Кабинет доктора Ленга - Чайлд Линкольн
Пендергаст чувствовал, что близок к цели. Странно, что он нигде не заметил ни признаков какой-либо деятельности, ни охраны. Но опять же Ленг не мог догадаться, что он, Пендергаст, появится здесь… И даже подозревать о его существовании. У Ленга попросту не было причин опасаться, что кто-нибудь отыщет его тайное логово под трущобами Файв-Пойнтс. При всем своем необычайном уме и крайней подозрительности он никогда не предположил бы, что люди из будущего, в том числе его собственный потомок, явятся сюда, чтобы прекратить ужасные эксперименты… И убить самого Ленга.
Пендергаст двинулся дальше по тоннелю и наткнулся на камеру с зарешеченной дверью. Направив внутрь луч фонаря, он увидел каменную скамью, служившую кроватью, ночной горшок и размякшую от сырости книгу. Жестяная миска с засохшей едой стояла на полу, и, когда фонарик осветил ее, вспугнутые крысы разбежались по углам, скаля зубы. Следом за первой камерой шла вторая, за ней третья – целый ряд. Все были пусты, но сохранили следы недавнего пребывания. Очевидно, Ленг помещал сюда своих жертв, а через несколько дней или недель они погибали под его ножом.
…Но где же Мэри? Она должна быть где-то здесь. Невозможно представить, чтобы Ленг держал ее в особняке на Риверсайд-драйв. И конечно же, ей рано было ложиться на операционный стол…
Пендергаст ускорил шаг. Дверь последней камеры, сплошная, а не решетчатая, была закрыта, как и прочие. Она выглядела новее других, – видимо, ее установили совсем недавно. Замок легко поддался, и Пендергаст слегка приоткрыл дверь, удивляясь, что из щели пробивается свет.
Он заглянул внутрь… и застыл в изумлении.
Не веря своим глазам, Пендергаст вошел в комнату, непохожую на все остальные в этой грязной скотобойне: бархатные обои, ярко горящие шары газовых ламп, стол с писчей бумагой, ручкой и чернильницей, обтянутый шелком диван, книжный шкаф с роскошными изданиями, картины со сценами охоты на стенах. Свежий воздух с тихим шуршанием поступал в комнату через решетку в потолке. В дальнем углу стояла кровать с шелковым балдахином… А под покрывалом угадывался силуэт спящего человека.
Так вот где Ленг держал Мэри, откармливая ее для будущей жатвы! И вправду хитрая маскировка.
Стараясь не поднимать шума, Пендергаст подкрался к кровати, в которой спала Мэри, прикрытая шелковым одеялом. На столе, рядом с подголовьем, стоял недопитый стакан с апельсиновым соком. Пендергаст опустил в него кончик пальца, попробовал на язык и ничуть не удивился, ощутив привкус лауданума.
Он склонился над кроватью, не желая напугать Мэри, которая могла закричать при виде незнакомца. Несмотря на то что он провел тщательную разведку, Манк или другие злодеи могли находиться где-то поблизости.
– Мэри, – прошептал Пендергаст и легонько коснулся тела под парчовым одеялом.
И мгновенно понял: случилось что-то страшное. Тело не поддалось нажиму пальца, будучи неестественно жестким. Он надавил сильнее и с ужасом опознал симптомы ранней стадии rigor mortis[151]. Непроизвольно выругавшись, он ухватился за край одеяла и сдернул его с головы мертвеца. Тот лежал на спине с широко открытыми глазами, скривившись в гримасе боли и ужаса.
71
За несколько минут до восьми вечера д’Агоста заметил приближавшегося к нему невысокого человека: тот шел ровным шагом по Сорок восьмой улице, направляясь с востока на запад. Д’Агоста глубоко надвинул котелок, завернулся в черный бобровый плащ и, прищурившись, стал вглядываться в темноту: не хромает ли незнакомец? Человечек двигался по тротуару почти незаметно, будто тень была ему родным домом. Наступило время ужина, и улица опустела: рассеялась суетливая толпа прохожих, торговцы разошлись по домам. Д’Агоста не думал, что газовые фонари дают так мало света. В городе было на удивление темно. На всем чертовом острове не горело ни одного электрического огня, ночную тьму разрывали только отблески каминов. Первый раз в жизни он видел звезды в небе над городом. Гигантская мерцающая чаша, опрокинувшаяся над темными домами, – такого зрелища жители Нью-Йорка не видели больше ста лет, даже когда отключалось электричество.
