило мне услышать ее звук, я с радостью думала: «Слава Богу, какое-то время я поживу спокойно без мамочки». Я стала воспринимать звуки сирен как ангелов, летящих меня спасать. И я назвала их «ангельскими песнями».
– «Ангельские песни», красивое название, – кивнул Пелл.
Внезапно он повернул ее к себе и страстно поцеловал в губы. Он смотрел ей прямо в глаза.
То же самое лицо, которое он видел на экране телевизора в мотеле полчаса назад, когда Дженни была в магазине.
Получена новая информация по поводу побега Дэниэла Пелла. Установлено, что его сообщницей является Дженни Энни Марстон, двадцати пяти лет, из Анахейма, штат Калифорния. Ее рост – пять футов пять дюймов, вес – сто десять фунтов. Фотография с ее водительских прав находится в верхнем левом углу вашего экрана, а на фотографиях справа и внизу вы видите то, как она может выглядеть сейчас с остриженными и перекрашенными волосами. В случае встречи с ней не пытайтесь ее задержать. Позвоните 911 или по номеру, указанному в нижней части экрана.
На фотографии у Дженни было очень серьезное лицо, словно она была заранее расстроена тем, что фотограф обязательно подчеркнет ее некрасивый нос в ущерб более привлекательным глазам, ушам и губам.
Значит, Дженни все-таки что-то забыла в номере мотеля «Си-Вью».
Пелл повернул ее лицом к бушующим океанским волнам, а сам встал у нее за спиной.
– Ангельские песни, – прошептала она.
Несколько мгновений Пелл сжимал ее в крепких объятиях, затем поцеловал в щеку.
– Посмотри, – произнес он, указав на берег.
– Куда?
– Вон туда, на тот камень в песке.
Пелл наклонился и поднял гладкий валун весом, наверное, фунтов десять. Он отливал сероватым блеском.
– На что он похож, любимая?
– Если взять его вот так, он будет похож на кошку. На кошку, свернувшуюся калачиком. Как моя Жасмин.
– У тебя была кошка?
Он покачивал камень в руке.
– Когда я была совсем маленькой. Моя мать ее очень любила. Она ее никогда не била. Она часто била меня, била многих других людей. Но никогда Жасмин. Правда, смешно?
– У меня тоже возникла та же самая мысль, любимая. Что он очень похож на кошку.
Первым о новостях Дэнс решила оповестить О'Нила.
Он почему-то не поднял трубку, и она оставила ему сообщение о Терезе. О'Нил всегда отвечал на звонки, и Дэнс поняла, что и в этом случае он не станет от нее прятаться. Даже главной причиной его небольшой истерики, ну, пусть не истерики, критических замечаний в ее адрес было стремление честного сотрудника правоохранительных органов более эффективно организовать поиски сбежавшего преступника.
Келлога Дэнс нашла в совещательной комнате.
– Тереза Кройтон согласилась на беседу с нами. Нэгл только что позвонил мне из Напы. Представляешь, она внесла за него залог.
– Вот как? Значит, Напа, гм? Именно туда они и переехали. Ты поедешь туда с ней беседовать?
– Нет, она приедет сюда. С теткой.
– Сюда? При том что Пелл остается на свободе?
– Она сама хочет приехать. Более того, настаивает. Она согласилась встретиться со мной только при этом условии.
– Смелая девчонка.
– Вот такая.
Дэнс пригласила здоровяка Альберта Стемпла и поручила ему организацию охраны Терезы по ее прибытии.
Подняла голову и обнаружила, что Келлог рассматривает фотографии у нее на столе, снимки ее детей. Его лицо было совершенно неподвижно. Дэнс вновь задалась вопросом, а нет ли в самом факте наличия у нее детей чего-то такого, что глубоко задевает, трогает или беспокоит его. Вопрос, который пока оставался для нее без ответа. Как, возможно, и какие-то другие, о которых она еще не знает.
– Пока Тереза не приехала, – сказала Кэтрин, – мне бы хотелось съездить в гостиницу и еще раз повидаться с нашими гостьями.
– Я оставляю это тебе. Мне кажется, что мужчина там явно лишний.
Дэнс не могла не согласиться. Пол участников допроса имеет очень большое значение. От соотношения полов зависит, как умелый следователь будет строить общение с подозреваемым или свидетелями. Кэтрин часто приходилось менять свое поведение, делая его то более женственным, то более мужественным, в зависимости от пола допрашиваемого. А так как Дэниэл Пелл играл такую большую роль в жизни всех приглашенных женщин, присутствие другого мужчины с выраженной маскулинной доминантой способно было повлиять на их реакции. Уинстон и раньше стал по возможности избегать встреч с членами «семьи» Пелла, но теперь понял, что ему лучше совсем не присутствовать. Поэтому Дэнс сразу согласилась с его решением и поблагодарила за понимание и прямоту.
Она хотела было встать и пойти, но Келлог неожиданно произнес:
– Подожди минутку, пожалуйста.
Дэнс села. Уинстон тихо рассмеялся и пристально взглянул ей в глаза.
– Я был не до конца честен с тобой, Кэтрин. И это не имело бы принципиального значения… если бы не то, что произошло вчера вечером.
«О чем он? – подумала Кэтрин. – О бывшей, которая еще не совсем бывшая? Или о подружке, которая уже очень и очень „настоящая“?»
– Я о детях.
Дэнс поняла, что речь идет о чем-то значительно более серьезном, чем она первоначально предполагала, и сразу приготовилась внимательно его выслушать.
– Дело в том, что у нас с женой был ребенок.
Когда Дэнс услышала, в каком времени Уинстон употребил глагол, все внутри у нее сжалось.
– Дочь. Она погибла в автомобильной катастрофе, когда ей было шестнадцать.
– О, Уин…
Он указал на фотографию Дэнс с мужем.
– Снова параллель. Автомобильная катастрофа… Я очень тяжело это пережил. Никак не мог справиться с горем. Я хотел быть хорошим мужем для Джилл, хотел заполнить образовавшуюся пустоту, но у меня ничего не получилось. Ты ведь понимаешь, что значит быть полицейским. Работа, стоит тебе только ей позволить, поглотит практически всю твою жизнь. А я позволил. Мы развелись, и несколько лет нам обоим было очень несладко. Потом раны все-таки затянулись, и теперь мы вроде друзья. Она уже нашла себе другого мужа. Но у меня сохранился определенный комплекс в отношениях с детьми. Мне трудно быть с ними естественным. Я постарался вообще убрать их из своей жизни. Ты первая женщина с детьми, с которой я за последнее время достаточно близко познакомился. И я это говорю к тому, чтобы ты знала, что если я буду вести себя с некоторым напряжением, то здесь ни ты, ни твои дети ни при чем. Они у тебя замечательные. Вот так.
Келлог поднял руки – как правило, символический жест, означающий: я сказал все, что хотел. Нравится вам или не нравится, но я такой…
– Мне очень жаль, Уин. – Кэтрин взяла его за руку, сжала ее. Он ответил ей таким же рукопожатием. – Но ты поступил правильно, поделившись со мной. Я понимаю, как тяжело тебе было. Да я и сама кое-что заметила в твоем поведении. Хотя, конечно, не знала причин.
– Орлиный взор.
