Десмонд Бэгли - Оползень (Сборник)

— Значит, мы становимся партнерами? Я и подумать не смел о таком прекрасном партнере. Когда начнем?

— Это не то партнерство, о котором вы думаете, мистер Халлоран, — сказала она ледяным тоном. И вдруг сменила темп. — Я вижу… ваши… э… компаньоны сошли на берег. Они не заметили меня — я хотела поговорить с вами наедине.

— Мы одни, — коротко ответил я.

Она собралась с мыслями и сказала убийственно точно:

— Мистер Халлоран, вы отправились в Италию с мистером Курце и мистером Уокером, чтобы вывезти из нашей страны некоторые ценности. Вы намерены сделать это нелегально, поэтому весь ваш план держится на секретности — вы не сможете, ну, скажем так, действовать, если кто-то заглядывает вам через плечо. Так вот я как раз и намерена заглянуть вам через плечо.

Я с трудом удержался, чтобы не застонать вслух. Значит, Меткаф все знал! Единственное, что ему не известно, это где спрятано сокровище. Эта женщина права, утверждая, что нам его не вывезти, в любом случае тут же появится он и потребует своей доли. Значит, Уокер все разболтал в Танжере.

Пришлось пойти на переговоры:

— О'кей, графиня, и сколько же хочет Меткаф?

Она подняла свои крылатые брови.

— Меткаф?

— Да, Меткаф, ваш хозяин.

Она покачала головой.

— Не знаю никакого Меткафа, и мне все равно, кто он. Я сама себе хозяйка, уверяю вас.

Думаю, мне удалось не выдать своего удивления. Вопросы так и рвались с языка. Если эта графиня связана с Меткафом, то почему отрицает это? Если не связана, то кто она такая, черт побери, и как она узнала о сокровище?

Я спросил:

— А если я предложу вам убраться?

Она улыбнулась.

— Тогда вам ни за что не вывезти эти ценности из Италии.

В ее словах был намек на возможность договориться, и я сказал:

— Но если я предложу вам остаться, то мы сможем вывезти груз, не так ли?

— Часть груза, — пошла она на компромисс. — Без моего сотрудничества вы немало времени проведете в итальянской тюрьме.

Здесь определенно было над чем подумать, и после размышлений я спросил:

— Хорошо, кто вы и что вы знаете?

— Я узнала, что в район порта пришел сигнал следить за яхтой «Санфорд». Я узнала, что владельцем яхты является мистер Халлоран, а сопровождают его мистер Курце и мистер Уокер. Для меня этой информации было достаточно.

— И что же решила предпринять графиня ди Эстреноли? Как же решилась итальянская аристократка иметь дело с уголовниками, за которыми ведется слежка?

Улыбнувшись, она ответила:

— У меня странные друзья, мистер Халлоран. Я узнала все эти интересные новости в порту. Возможно, именно ваш мистер Меткаф несет ответственность за распространение таких инструкций.

— Значит, вам сообщают, что яхта с тремя мужчинами на борту направляется в Рапалло, и вы говорите себе: «А-а, вот эти трое собираются нелегально вывезти что-то из Италии», — мрачно пошутил я. — Придумайте что-нибудь получше, графиня.

— Видите ли, я знаю мистера Курце и мистера Уокера, — сказала она. — Большой и неуклюжий мистер Курце не раз бывал в Италии. И я всегда узнавала о его приезде и следила за ним. — Она улыбнулась. — Он напоминал мне пса перед кроличьей норой, который лает, потому что нора слишком мала для него и он не может влезть туда. Курце всегда уезжал из Италии с пустыми руками.

Теперь понятно: Курце, должно быть, раскрыл ей свои карты во время одной из поездок в Италию. Черт, но откуда она знает Уокера? Он ведь давно не бывал в Италии — или бывал?

Женщина продолжала:

— Так вот, услышав, что мистер Курце возвращается с мистером Уокером и с неизвестным мне мистером Халлораном, я поняла: готовится нечто грандиозное. Вы собираетесь вывезти то, что было спрятано, мистер Халлоран.

— А что именно, вы знаете?

— Только то, что это большие ценности, — просто ответила она.

— А может быть, я археолог? — сказал я.

Она засмеялась.

— Нет, вы не археолог, мистер Халлоран, вы строите лодки. — Заметив по моим глазам, что я удивлен, добавила: — Я много о вас знаю.

— Довольно интриговать, откуда вы узнали, что существуют какие-то ценности?

Все так же неторопливо и спокойно она рассказала:

— Человек по имени Альберто Корсо написал письмо моему отцу. Письмо он не успел закончить — его убили, поэтому информация была не такой полной, как хотелось бы. Но мне достаточно было узнать, что за мистером Курце надо следить…

Осененный догадкой, я щелкнул пальцами.

