Нацуо Кирино - Реальный мир
На уроке географии мы узнали, что только пятьдесят процентов солнечной энергии достигает земли. Для наглядности наш преподаватель показал нам два рисунка, сделанные им на компьютере. «На этом рисунке изображены груди молодой женщины, на другом – груди старой», – с серьезным видом объяснил он. Рисунок, изображающий молодую женщину, должен был демонстрировать, как солнечная энергия аккумулируется на экваторе, а рисунок со старой женщиной – как она излучается на полюсах земли. Мне это не понравилось, как глупая шутка, но нас было всего пять учеников на уроке географии, и поэтому все были вынуждены одобрительно рассмеяться. Однако преподаватель сам признал, что данное им объяснение может быть истолковано как «сексуальное домогательство». Вот уж поистине дурак.
А вообще-то мне все равно. Затем он, правда, разъяснил: «На экваторе тепла аккумулируется больше, чем излучается, поэтому он является источником тепла, а на полюсах все наоборот, поэтому они – источники холода».
Источник холода. «В то время я им и являлась», – промелькнуло у меня в голове. «То время» – это когда у меня умерла мать, а затем случилось что-то еще…
Я стала подобно полюсам только терять тепло, чтобы никогда не согреться. И это меня резко подкосило и ввергло в депрессию.
Тоси, Тэраути и Кирарин живут вместе с родителями в довольно благополучных семьях, и я сомневаюсь, что их терзают те же проблемы, что и меня. После смерти матери я осталась с раздражительным отцом и с дедушкой и бабушкой, которые склонны волноваться по любому поводу. Не думаю, что они меня понимают.
Иногда кто-либо из моих знакомых в моем присутствии невольно произносит слова «наша мама», но, увидев выражение моего лица, в замешательстве умолкает. Поэтому я стараюсь заранее что-нибудь сказать, часто что-то глупое, как наш учитель, или еще хуже. Я также сама затеваю разговор о матерях своих подруг: «Послушай, Кирарин, твоя мама придет в школу на фестиваль?» Разве найдется еще школьница, которой приходится быть настолько всегда начеку?
Я чувствую себя одинокой, и на это есть веские причины. Болезнь и смерть матери еще больше усилили мое одиночество. Червяк чувствовал себя одиноким и убил мать, доведя, таким образом, свое одиночество до совершенства. Я не знаю, как это сделать, но тоже хочу усовершенствовать свое одиночество. Может, тогда мне станет легче жить. Но об этом я могу говорить только с Тэраути. И дело не только в том, что она так же, как и я, мрачно смотрит на мир, а скорее в том, что ее мрачность схожа с моей. Тоси и Кирарин слишком мягкие и добрые, чтобы обсуждать с ними эти проблемы. Говорят, что если ты добрый, то должен быть счастливым. Тэраути более рисковая, мне нравятся такие люди, и я испытываю к ним родственные чувства. Однако я пока не могу рассказать Тэраути о Червяке. И почему бы это?..
Спиной почувствовала, как в рюкзачке завибрировал мой мобильник. Я остановилась, достала его и увидела, что мне пришла эсэмэска. «Спасибо за велик и мобильник. Доехал до Ирима, устал и зашел в магазин. Отдохну часок и поеду дальше». Послание от Червяка. Я наврала Тоси, что отдала ему свой мобильник: на самом деле я купила ему новый. Когда-нибудь она это узнает, но, глядя в ее обалдевшее от изумления лицо, я не могла сказать правду. А вот велосипед я действительно отдала Червяку, сказав, что он может избавиться от него в любое время.
«Может, позвонить Червяку?» – подумала я и посмотрела на часы: пятнадцать минут одиннадцатого. Надо скорее вернуться домой, а то отец рассердится. После того, что произошло прошлым летом, он стал постоянно влезать в мои дела. Я успокаиваю себя тем, что надо потерпеть до окончания школы. Лучше позвоню Червяку, когда вернусь домой, решила я, а сейчас пошлю ему эсэмэску: «Велик и мобильник вернула Тоси. Позвони ей с извинениями. Уже темно, будь осторожен».
Я посмотрела на посланное сообщение. Итак, я помогаю сбежать парню, который убил свою мать, не зная, что его толкнуло на это. Не могу точно выразить это словами, но мне хотелось, чтобы он убежал как можно дальше и не возвращался в эту скучную действительность, а создал бы свою собственную реальность.
