Джеффри Сэкетт - Клеймо оборотня
— Странно, что тебе еще нужны какие-то советчики в этом деле, Фредерик, — вставила Луиза. — Глядя на тебя подумаешь, что ты довольно тесно контактировал с психиатрами. По крайней мере, тебе это не помешало бы.
— Ах, Луиза, — дружелюбно рассмеялся Брачер, — всегда остришь. Нет, я не трачу время на психиатров. Большинство их них я считаю предателями белой расы, которые зарабатывают на жизнь тем, что нянчатся со слабыми. Меня интересует… — Он на секунду замолчал, словно обдумывая что-то. — Скажи, Джон, ты когда-нибудь имел дело с судебной медициной, вскрытиями и тому подобным?
Невилл пожал плечами:
— Только в рамках обычной медицинской практики. А в чем дело?
— Если тебе показать труп, смог бы ты определить причину смерти?
— Думаю, да. Если только там нет ничего экзотического или таинственного. Я ведь не силен в химии.
— Знаю, знаю, — Брачер все еще что-то обдумывал. Затем он встал и сказал:
— Я хочу тебе кое-что показать. Это на третьем этаже. Луиза, тебе, наверное, лучше остаться здесь, потому что это зрелище не из приятных.
— У меня крепкий желудок, Фредерик, — сказала она. — И это очень кстати с таким родственником, как ты.
Он предпочел не реагировать на явное оскорбление.
— Как хочешь. Следуйте за мной.
Брачер, а следом и Невилл вышли из кабинета в коридор. Брачер обернулся и увидел, что Луиза стоит в дверях, сложив руки на груди.
— Ты передумала? — спросил он.
— Нет, но я никуда не пойду, пока ты не скажешь мне, что происходит. — Она угрожающе посмотрела на мужа. — И Джон тоже не пойдет.
Невилл не знал, как себя вести и что сказать. Он не хотел раздражать ни жену, ни Брачера, но тот даже не посмотрел в его сторону.
— Всему свое время, Луиза, всему свое время. Сначала давай поднимемся на третий этаж.
— На третьем этаже ничего нет, кроме шкафов с документацией, — возразила Луиза.
— Значит, ты была там? — спросил Брачер.
— Да нет, — она пожала плечами, — что мне там…
Она вдруг замолчала, осознав, что он имел в виду.
— Вот именно, — Брачер улыбнулся, — никто из обычных сотрудников никогда не поднимается на третий этаж, потому что все знают, что там находятся складские помещения. Удобная ширма, не правда ли, как впрочем и эти медицинские исследования, которыми якобы занимается наш Центр.
Она несколько мгновений смотрела на него, не в состоянии вымолвить ни слова.
— Фредерик, так что здесь происходит в конце концов? — потребовала она, — о чем ты говоришь?
— Я уже сказал, кузина, всему свое время.
Он жестом пригласил ее выйти в коридор, и она, поколебавшись, подчинилась.
— Расскажи мне, что ты знаешь о человеке, который принял тебя на работу, — сказал он по дороге к лифту.
— Ты хочешь сказать, который НАС принял на работу?
— Совсем нет. Крейтон Халл — мой коллега, а отнюдь не начальник.
— Но ведь он платит тебе?
— Нет, — усмехнулся Брачер, — у меня свои собственные средства.
— Добытые, надо полагать, честным путем, — пробормотала она.
— Итак, что ты знаешь о Крейтоне Халле? — повторил Брачер, нажимая на кнопку лифта.
— Ну, — вздохнула Луиза, — я знаю, что он богат…
— Он миллиардер, — кивнул Брачер. — Дальше.
— Он сколотил состояние давно, во времена еще очень низких налогов. Какие-то шахты, по-моему… Он довольно консервативен, и немного филантроп. Когда я поступила сюда, мне сказали, что он отчисляет огромные суммы на генетические исследования в надежде найти средство от рака, СПИДа и прочего.
Она замолчала.
— Или это тоже удобная ширма?
— Именно „ширма“ и очень удобная. Халл — истинный консерватор, я бы даже сказал, реакционер, и нельзя винить его в стремлении вернуть устои прошлого, особенно теперь, во времена всеобщего упадка белой расы.
— Фредерик, ради всего святого!.. — начала было Луиза, но тут подошел лифт, и они вошли в кабину. Брачер нажал несколько кнопок в одному ему известной последовательности, и дверь лифта закрылась.
— Мы с Халлом разделяем одну общую тревогу… — продолжил Брачер. — Не единственную, конечно, но самую важную. Если не предпринять определенных шагов в отношении черных, азиатов и евреев, которые всем заправляют, белая раса обречена на рабство и даже на вымирание.
— Могу поспорить, что это не дает тебе заснуть, — саркастически рассмеялась Луиза.
— Да, Луиза, чего и тебе желаю, — сказал Брачер без тени юмора. — Также думает и Халл.
— Какое отношение все это имеет к Центру „Халлтек“?