— Вы маленькая дочь Графа! Вы… э-э… Франческа!

Она склонила голову.

— Да.

— Ну вот теперь мы почти разобрались, — сказал я. — Значит, Граф охотится за добычей?

Графиня широко распахнула глаза.

— О нет! Мой отец ничего не знает об этом. Совсем ничего.

Я подумал, что ее слова нуждаются в объяснении, и уже собирался высказать свои сомнения, как вдруг кто-то спрыгнул на палубу.

— Кто это? — спросила графиня.

— Наверное, наши вернулись, — ответил я и замер в ожидании: до конца вечера возможны еще сюрпризы.

Это был Уокер. Спустившись по трапу, он застыл, увидев женщину.

— О-о, — произнес он. — Надеюсь, не помешал?

Я представил их друг другу: «Графиня ди Эстреноли — мистер Уокер».

Я пристально наблюдал за ним — узнает или нет? Но он смотрел на графиню, как смотрят на незнакомую красивую женщину, и, перейдя на итальянский, сказал:

— Рад с вами познакомиться, синьора.

Она улыбнулась ему:

— Не узнаете меня, мистер Уокер? А я ведь перевязывала вашу ногу, когда вы попали к нам в горный лагерь во время войны.

Уокер стал вглядываться, а потом недоверчиво произнес:

— Франческа?!

— Правильно, я Франческа.

— Вы… ты изменилась, — сказал он. — Выросла. Я имею в виду… а… — Он смутился.

Она оглядела его:

— Да, все мы изменились.

В ее голосе я уловил нотку сожаления. Они поболтали несколько минут, потом она подхватила с пола свои туфли.

— Мне пора.

Уокер стал возражать:

— Но ты же только пришла…

— Нет, не могу, у меня через двадцать минут свидание.

Франческа встала и поднялась по трапу, я проводил ее на палубу.

Здесь она сказала:

— Я могу понять Курце, теперь понимаю и Уокера, но вас — нет, мистер Халлоран. Вы же преуспевающий человек, сделали себе имя на профессиональном поприще. Зачем вам-то это понадобилось?

Я вздохнул.

— В самом начале у меня действительно была причина, может быть, она есть и сейчас — не знаю. Но дело зашло так далеко, что приходится продолжать.

Она понимающе кивнула, потом сказала:

— В районе порта есть кафе под названием «Три рыбки». Ждите меня там в девять утра. Приходите один. Курце я никогда не любила, а теперь, пожалуй, мне так же неприятен и Уокер. Мне бы не хотелось разговаривать с ними.

— Хорошо, — сказал я, — приду.

Графиня легко спрыгнула на причал и, грациозно изогнувшись, надела туфли. Я смотрел ей вслед и долго еще слышал дробный стук каблучков из темноты, поглотившей ее.

Внизу Уокер стал приставать ко мне с вопросами:

— Откуда она взялась? Как узнала, что мы здесь?

— «А мачты гнулись и скрипели…» — пропел я. — Ей известно все или почти все… и она облагает нас налогом.

Уокер аж рот раскрыл.

— Она узнала про золото?

— Да, — ответил я, — но больше я тебе ничего не скажу, пока не вернется Курце. Нет смысла повторяться.

Уокер пытался настаивать, но усмирил свое нетерпение, когда понял, что я не намерен продолжать разговор, и, надувшись, съежился на диване. Через полчаса мы услышали шаги Курце на палубе. Он был благодушно настроен и притащил много еды, которой предстояло разнообразить наш стол; чувствовалось, что успел пропустить пару стаканчиков.

— Знаете, эти итальяшки умеют готовить.

— Здесь только что была Франческа, — сообщил я.

Потрясенный новостью, Курце смотрел на меня.

— Дочка Графа?

— Да.

Уокер снова завелся:

— Я хочу знать, как она разыскала нас.

— Чего надо этой заносчивой суке? — Реакция Курце меня удивила.

Ну, очевидно, антипатия у них взаимная.

— Она хочет получить часть сокровищ, — прямо ответил я.

Курце выругался:

— Откуда, черт возьми, она узнала про золото?

— Альберто перед смертью написал.

Курце и Уокер обменялись взглядами, и после тягостного молчания Курце сказал:

— Значит, Альберто собирался нас предать.

— Он и сделал это, — сказал я.

— Тогда почему золото до сих пор там? — недоумевал Курце.

— Письмо не было закончено, — объяснил я. — Альберто не успел написать, где спрятано золото.

— Фу — с облегчением вздохнул Курце. — Ну тогда ничего страшного.