Марк Олден - Демон
У Пенни начала складываться общая картина в мозгу, и он высказал свои мысли Уэкслеру. По словам Фрэн Маклис и Уэкслера, жена Ковидака и Уоррен Ганис, тогда еще подросток, содержались в одном японском лагере для военнопленных во время Второй мировой войны. И получается, что уцелел только Ганис? Вот и думайте сами, сказал Пенни Уэкслеру. Представим, только представим — Ковидак считает странным, что именно Ганис вышел из лагеря живым.
Уэкслер кивнул — мистер Пенни, я думаю, вы на что-то наткнулись. Да, я так думаю. С улыбкой Уэкслер схватил шариковую ручку и начал быстро писать в блокноте. Тут как раз прозвонил дверной звонок, Уэкслер пошел ответить и обнаружил беременную негритянку, которая плакала и просила помочь ей.
* * *Сейчас в гостиной Мейера Уэкслера, у Пенни становилось все хуже с животом. Можно обвинить в этом августовскую жару. Или же виноваты зловещие воспоминания, от которых он не может отделаться. Но как же те несколько секунд, когда он вспомнил, как хорош был раньше, и выдал Уильяму, главарю этой бандочки?
Молодой Уильям, этот тощий умник, с его рыжей бородкой, зеркальными очками, белыми туфлями «Филас» и нахальством, которое не подвергалось испытанию до сегодняшнего дня, когда Пенни отнял у него ствол, порезал правую руку своим танто, потом вырубил, ударив рукояткой ножа по голове. Теперь Уильям лежал окровавленный и без сознания перед большим столом Уэкслера. Раздавить такого поганца — это же сплошное удовольствие.
Пенни помассировал затылок, подсознательно стараясь стереть неприятные картины, и в это время его окликнул один из черных. Этот слегка шепелявил. По голосу было также слышно, что он нервничает.
— Эй ты, в комнате. Я сказал отдать Морин твою пушку и выйти в коридор, где нам будет видна твоя задница. Тебе решать, умрет эта старая леди или нет. Ну, ты просто отдай нам те бумажки и все будут счастливы. Чего там. А то ведь опять, обосрешься.
Пенни подумал — есть ли в Западном мире хоть кто-нибудь, кто не знает, что у меня был провал в Сан-Августине? Действительно, происшествие с ним было не из мелких. Но разве обязательно ему слышать об этом каждый день до самой смерти? Может, Ники Макс правильно говорит. Съедай с утра чайную ложку дерьма, и уже ничего хуже весь день не будет.
Добрый старый Ники. В больницу на Авенида Чапультепек в Мехико, где Пенни провел три недели в ожоговом отделении, Ники Макс явился однажды к вечеру с бутылкой бренди «Сан-Маркос» и словами утешения. Или не утешения.
— Виктор Полтава оказался умнее, — заявил Ники Макс. — Он нашел твое слабое место. Томас. Вот где вся суть. В проклятом мальчишке. Ты и Полтава, если еще встретитесь, вспомни Томаса, понял меня?
Ники Макс. У Пенни аппетита совсем не было, и он один ел «Биг Маки», которые тоже принес с собой, и пил бренди из бутылки. Пенни было стыдно от того, что сделал с ним Асбун. Ники Макса он почти не слушал.
— Ты давай вылезай из гроба, я тебе точно говорю, — учил его Ники. — Это не легко, но ты должен вылезти. И запомни все, урок-то хороший.
Ники Макс помолчал, выбирая из «Биг Мака» пикули и швыряя их в мусорную корзину.
— Может, для тебя это шанс достичь чего-то огромного. И полностью разобраться в себе, правильно? Наверное, тебе до сих пор все слишком легко давалось. Теперь потрудись, как мы, простые люди. Хотя у тебя так и так преимущества есть. Я тебе вот что скажу: из-за того парнишки ты забыл первое правило, а именно, что правил нет. В нашей работе их не бывает. Главное — остаться живым. Этот гад Полтава, он же по правилам не играет, а тебе зачем? Слушай, дорогой мой, не надо забывать, кто ты такой есть. Ты же Эдвард Пенни, ты мой герой, не смей забыть, чтоб тебя.
Не забывай, кто ты есть. И вылезай из гроба.
Сейчас, в гостиной, Пенни прислушивался, как спорят черные на лестнице. Потом шепелявый прокричал ему:
— Втолкуй себе, меня сука не волнует. Ты ей напортишь, не мне. Морин — твоя проблема, Джек. А мы если не возьмем бумажки, нам не заплатят. Меня только деньги волнуют.
Романтика не умерла, подумал Пенни. У леди с заточенной отверткой есть друг. Кто-то, кому не все равно, а именно — партнер шепелявого, он же будущий отец. Морин и ее мужчина. Увязли оба в глупости и любопытстве, которые называют любовью.
— Эй, в комнате, — продолжал шепелявый. — Не делай глупостей, отдай нам бумажки, тогда все окей. Мы обещали человеку, что вернем тебя твоей женщине целого.
Нечто новое. Уличные ганги гарантируют безопасность. Такая внезапная доброта — редчайшая редкость в мире боли и горя, Пенни это хорошо знал. Интересно, кто же дал такие указания этим животным. Что-то здесь его беспокоило.
Не забывай, кто ты и вылезай из гроба.
Опираясь о стену, Пенни медленно поднялся и бросил пиджак на ковер. Вытер рукавом пот со лба, потом направил «Браунинг» на Морин, в голову, чувствуя при этом внезапную дикую радость: у девки от страха глаза чуть не выскочили.