— Генетические исследования, разумеется, — ответил Брачер, — улучшение человеческой породы. Ты же помнишь, какие опыты начали СС пятьдесят лет назад? Первые попытки отделить плевелы от зерен, чтобы вывести новую породу людей, высшую расу… Да, было задумано благородное дело, прерванное слепым невежеством западных политиков.
Луиза засмеялась, несмотря на всю свою злость и отвращение:
— Благородное дело?! Ты шутишь, Фредерик! СС? Нацисты? Это же смешно! Да любой школьник знает, что они были сумасшедшими!
— Конечно, любой школьник это знает, потому что система школьного образования контролируется евреями. А между тем, нацисты не были сумасшедшими. Они просто были слишком умеренными.
— Слишком умеренными?! Нацисты были слишком умеренными?
— Да, — сказал он, когда дверь лифта открылась, и они очутились в холле третьего этажа. — Они почти проиграли войну, когда, наконец, осознали, что простая изоляция евреев — это не выход. Их тотальное уничтожение, в серьезном смысле этого слова, началось только в 1943 году. Поэтому так много евреев смогли спастись. А расовым исследованиям, начатым СС, не хватило скоординированности и целенаправленности.
— Ты же болен, Фред! — выкрикнула она и посмотрела на мужа, словно спрашивая: Джон, а ты-то что молчишь? Невилл сперва прокашлялся и сказал, путаясь и сбиваясь:
— Ну… я… то есть… мы все дети Господа нашего. То есть Христос умер за всех нас…
— Джон, не смеши меня, — рявкнул Брачер, отмахиваясь от слов пастора. — Конечно же, мы здесь занимаемся не только евгеникой. Один из наших ученых разрабатывает одну очень полезную идею. Он пытается создать газообразное химическое вещество, которое будет стимулировать вирус СПИДа в тканях кожи с высокой концентрацией меланина. — Он улыбнулся. — Надеюсь, ты еще не забыла школьный курс биологии, Луиза. Меланин — это солнцезащитное химическое вещество, содержащееся в коже человека и регулирующее ее цвет. Чем выше концентрация меланина, тем темнее кожа.
Луиза на секунду задумалась и сказала:
— Я не совсем понимаю.
— Все просто. Как только мы получим этот газ, мы выпустим его в атмосферу, и через некоторое время каждый черный на Земле окажется зараженным вирусом СПИДа. Через несколько лет они все вымрут, и евреи лишатся своего самого полезного инструмента.
Луиза остановилась. Она несколько секунд смотрела на брата, затем развернулась и решительно направилась назад к лифту.
— Я иду в полицию, — объявила она.
Дверь лифта была по-прежнему открыта. Войдя в кабину, Луиза нажала кнопку первого этажа. Дверь осталась открытой. Брачер подошел к лифту, снисходительно улыбаясь.
— Прости, не сказал тебе сразу, сестричка. Не зная кода, ты не тронешься с места. Лестничного хода на третий этаж нет. Окна здесь не открываются, а разбить стекло тебе не удастся. Но даже если ты доберешься до первого этажа, мой друг Бриггс с „кнутами“ не дадут тебе выйти из здания. — Он помолчал. — И, подозреваю, они не будут церемониться.
— Значит, мы пленники, — сказала Луиза дрожащим голосом.
— Гости, поправил ее Брачер, — тщательно охраняемые гости. А теперь, Луиза, пожалуйста, пойдем со мной. Я все объясню через несколько минут.
Он пошел по коридору, Невилл и Луиза последовали за ним.
— Джон, — сказал Брачер, — сейчас ты увидишь человеческие останки. Я хочу, чтобы ты попытался определить причину смерти.
— Разве здесь нет людей, которые могли бы сделать это лучше? — спросил Невилл.
— Ты не понял, — сказал Брачер. — Я уже знаю причину смерти. Я хочу, чтобы ты сам посмотрел и сказал, что ты думаешь. Потом ты поймешь, зачем мне это нужно.
В следующий момент он открыл одну из дверей. Они очутились в большой, ослепительно белой комнате, почти пустой, и Невилл решил, что первоначально она предназначалась под кухню. Брачер подвел их к задней стене, где стояло несколько больших морозильных камер. Брачер подошел к одной из них, и, прежде чем открыть, повернулся к Луизе:
— Предупреждаю в последний раз. Это зрелище не для слабонервных.
— Если мне станет невмоготу, я отвернусь, — холодно ответила она.
— Ну, что ж, — сказал он и рывком открыл дверцу.
Луиза отвернулась почти мгновенно. Ее муж с удовольствием сделал бы то же самое, но Брачер ожидал от него как раз обратного, и было бы неразумно разочаровывать его. Невилл подошел ближе и, с трудом сдерживая тошноту, вгляделся в содержимое камеры. Она была битком набита различными частями человеческого тела: руки, ноги, внутренние органы, отрезанные головы с выпученными глазами, куски мяса и еще что-то, не поддающееся описанию, — все это вместе составляло безобразное месиво из растерзанных трупов.
