Питер Альбано - Возвращение седьмого авианосца
— Арабы заставили нас.
— Что вы хотите этим сказать?
Кэтрин быстро объяснила, что немецкий трехмоторный самолет был арендован пассажирской авиакомпанией «Свисс эр» у ВВС Швейцарии, в составе которых имелось три подобных старых летательных аппарата. Самолет следовал из Дакара в Бразилию с посадкой в Натале. Потом она должна была лететь в США самолетом компании «Трансуорлд эрлайнз» и далее на Гавайи, где у нее жили родственники. Но «Юнкере» случайно наткнулся на арабские бомбардировщики, и его, словно овцу, погнали на бойню.
— Для прикрытия, — резко бросила она дрогнувшим голосом. — Вот и все. Просто для прикрытия. Идиоты! — Тяжело дыша, она замолчала и посмотрела на летчиков. Потом махнула рукой. — Эти люди… эти люди сбили нас.
Мацухара согласно кивнул.
— Какие вы храбрецы, могучие самураи, — тихо произнесла Кэтрин с острым сарказмом. — Разве мертвые женщины и дети тоже улучшают вашу карму?
Мацухара улыбнулся.
— В следующий раз выбирайте себе компанию более осмотрительно, мадам.
— Вы американка? — быстро спросил Фудзита.
— Да. Я родилась в Сан-Бернардино. Я нисэй.[4]
— Но вы едете на Гавайи?
— Там живут мои единственные родственники — тетя Итико Кумэ и две кузины. Родители мои умерли. — Она с напряжением выпрямилась.
— Как вы оказались в «Юнкерсе»?
— Я геолог Объединенной нефтеразведочной корпорации. В Гамбии и Сенегале у нас филиалы. Сейчас я в отпуске.
— И именно поэтому вы летите в отпуск на Гавайи сейчас, когда в Средиземном море и в Африке ведутся ожесточенные боевые действия? — спросил Фудзита, в его птичьих глазах мерцало подозрение.
— Почему нет? Земля не перестанет вращаться, если вашим храбрым воинам охота убивать.
Японцы потрясенно переглянулись, они никогда не слышали, чтобы женщина разговаривала так дерзко.
— Мадам, — раздраженно бросил адмирал, — вы наглеете. Если вы считаете себя равной нам, я буду обращаться с вами как с равной. Не думаю, что вы найдете подобное общение приятным — японка должна осознавать это.
— Я не японка. Я сказала вам, что я американка, — резко ответила Кэтрин и не думая извиняться. — На дворе двадцатый век, а не шестнадцатый, женщины равноправны с мужчинами и в цивилизованных странах обладают не меньшими правами. — Ее глаза горели, она повернулась и указала на Мацухару. — Его пули не делали различий. Он убивал — с одинаковым удовольствием — как мужчин, так и женщин. — Губы Кэтрин растянулись в презрительной усмешке, глаза сузились, ноздри раздулись, казалось, что каждая пора ее кожи источает ненависть, трансформируя красавицу в демона. Голос Кэтрин вдруг упал на октаву, и из ее груди вырвалось: — Вы грязные, трусливые свиньи, желтомордое дерьмо!
Глаза подполковника Мацухары полезли на лоб, рот приоткрылся, словно он хотел что-то сказать, но забыл, что именно. Вдруг вперед выпрыгнул лейтенант Коноэ, размахнулся и своей громадной лапищей влепил женщине пощечину, откинувшую ее на переборку с грохотом и криком боли.
Брент инстинктивно среагировал — сорвался со стула, будто в нем сработала пружина. Со всей силы он вонзил правый кулак в живот медведеобразного летчика, а левой заломил голову Коноэ назад. Мужчины повалились в угол, сбили со стула радиста и упали на пол в груду попадавших телефонов, карандашей и рассыпавшейся бумаги.
— Охрана! Охрана! — проревел Фудзита.
Два матроса-охранника и Марк Аллен с Нобомицу Ацуми растащили дерущихся.
Вскочив на ноги, Коноэ бросил:
— Я никогда этого не забуду, дикарь!
— Хватит! — рявкнул Фудзита. — Вон! Обоих в каюты под арест! — И глядя на Кэтрин: — Убирайтесь отсюда!
Всхлипывающую Кэтрин Судзуки поволокли из рубки. Но она обернулась и продолжала смотреть на Брента, пока ее тащили к проходу.
3
Хотя Брента на неделю посадили в каюту под арест, как младший вахтенный офицер он постоянно находился на флагманском мостике. К счастью, местом обычного пребывания Коноэ было помещение подготовки летчиков к полетам: большая каюта на галерейной палубе, ангарная и полетная палубы, где он осматривал и проверял А6М2 или же возился с двигателями и вооружением с дюжиной других неугомонных летчиков и механиков.