Следя за прохожим через щель в жалюзи, д’Агоста внутренне напрягся. Он уловил изъян в походке этого человека, мельчайший, но очевидный. Манк! Ловко пользуясь тем, что улица была плохо освещена, он скользил из одного пятна темноты в другое, устремляясь к Пятой авеню.
Человечек приближался к особняку, напряжение нарастало. Д’Агосте было поручено оберегать обитателей дома. Но Манк только наблюдал за ними… Разве не так? А если он попробует забраться внутрь? Для недостроенного дома особняк был прекрасно защищен. Но в голове д’Агосты звенели слова Пендергаста: «Вы ни при каких обстоятельствах не должны показываться на глаза Констанс».
Прячась за опущенными жалюзи киоска, д’Агоста следил за тем, как Манк замедляет шаг и останавливается позади дома, в темноте, возле запертой решетки, перегораживавшей подъездную дорожку. Якобы для того, чтобы прикурить сигарету. Д’Агоста различил короткую вспышку на конце спички. Манк явно разглядывал дом, присматриваясь к освещенным окнам на втором этаже.
Понемногу д’Агоста начал успокаиваться. Манк просто шпионил. Нужно быть сумасшедшим, чтобы попытаться ворваться в дом. И потом, что это ему даст? Д’Агоста видел сквозь щель жалюзи, как коротышка топчется на одном месте в полумраке. Манк отшвырнул сигарету, прошел несколько ярдов и оказался в узком переулке за особняком… перекрытом двенадцатифутовой оградой из кованого железа с устрашающими шипами. Малорослый, хромой человек ни в коем случае не мог перебраться через нее. Нащупав в кармане тяжелый револьвер, д’Агоста окончательно успокоился.
Время шло. В тесном киоске становилось все холоднее, к этому добавлялась невозможность как следует размяться, и д’Агоста совсем окоченел. Он поводил плечами, потер ладонью о ладонь, не снимая перчаток, пошевелил пальцами ног в тяжелых, подбитых гвоздями ботинках. Манк, который все околачивался возле переулка, закурил вторую сигарету.
Вдруг он бросил сигарету, запрыгнул на прутья решетки и начал подниматься по ней, как чертова обезьяна, перебирая руками с удивительной силой и быстротой. Затем перевалился через шипы, сполз вниз по ту сторону ограды и бесшумно исчез в темноте позади дома. Поразительная демонстрация человеческой ловкости заняла едва ли полминуты.
– Какого дьявола? – пробормотал д’Агоста, уставившись на пустое место с еще тлевшим окурком.
Может быть, Манк решил подобраться ближе и рассмотреть то, что не было видно из-за ограды? Или задумал наперекор всему ворваться в дом из переулка?
После недолгих колебаний д’Агоста распахнул дверь киоска и бросился через улицу, наклонив голову, чтобы никто не разглядел его лица, если бы кинул случайный взгляд из окна. Он прислонился к стене рядом с переулком и осмотрелся. Переулок освещался газовым фонарем, стоявшим в самом конце.
Но Манка не было видно нигде.
Куда делся этот мерзавец? Д’Агоста оглянулся на особняк, там, где стена встречалась с землей, потом посмотрел вверх – и едва не задохнулся от отчаяния.
Еще несколько часов назад, глядя из киоска, он видел, что все окна в доме надежно заперты. Но сейчас одно из них, на втором этаже, было раскрыто настежь и ветер колыхал тяжелую занавеску. А еще д’Агоста обнаружил, что задний фасад сложен из темных каменных блоков с неровными краями. Выше были заметны признаки незавершенных кровельных работ: с крыши свисали крюки и блоки.
То, что человек мог решиться на такое, был способен на такое, поразило д’Агосту, как удар молнии. Но сомнений не оставалось. Манк умудрился вскарабкаться по стене… и теперь был внутри дома.
72
Манк посмотрел на единственную дверь в дальнем конце пустой комнаты. По прежним наблюдениям он уже знал, что сюда редко кто заходит. Здесь он сможет спокойно подготовиться к тому, что велел сделать профессор.
