Падшие к небесам - Дмитрий Типаков
Прикрой глаза и увидишь только небо и море. Посыпанные облаками взъерошенные толщи Каспия. Потом она закрывает глаза. Ничего красивее она уже не увидит.
В ушах загудел ветер. Адиля шатнуло и прутья ограды скрипнули о бетон. Он приземлился на кучу пустых мешков от шпатлевки. В подъезде распахнулась дверь, и Адиль подскочил на ноги. Отряхнув джинсы он поднял голову и увидел того же старика. Тот сменил халат на мешковатые треники и рубашку.
– Я извиняюсь, молодой человек, вы кого-то ищите?
– Нет, дедушка.
– Я вас узнал. Вы были здесь с милицией на прошлой неделе.
– В ваши годы у вас отличная память, – Адиль осекся, – Извините.
– Ну что вы. Я же не моя бабка, чтобы обижаться на такое. Жизнь я прожил долгую и видел достаточно, чтобы каждый год воспринимать, как подарок. Вы курите?
– Только покурил, дедушка, – соврал Адиль. – Вы были дома, когда это произошло?
– Да. Лифт пока не запустили, поэтому я редко когда выхожу. Старый дурак. Как увидел море в окне, так и согласился на эту квартиру. Раньше я жил в Нефтегородке. Сюда по расселению. Поэтому все новые лица запоминаю. А ваше лицо тем более, и в пол глаза запомнится. Это вы сами что ли так волосы покрасили?
– Вы что-нибудь запомнили из того дня?
– Смех. Но такой… нездоровый, знаете. Девочка будто с кем-то разговаривала. Но другого голоса я не слышал. Подумал, может, говорила сама с собой.
Адиль не стал говорить про состояние Амины в тот момент. Но дед оказался не только с хорошей памятью, но и чутким обонянием.
– Когда все затихло, я вышел и сразу почувствовал запах дыма. Ну, знаете, не сигарет. Точнее не столько сигарет, вы меня понимаете?
– Больше ничего не видели?
– Слышал, – поправил старик, – Но слух, это, пожалуй, одна из тех вещей, что уходит у меня вместе с годами. Звук был похож на свист, или даже визг что ли… когда молнию застегиваешь резко, вот, что мне напомнил этот звук. Я не понимал, откуда он исходил, ясно было только, что он периодически появлялся и затихал, становясь всё тише. Я посмотрел вниз на лестничные пролеты, но не увидел, чтобы кто-то спускался. Но в конце я все-таки расслышал шаги. Подумал, что послышалось, но когда увидел фигуру, мелькнувшую в подъезде, понял, что все-таки без слухового аппарата обойтись ещё могу.
– Может быть сосед?
– Я тоже так подумал, но…
Старик достал очки и протолкнул голову между дужек.
– Идемте сюда. Возможно, вам захочется ещё покурить, хотя запах ваших сигарет я не почувствовал. Или вы тоже курите Марку?
Адилю начинал нравиться этот Шерлок на пенсии. Он прошел за дедом в курилку. Ободок жидких волос окаймлял широкоформатную лысину. Пенсионер чихнул. Линия волос на запрокинутой голове напомнила Адилю форму подковы. Старик остановился возле перекладины и взглянул на следователя. Оттопырив крючковатый палец, он поклевал им по следам Амины.
– Взгляните. Рисунок подошвы видите? У моей внучки такая же обувь. Она всегда оставляет целую россыпь таких следов в прихожке, когда заходит.
– Я их тоже заметил.
– Только их? – старик запрокинул подрагивающую голову и уставился на Адиля через нижний отсек линз.
Следователь подошел вплотную к ограде и провел взглядом вдоль всей перекладины.
– Есть, сука! Следопыты хреновы, – Адиль выдохнул и, не отрываясь от увиденного, добавил – Не знаю как со слухом, но со зрением, дедушка, у вас полный порядок.
Старик поправил очки, не спеша пожевывая проступающую на сморщенных губах улыбку. В метре от волнообразных отпечатков кроссовок Амины на стальном брусе едва проглядывались зигзаги ещё одних ботинок.
11
В натруженных, распаренных от стирки, складчатых ладонях матери Амины флешка выглядела как прилипшая корка грязи. Женщина перекатывала черную пластинку мозолистыми пальцами, будто играя отражениями солнца в золотистых полосках карты. Оторвав заплаканные, просевшие глаза от безделушки дочери она какое-то время молча смотрела на Адиля и предложила чаю. Следователь с облегчением согласился и последовал за женщиной по растрескавшейся бетонной дорожке, ведущей к дому. Стайка куриц спешно расступалась перед ними. Неторопливо вышагивающий петух пучил на Адиля то один, то другой глаз, готовый отразить любое нападение. Важно задирая чешуйчатые палки ног, пернатый султан будто предупреждал гостя, чтобы тот не дергался. Женщина убрала с прохода тазик с остывающими простынями и махнула Адилю, что можно не разуваться.
– Пол все равно не мыла ещё.
Они прошли в просторную, залитую солнцем кухню. Несмотря на открытые окна ощущался стойкий запах крепкого бульона. Он мешался с тяжелым послевкусием от недавно прошедшей здесь сотни ног, веявшим из прихожей. На печке заскулил чайник с выцветшим букетом на отстающей эмали. Женщина урывками металась между шкафами с посудой.
– Вы с большой пьёте?
– Да можно маленькую, Рукият, спасибо. Если заварки нет, новую не тратьте, я воды просто попью.
– Заварка рядом с вами. Вам кипяток?
– Достаточно. Выключайте, – махнул Адиль, жалея, что сразу не попросил простой воды.
Женщина села на другой конец стола и вынула из кармана флешку.
– Что мне с ней делать?
– Она в телефон вставляется. Можно фотографии сохранять на неё, музыку, – Адиль молча посоветовал себе заткнуться. – Телефон я отдал в починку. Как сделают, я вам его тоже занесу.
– Ну что вы, не надо было. Спасибо. Отнесу в её комнату. Может друзьям пригодится? – предположила она срывающимся голосом.
– С вашего позволения, я бы тоже пошел с вами. Одноклассники говорили, что она вела дневник. Наши коллеги всегда уделяют особенное внимание подобным случаям: читают переписку, анализируют просматриваемые страницы в интернете. После согласия родителей, разумеется. Некоторые не дают разрешения. Вероятно из-за чувства вины, боязни. Это понятно. Всегда страшно обнаружить, что твой ребёнок делится со своими сверстниками тем, чего он никогда не говорил тебе. Особенно о тебе самом.
У нас эта тенденция ещё не так сильна, как, в целом, по России. Поэтому, наши