Несмотря на близость экватора, рассвет второго после боя утра удивительным образом не содержал даже намека на тепло. Легкий и переменчивый бриз — не тянувший и на два балла по шкале Бофорта — натаскивал на атласный глянец поверхности спокойного, глубокого синего моря темные заплатки. К удивлению Брента, часто встречались птицы, низко летевшие огромными стаями вдоль горизонта, их крылья подрагивали, как листья на слабом ветру. Опустив бинокль, Брент с мостика посмотрел вниз на летчиков и техников, которые любовно копошились возле шестерки «Зеро», очередного воздушного патруля.
Позади себя он услышал мягкий голос Кэтрин Судзуки.
— Доброе утро, мистер Росс.
Молодой американец быстро обернулся, его взгляд упал на красивое лицо японки. Хотя Брент изумился совершенству кожи, тепло мерцавшей жемчужным блеском в утреннем солнце, улыбка женщины выявила зарождающиеся в уголках глаз и рта морщинки, говорившие о возрасте, который, возможно, был далек от предполагаемого Брентом. Он молча и ничуть не смущаясь перевел свой взгляд на роскошные груди, тонкую талию и стройные бедра.
— Вам нравится то, что вы видите, энсин? — спросила Кэтрин, на ее щеках заиграл легкий румянец.
— Я одобряю распределение, если вы это имеете в виду.
В ее смехе не было ни намека на прошлое высокомерие и злость. Брент подивился смене настроения. Возможно, она смирилась с неизбежностью своего долгого путешествия на «Йонаге». Или, может быть, ее поведение изменили горячая пища и сон. Неважно, что изменило настроение, но Бренту оно понравилось, и он не смог сдержать нарастающего возбуждения, вызванного присутствием женщины, тем более такой привлекательной для любого мужчины внешности.
Двое впередсмотрящих оторвались на мгновение от своих биноклей, посмотрели на появившуюся на мостике пленницу и вернулись к своим обязанностям. Кэтрин подошла поближе к Бренту, оперлась о ветрозащитный экран и тихо заговорила ему в ухо:
— Спасибо. Большое спасибо за то, что вы сделали. Эта здоровая скотина запросто могла убить меня.
— Ерунда, — мрачно ответил американец, а затем с внезапным любопытством спросил: — Что вы делаете на мостике?
— Вон там моя каюта, — и она показала рукой на дверь, удерживавшуюся в открытом положении стальным глаголь-гаком. — Адмирал разрешил мне выходить сюда раз в день, но я должна вернуться, хотя бы поесть. — Брент почувствовал ее ладонь на своей руке. — Я стала причиной вражды между вами и тем летчиком.
Ее ладонь принесла неожиданное тепло, и энсин ощутил знакомую пульсацию на шее, а потом и ниже. Он хотел придвинуться ближе, но затем убрал свою руку.
— Нет, мисс Судзуки…
— Кэтрин, пожалуйста, Брент.
Брент кивнул и повторил:
— Нет, Кэтрин. Это старая история. — Он вспомнил мгновенную ненависть Коноэ, когда американцы ступили на борт «Йонаги» в Токийском заливе. Даже во время кровавых боев в Средиземном море, когда казалось, что все они погибнут, его ненависть к Бренту не уменьшалась. Скорее всего сорок два года отшельничества на Чукотском полуострове повредили разум Коноэ. Или, может быть, он тронулся, когда узнал, что его родители, жена и двое детей погибли во время налета на Токио в 1945 году, а может, из-за того и другого вместе. Но ясно, что вся ненависть этого человека сконцентрировалась именно на Бренте, а не, скажем, на Марке Аллене или ком-нибудь другом. Возможно, в своем самурайском разуме он был вынужден выбрать самого крупного и сильного для своей мести — мести сорока семи бродячих самураев. Для Брента было ясно одно: однажды он будет вынужден расставить все по местам в отношениях с этим лейтенантом-медведем.
— Брент, вы ненавидите друг друга?
— В этом нет необходимости, — соврал он. — Это корабль. Когда люди находятся в подобном замкнутом пространстве, они вспыхивают как порох.
— Он ударил меня.
— Конечно. Но следите за своими словами, Кэтрин. Эти люди из средневековья.
— Старая закваска — женщина для дома, воспитания детей и секса, — резко сказала она и ткнула пальцем в полетную палубу. — И все имеют гейш на стороне. — Брент засмеялся.
Не давая ему ответить, она продолжала.
— Жарко… очень жарко. — Кэтрин показала в сторону быстро поднимающегося по небосклону солнца, бросавшего вниз обжигающие лучи, которые не гасила даже свежесть, приносимая бризом. — В моей каюте очень душно.
— Скоро пересечем экватор. Эти широты известны как штилевые. Тут очень жарко.
— Штилевые?
— Мы находимся между северо-восточными и юго-восточными пассатами. — Брент рукой описал полукруг. — Переменные ветры, циклоны, непредсказуемые течения и штили. Вообще-то, древние моряки называли эти широты «лошадиными».
