Бег в темноте - Михаил Широкий
– Глянь-ка, Никитон, он вроде отваливает от нас.
Никита, вздрогнув от прикосновения спутника, приподнял голову и посмотрел на него с лёгким удивлением и недоверием, как будто услышав что-то невероятное и неправдоподобное. А затем медленно, опасливо обернулся.
– Да, вроде отстал, – прошептал он, едва различив вдали крупный чёрный силуэт и некоторое время пристально вглядываясь в его смутные, неявственные, частично скрадываемые сумраком очертания.
– Ну, вот видишь, а ты боялся, – проговорил Егор, снова переведя дух и слегка, ещё не очень уверенно, усмехнувшись.
Лицо Никиты, однако, сохраняло напряжённое и тревожное выражение.
– Уж не развлекается ли этот урод таким манером? – промолвил он, с сомнением качая головой. – Не играет ли с нами, как кошка с мышью? То медленно идёт, то быстро, то почти догонит, то вдруг отстанет, то схватит, то отпустит…
– Ну, ну, не пережимай, – вновь, уже гораздо шире, усмехнулся Егор. – Он пока что ещё не хватал нас и, надеюсь, не схватит. Мы для этой кошки слишком крупные и несъедобные мыши. Как бы ему не подавиться.
– Бомжом он, однако, не подавился, – напомнил Никита.
– Так то бомж, а то – мы! – выпятил грудь Егор. – Какое ж тут может быть сравнение! С нами, думаю, ему не справиться так легко, как с каким-то старым доходягой. Руки у него, у козла, для этого коротки.
– Осторожнее, как бы за козла ответить не пришлось, – попытался пошутить Никита. Но тут же опять нахмурился и тихо произнёс: – Да и руки, насколько я заметил, у него совсем не коротки, а как раз наоборот.
Егор пренебрежительно махнул рукой, но затем, немного подумав, на всякий случай оглянулся.
И тут его ждало ещё одно отрадное, обнадёживающее открытие. Он обнаружил, что их преследователь не идёт больше за ними даже самым медленным шагом, а неподвижно стоит посреди тротуара, широко расставив ноги, вытянув руки вдоль туловища и высоко вскинув голову, так что совершенно закрывавший его лицо объёмистый капюшон чуть-чуть приоткрылся (не настолько, впрочем, чтобы можно было различить хотя бы малейшую чёрточку его, как и прежде, невидимого, по всей вероятности, тщательно скрываемого им от посторонних глаз облика). При этом и вся его фигура, и прежде всего голова по-прежнему были устремлены вперёд, вослед понемногу удалявшимся от него приятелям, и было очевидно, что он смотрит им в спину, как будто прощаясь этим долгим пристальным взглядом со своими случайными попутчиками, которые, по-видимому, надолго должны были запомнить эту свою нечаянную встречу с ним.
– Та-ак!.. – протянул Егор, убедившись, что незнакомец больше не преследует их, а стоит, точно внезапно окаменев, в отдалении, в самом центре просторной мглистой аллеи. – Всё даже лучше, чем я думал. Наш большой чёрный друг, кажется, отказался, наконец, от мысли погоняться за нами. Ну что ж, правильное решение. Молодец, хороший мальчик!
Никита также обернулся и, лишь внимательно вглядевшись, с трудом угадал в смутной сумрачной дали одинокий человеческий силуэт, постепенно уменьшавшийся и терявшийся во тьме…
Остававшиеся до дома три квартала друзья прошли быстро, словно на одном дыхании, ни разу больше не остановившись и не замедлив шага, несмотря на то что после длинной дороги и пережитого стресса чувствовали сильную усталость, почти изнеможение. Они были так измотаны физически и морально, что им даже не хотелось разговаривать, и они двигались молча, не проронив за время пути ни слова. И лишь время от времени напряжённо и зорко озирались вокруг, так как всё ещё не были спокойны и после исчезновения непосредственной, зримой угрозы продолжали опасаться угрозы невидимой, возможно, притаившейся во мраке и ждавшей лишь удобного момента, чтобы неожиданно выйти из тени и обрушить на расслабившихся, потерявших бдительность путников сокрушительный, смертельный удар…
Томимые этими неприятными, тягостными опасениями и стремясь поскорее избавиться от них и обрести долгожданное спокойствие и отдых, приятели старались как можно быстрее преодолеть заключительный отрезок пути и на подходе к дому уже едва не бежали, хотя силы их были на исходе и грозили вот-вот окончательно оставить их. И только достигнув наконец цели и остановившись у подножия двух жёлтых трёхэтажных домов старой постройки, широкий проход между которыми вёл в большой, затопленный непроглядной тьмой двор, они почувствовали себя в относительной безопасности и с облегчением перевели дух.
– Да-а, прошвырнулись мы, однако, не слабо! – чуть охрипшим голосом проговорил Никита, немного отдышавшись и отерев со лба мелкие капельки пота. – Полгорода прошли, не меньше… Много интересного увидели… Чуть живые остались.
Егор, исподлобья оглядывая пройденный ими участок дороги, слегка усмехнулся и молча кивнул.
Никита тоже, по-прежнему с некоторой опаской, бросил взгляд вдаль, затем перевёл его на окна своей квартиры, чёрными слепыми прямоугольниками темневшие на третьем этаже, и после короткого раздумья с запинкой обратился к напарнику:
– Слушай, а может ты того… у меня переночуешь? Родаки на выходные на дачу укатали. Хата свободная.
Егор, немного подумав, вновь согласно качнул головой.
После этого они ещё некоторое время постояли на месте, пристально вглядываясь в бескрайнее пустынное пространство ночной улицы, частью озарённое застылым рассеянным светом придорожных фонарей и витрин магазинов, частью погружённое во мрак. А затем, бросив на прощание взор на ярко сиявшую в небесной выси огромную полную луну, безмолвную и равнодушную свидетельницу всего происходящего на земле, двинулись во двор и скрылись за углом дома.
Глава 3
Пропустив гостя вперёд и войдя следом за ним в прихожую, Никита тут же запер дверь на два замка и щеколду – чего почти никогда не делал, – а затем приблизил ухо к двери и внимательно прислушался к чему-то.
Заметив это его движение, Егор добродушно усмехнулся.
– Ты что ж, думаешь, что он мог выследить нас до самого дома и даже каким-то чудесным образом проникнуть в подъезд?
Никита отстранился от двери и немного смущённо улыбнулся.
– Бережёного бог бережёт.
Егор с неопределённым выражением – не то насмешливо, не то понимающе – тряхнул головой и начал раздеваться.
– Да нет, – проговорил он с лёгкой расслабленной улыбкой, – уж теперь-то ты можешь быть совершенно спокоен. Мы у себя дома, за толстой крепкой дверью. Как говорится, за семью замками… или сколько их там у тебя? А этот мудак в похоронном прикиде, если ему так нравится, может и дальше, хоть до утра, шататься по городу, пугать случайных прохожих и пробовать
