Эсхато. Бешеные - Даниил Корнаков
Самая большая человеческая слабость – надежда, что тебя все обойдет стороной – подумал Алексей.
– Катя. – Алексей дотронулся до светлых волос своей любимой ученицы и аккуратно их погладил, пытаясь успокоить ее. – Все будет хорошо. Я отведу тебя к врачу, ладно? – сказал он через маску, на которую сильно полагался прямо сейчас.
Она никак не отреагировала на его слова и продолжала рыдать, уткнувшись в парту. Под ее руками начали появляться красные пятна, которые постепенно расползались по белым листам бумаги, смешиваясь с чернилами и искажая латинские буквы, которые она аккуратно выводила в течение семестра. Кровь лилась из ее глаз водопадом, что пугало Алексея еще больше.
– Катя, у меня здесь есть салфетки… Мне надо… Ты не могла бы…
Его голос дрожал. Он понимал, что рискует заразиться, но не мог просто так стоять и смотреть.
Неужели этот чудак Фаррум был прав? подумал Алексей. Неужели Катя оказалась в том же месте и в то же время, где и тот гость с запада? Или это действует по принципу домино: упала одна костяшка, вторая, третья… тысячная, и так продолжается до сих пор? Что там говорили по телевизору про способы распространение вируса? Ни слова. Они вообще понятия не имеют, что это за штамм и даже как он распространяется. Кроме симптомов и символичного названия по телевизору не было ни слова. А вдруг и я уже болен? Может, и я уже через пару часов (дней, минут, секунд?) будет рыдать кровью?
Он понимал, что рискует, но видеть, как одна из его учениц, находится в подобном состоянии – не мог.
Надеюсь, маска поможет, подумал он.
Алексей решил применить физическую силу: он взял ее за плечо и потянул на себя.
– Кать, ты должна…
Но Екатерины Маршовой больше не было. На замену ей пришла ярость, поселившаяся где-то глубоко в хрупком теле. Молниеносным движением она подняла голову, вновь продемонстрировав окровавленное лицо. Девушка расставила руки в стороны, оскалила зубы и бросилась на Алексея. Нечеловеческая сила повалила преподавателя по латыни на спину к ногам убегающих из аудитории студентов. Катя превратилась в зверя, и человеческого в ней осталось разве что хрупкое тело, которое вдруг стало неимоверно сильным.
Из ее рта, в вперемешку с кровью, текла вязкая, словно у бешеного пса, слюна. Катя пыталась дотянуться своими зубами до Алексея, с трудом удерживающий ее худые руки.
Она издала хриплый звук, напоминающий одновременно волчье рычание и душераздирающий женский крик. Алексей отчетливо услышал, как переплетаются два этих «голоса» – эта безумная мысль, рождённая воображением Алексея в неподходящий момент, вдруг вонзилась в его черепную коробку словно гвоздь, который вбили одним ударом молотка. Он чувствовал металлический запах крови и мяты, исходивший из ее рта. Еще мгновение и окровавленные зубы дотянутся до него…
Несколько студентов, по понятным причинам не желающих выручать своего преподавателя от хватки зараженной однокурсницы, пробегали мимо. Один из студентов случайно ударил Алексея ногой в висок, отчего у того в ушах зазвенело. Алексей мысленно поблагодарил Бога за то, что удары были от легких кроссовок и кед, а не от утяжеленных берц, наверняка бы вырубивших его с одного подобного удара.
Вдруг сопротивление ослабло, и Алексей почувствовал, как озверевшая студентка отлетела в сторону, словно тряпичная кукла. Он заметил промелькнувшую ногу, обтянутую синими джинсами и обутую в сине-белые спортивные кроссовки. Вся эта ситуация нарисовала абсурдную картину в голове Алексея, будто он – подставкой для мячика в игре в гольф, а Катя Маршова – мячик, улетевший в дальнюю часть аудитории от удара "ноги-клюшки". Волшебное исчезновение Кати, тем не менее, не прошло бесследно: она успела разодрать ему руки, оставив ярко-красные полосы.
– Принимайте извинения, Алексей Иванович, – услышал он голос и повернул голову в сторону своего спасителя. Станислав Фаррум, смотрел на него сверху-вниз, самодовольное выражение лица слишком отчетливо говорило нечто вроде "Я же говорил". По габаритам Стаса – рост его был почти два метра, не говоря уже о внушительных мышцах – не удивительно, что Катя Маршова отлетела на целых три ряда вниз.
Алексей протянул руку в надежде, что Станислав поможет ему встать, но тот отпрянул в сторону.
– Вот уж нет, она могла вас заразить, поэтому притрагиваться я к вам не буду, и не надейтесь.
Алексея бросило в дрожь. Сама мысль, что он мог бы стать чем-то похожим на Маршову, не укладывалась в голове. Он не может вот так потерять контроль над собой, не может накинуться на человека без причины, не может…В том месте, куда только что упала Катя, раздалась новая порция звуков: глухие сильные удары по полу, а затем нарастающий женский крик, сливающийся с рычанием. Тонкая, испачканная кровью рука, показалась из-под парты. С глухим стуком она ударила ладонью о тетрадь, забытую кем-то из студентов. Пролетев несколько рядов вниз и наверняка не раз ударившись головой и шеей, она по-прежнему была жива.
– Не может быть, – ахнув, сказал Алексей. Все что происходило с ним прямо сейчас напоминало какой-то жестокий и ужасный кинофильм.
– Ну, omnium optimi* – сказал Стас и убежал из аудитории.
Из-под парты показалась макушка Кати; на светлых волосах был отчетливо виден кровавый овал, и, приглядевшись, можно было заметить куски плоти. Каждое движение давалось ей с трудом. По телу девушки проходила дрожь, из-за чего она напоминала человека, страдающего тремором.
Она посмотрела на Алексея злобным взглядом, зубы ее вновь оскалились. Она залезла на вышестоящую парту, не сводя с него взгляда. Рычание Кати вывело Алексея из ступора, заставив вскочить на ноги. Как только он встал, то ощутил резкую боль в области спины: падение на пол дало свои неблагоприятные результаты, но эта боль была сущим пустяком при виде человека… нет, при виде существа в образе человека, приближающегося к нему.
Она ползла по партам на четвереньках, взбираясь на них словно по небольшую гору. Алексей подумал, будто она ползет к нему только ради того, чтобы тот помог ей. На последнем издыхании она приползет к нему, упадет в ноги и будет трясти за штанину, говоря про себя: Помогите мне, Алексей Иванович, помогите!
Но эти мысли исчезли из головы Алексея сразу, как только она оказалась почти в метре от него. Он взглянул в ее кровоточащие глаза и понял, что кроме ненависти и желания убить они не выражают ничего. Он бросился в сторону выхода из аудитории, захлопнул за собой двери и дрожащей от страха рукой начал