Послышался звук приближающихся шагов. Кто-то шел мне навстречу, издавая при этом с каждым шагом странный звук, как будто что-то раздавливал на земле. Я поспешно спрятала в карман свой мобильник. В темноте подобно светлячку замаячил огонек сигареты. На мгновение я вся напряглась, но при свете уличного фонаря увидела, что это была молодая женщина в плоских резиновых сандалиях, надетых на босую ногу, которые и издавали при каждом шаге этот хлюпающий звук. Женщина была похожа на обычную конторскую служащую. Поравнявшись со мной, она выбросила сигарету на обочину. В нос ударил неприятный запах табака.
– Не разбрасывайте повсюду окурки, – неожиданно для себя сказала я.
Женщина обернулась и уставилась на меня. Она была крупного телосложения, ростом что-то около 170 сантиметров, на веках – зеленые тени, широкие плечи едва покрывал голубой блейзер. Она была похожа на несчастную, не пользующуюся популярностью трансвеститку. У меня перехватило дыхание, когда я внезапно вспомнила, как меня в прошлом году в Синдзюку избила вот такая же…
– Не фиг меня поучать, стерва! – бросила женщина пронзительным голосом и быстро пошла дальше.
Я остановилась как вкопанная под уличным фонарем, и на меня нахлынули воспоминания о той летней ночи в Синдзюку.
В одной из узких улочек 2-го квартала Синдзюку есть несколько небольших баров, куда пускают только женщин. Я слышала, что наиболее продвинутым из них считается «Беттина», куда вход нормальным людям заказан. Об этом баре я узнала из Интернета и с наступлением летних каникул решила там побывать. В общем-то я хорошо себе представляла, что это может быть за место, но мне хотелось посмотреть, кто там бывает. К тому же, как я думаю, мне было важно удостовериться, что я – не единственная такая, какая я есть.
Как я и предполагала, это оказался маленький, дешевый бар, человек на десять, не больше. Хозяйкой оказалась женщина средних лет, одетая как суши-мастер из ресторана суши – в белую рубашку с поднятым воротником, ее короткие жесткие с проседью волосы были тщательно уложены. Большинство посетителей были ничем не примечательные пожилые женщины, пришедшие сюда с определенной целью: подцепить молодую девушку. Было еще несколько подобных мне школьниц, которые с интересом поглядывали по сторонам. Все они были одеты, как типичные мальчишки-школьники: с короткими прическами, в футболках, коротких шортах и в теннисных тапочках. Как и я, они узнали о баре из Интернета и пришли сюда поразвлечься. Хозяйка бара понимала, что с наступлением летних каникул число школьниц увеличится, и позволяла им сидеть там до утра всего лишь за одну банку пива.
Я познакомилась там с двумя девчонками. Одна из них, Боку-тян, приехала в Токио из префектуры Коти и хотела здесь остаться как можно дольше. Вторая, по имени Дамер, была из префектуры Сайтама, где училась в какой-то элитной школе. Конечно, это были их псевдонимы, и мне потребовалось некоторое время, чтобы узнать настоящие и выяснить, откуда они родом.
Боку-тян прилагала все силы, чтобы выглядеть настоящим мужчиной. Она, дурочка, была уверена, что если вести себя грубо, угрожающе расправлять плечи, то можно сойти за парня. Она мечтала зарабатывать себе на жизнь, устроившись хостес где-нибудь в баре квартала Кабуки в Синдзюку, и не скрывала, что хотела бы подцепить богатую женщину. Ей было все равно, будет ли та старой, или средних лет, или даже свихнутой молодухой. Боку-тян была примитивно убеждена в том, что коль скоро она любит женщин, то должна выглядеть мужчиной, а для этого надо вести себя, как мужчина. Для нее это означало – сидеть, насупив брови, курить, зажав сигарету между большим и указательным пальцами, обнимать женщину за плечи или держать ее за подбородок, говорить низким угрожающим голосом и демонстрировать жесты и выражения первых любовников из спектаклей и кинофильмов. Она была высокого роста, знала карате, и у нее были все внешние данные для того, чтобы вести себя так, но в действительности ее поведение выглядело скорее комичным. К тому же она не отличалась большим умом. Мы с Дамер как-то говорили о ней и пришли к выводу, что если она и станет хостес в баре для трансвеститов, то не сможет поддерживать беседу, и клиентки будут считать ее скучной и неинтересной.
У Боку-тян не было денег, поэтому она спала где-нибудь под открытым небом либо в доме у Дамер, но большую часть ночи проводила в баре в Синдзюку. Мой отец не разрешил, чтобы она останавливалась у нас, но это ее не обидело, и я до сих пор получаю от нее письма примерно такого содержания: «Купила себе фиолетовый пиджак, у них были только двубортные, но мне больше идет однобортный».