Она еще сильнее сдавила горло Мейеру Уэкслеру, крепче ухватила свою отвертку, и сказала Пенни — ты свихнулся или как? Он улыбнулся ей. И нажал на спусковой крючок. В трех дюймах от правой ноги Морин появилась рваная дыра на ковре. Она взвизгнула и всплеснула руками, отвертка улетела к потолку.
Сама же девка упала на спину, взбрыкнув ногами в воздухе. Пенни опять выстрелил, еще одна дырка появилась в ковре — как раз между ног Морин, опустившихся мгновением раньше. Хороший способ привлечь внимание, как сказал бы полковник Асбун. Вопли Морин стали еще более визгливыми.
Она попятилась от Пенни, опираясь локтями. Мейер Уэкслер, свалившийся на правый бок, еле живой, был забыт. Пенни тоже пришлось о нем забыть, потому что кто-то на лестнице прокричал имя Морин. Этот кто-то побежал в сторону гостиной. Вниз по лестнице через три ступеньки. По коридору. Любовь спешит на зов.
Пенни встал, чуть отступя от открытой двери. Ожидая. Что он при этом чувствовал? Тревогу, но, в общем, не очень дергался. Сердце немного постукивало, но какого черта. По крайней мере, холодный пот уже не капал, а во рту не так сохло, как еще несколько минут назад. Шаги были уже совсем рядом. Сунув «Браунинг» подмышку, он вытер влажную правую ладонь о бедро, потом снова сжал пистолет.
С лестницы донеслось:
— Черномазый, вали обратно, дурак! — Этот призыв остался без внимания. Через мгновение в комнату ворвался невысокий мускулистый парень — тот, на котором Пенни прошлый раз видел красный кожаный берет. Он держал в руке пистолетик 22 калибра. Пенни перебросил свой «Браунинг» рукояткой вперед и зашел ему за спину, Морин заорала:
— Эммет, берегись! — парень начал поворачиваться, и Пенни ударил его рукояткой в правый висок. Не сильно, но хватило. Эммет рухнул на пол и, опираясь на руки и колени, стал растерянно трясти головой.
Пенни поднял его пистолетик, сунул себе за пояс и сказал:
— Катись туда, к Морин. — Эммет злобно смотрел на него снизу вверх и не двигался. Пенни все это хамство надоело, и он пнул его в задницу — парень растянулся на полу. — Шевелись, — приказал он, — а то проделаю тебе новую дырку. — Черный повернул голову и опять уставился на него. Сейчас он увидел в глазах Пенни что-то такое, что заставило его отвернуться. И поползти к Морин.
— Эммет! Эммет! — С лестницы звал шепелявый. Тот, кто держал под дулом «Люгера» жену Мейера Уэкслера.
Пенни попятился опять почти до самой двери и прокричал:
— Эммет отдыхает. Он лежит на полу рядом с Морин. — Взглянув на Эммета, Пенни спросил, как зовут шепелявого. Эммет, сидя обнимавший свою беременную подружку, головы не поднял. Но ответил:
— Его имя Марвелл.
Снова напомнила о себе лестница.
— Эй, белый человек, я убью эту женщину, если не отдашь бумажки.
Пенни вздохнул.
— Марвелл, слушай внимательно. Если она умрет, умрешь ты.
Молчание.
— Расслышал, Марвелл? Я сказал, если она умрет, умрешь ты. Это не угроза, Марвелл, а мое обещание тебе.
Что-то прохрипел Уэкслер, тщетно пытавшийся заговорить. Пенни помотал головой и приложил палец к губам -знак молчать. Некогда было выслушивать чье-то мнение.
— Эй, Марвелл, — продолжал Пенни, — давай разберемся, пока не появилась группа захвата.
Молчание.
— О чем это ты — группа захвата?
— Их сорок-пятьдесят мужиков, они с ружьями, оглушающими гранатами и в пуленепробиваемых жилетах. С ними лучше не связываться, Марвелл. Ты представляешь, как они раздавят нахального уличного мальчишку, а?
— Но я держу суку, Джек.
— А у меня трое твоих людей, Марвелл. И время быстро кончается. Договариваемся или нет?
Марвелл озлился — про тебя же говорили, ты нюня; и Пенни улыбнулся: говнюку явно не нравилось развитие событий.
— Не верь всему, что ты слышишь, — ответил Пенни. — И передай это тем, кто тебя нанял.
— Ну и что ты надумал? Я тебе одно скажу. В тюрьму я не хочу.
Пенни сказал — я надумал, что ты отдашь мне миссис Уэкслер, а я отпускаю вас четверых, и не думай слишком долго. Марвелл спросил, как это будем делать, и Пенни пояснил — я проявлю свою добрую волю и выпущу Эммета с Уильямом. Потом ты и я будем меняться женщинами. Морин за миссис Уэкслер. Да или нет. Марвелл ответил — окей, окей, но не пытайся меня уделать, как уделал Уильяма и Эммета, потому что мой ствол еще при мне, ясно? Пенни весь напрягся, вспомнив Сан-Августин, вспомнив, что когда не ждешь, тогда самое плохое и случается. Он имеет дело всего лишь с мужчиной-ребенком, но этот мужчина-ребенок вооружен и взял заложницу. Пенни сделал глубокий вдох и постарался, чтобы его голос звучал уверенно — увереннее, чем он чувствовал себя.
