Питер Страуб - Обитель теней
– Эй! – окрик Коллинза вывел его из оцепенения.
Маг уже сидел на застекленной крыше, вглядываясь вниз.
Том нехотя опустился. Волшебное проницательное зрение его покинуло, и он снова превратился в обыкновенного пятнадцатилетнего парнишку.
– Вот видишь, это не так уж и плохо, – заметил Коллинз. – Мог ты испытать что-либо подобное в том, бесхитростном материальном мире? Ну да ладно, подходит наконец критический момент. Смотри внимательно.
Среди моря голов Том разглядел себя и Дэла неподалеку от дамы, разливающей чай. К ним приблизился Маркус Рейли, за которым, как всегда, хвостом тащился Пинфолд, и тот Том, что был там, внизу, заговорил с ними, отвернувшись от Дэла. Сидящий на крыше Том вглядывался в пшеничную макушку Маркуса, будто пытаясь обнаружить злокачественную опухоль, которая много лет спустя приведет его приятеля к трагическому финалу на автостоянке во Флориде.
– Ты зря теряешь время, – словно прочтя его мысли, заметил маг. – Смотри туда, в тот конец зала.
Том перевел взгляд на дальнюю стенку, возле которой мыкался Скелет. Сейчас он напоминал запрограммированный автомат, подчиняющийся чужой воле. Дэл, отойдя немного в сторону от Тома и Маркуса, сверлил Скелета взглядом.
– Племянник мой оказался гораздо слабее Спекла Джона, – принялся объяснять Коллинз. – Он, видишь ли, почувствовал угрозу. Еще не зная, верить ли своим глазам или нет, он инстинктивно ощутил, что его лучший друг вступил в тайный сговор с его кумиром. Будучи не в состоянии ни проигнорировать эту непонятную ему связь, ни отвергнуть друга, он решил хоть что-то предпринять, а тут к тому же выяснилось, что упомянутый кумир имеет что-то общее и с самым ему ненавистным, самым ужасным для него существом…
Дэл сконцентрировался до такой степени, что воздух вокруг него, как показалось Тому, сгустился и потемнел. От напряжения все тело его уподобилось звенящей, готовой порваться струне.
А в противоположном конце зала Скелет незряче приблизился к полкам с коллекцией, рука его, будто сама по себе, потянулась вверх, а потом, когда пальцы сомкнулись вокруг фигурки, юркнула вниз, к карману. Все это время по его физиономии блуждала отрешенная, тупая улыбка.
В тот же миг Дэл расслабился. Внезапно Тома охватила жалость и к Дэлу, и к Дейву Брику (тот, сжимая логарифмическую линейку, во все глаза пялился на Скелета), и к самому себе: столько переживаний, столько настоящего горя – и все из-за какой-то глупой ревности!
– Он воспользовался твоей силой, – неожиданно заявил Коллинз.
– Вот как? – изумился Том. – А как же левитация?..
– То же самое: он использовал твою силу. – Коллинз встал, и Том, ошеломленно моргая, поднялся вслед за ним. – Ну, пора домой.
Громадная серая сова взмыла прямо к облакам. Том, пошатнувшись слегка, поднял руки – теперь это были крылья.
Опять мгновенное превращение… Вокруг него сгустилась белесая мгла – то ли облако, то ли туман. Сова куда-то исчезла. Перед глазами встала бледно-зеленая стена.
Когда в голове у Тома прояснилось, он обнаружил, что лежит навзничь между первым рядом и сценой Большого театра иллюзий.
Глава 6
Том забрался в постель и постарался хотя бы расслабиться – сон все равно не шел. Всякий раз, закрывая глаза, он ощущал себя то в полете, то в падении.
Измучившись вконец, он спустился в столовую, где обнаружил ужин на одного: нарезанную ветчину и холодную телятину, здоровенный кусок стилтоновского сыра, тушеную капусту по-немецки и стакан ледяного молока. Том поел, не ощущая вкуса, затем отнес посуду на кухню и сложил ее в мойку.
Некоторое время он побродил по гостиной, рассматривая картины на стенах, потом подошел к застекленной этажерке. На верхней полке он обнаружил старинный револьвер в раскрытом кожаном футляре, изнутри обитом бархатом. Ниже стояли несколько фарфоровых статуэток: пастушка с посохом, школьник с ранцем, толстяк в костюме елизаветинских времен[11] с громадной пивной кружкой, группа крепко поддавших уродцев, горланящих наверняка похабную песенку.
Фигурка пастушки располагалась особняком, и Том, приглядевшись, узнал в ней Розу. Ошибки быть не могло: высокий лоб, из-за которого лицо выглядело каким-то беспомощным, полные, чувственные губы, широко расставленные глаза, смущенный вид. Рука Тома сама потянулась к бронзовой ручке дверцы, но он тут же отдернул ее, будто обжегшись: его внезапно охватила суеверная боязнь дотрагиваться до этой фигурки. Сделав над собой усилие, он повернулся и побрел к себе наверх.
Тем вечером ему все же удалось вздремнуть немного перед тяжелым разговором с Дэлом.
***Двери, соединяющие их комнаты, были наполовину раздвинуты. Том прошел к Дэлу и, услыхав шум воды в ванной, присел на кровать.
Дэл появился через несколько минут с накинутым на плечи полотенцем и блестящими от воды волосами. Том подумал, что он и вправду выглядит ребенком, чуть ли даже не девятилетним.
– Надо же, почти весь день продрых! – выпалил Дэл. – Но зато чувствую себя будто заново родился!
– И я целый день проспал, – соврал Том.
– Если так пойдет и дальше, мы окончательно привыкнем к распорядку настоящего мага: ночью на ногах, днем спать. Ну и отлично. Я люблю ночь, а ты?
Дэл принялся вытирать волосы, абсолютно не стесняясь, а может, не замечая своей наготы.
– Я лично предпочитаю дневной свет, – буркнул Том.
Дэл удивленно посмотрел на него из-под полотенца:
– Ты что, не в настроении, да?
Том пожал плечами, и Дэл снова спрятал лицо в полотенце.
– Как насчет побаловаться картишками, после того как я оденусь?
– С удовольствием.
– Нам надо больше практиковаться – я так, наверное, уже несколько недель не притрагивался к картам. Тренироваться нужно постоянно, иначе потеряешь форму. Хочешь, покажу тот способ тасовать, который я изучал в поезде?
– Ну, давай.
Дэл, стянув полотенце с головы, стал вытирать ноги. Волосы его на висках завились кудряшками, но за ушами все еще свисали сосульками. Наконец он отшвырнул полотенце и принялся надевать чистое нижнее белье.
– Скоро, может быть даже завтра, дядя нам поведает окончание истории.
– Возможно.
Дэл, застегивая желтую рубашку, чуть смущенно посмотрел на Тома:
– Давай теперь здесь проводить каждое лето, а? Будем учиться вместе у дяди… Ты как?
Не получив ответа, Дэл подошел к письменному столу, достал из ящика новую колоду и сорвал с нее целлофановую обертку.
– Ну, бери стул, садись, – пригласил он Тома, как-то уж слишком хитроумно тасуя карты: то похлопывая по ним, то сжимая между ладонями, то распуская веером. – Теперь смотри – Он одним быстрым движением раскинул колоду по столу в длинный ряд: крайними слева оказались четыре двойки, затем четыре тройки, и так далее, вплоть до четырех тузов. Неплохо, да? Этот способ тройной перетасовки позволяет делать с картами что твоей душе угодно. Не пройдет и пары месяцев, как ты его освоишь, и тогда…
– Дэл, – прервал его Том, – расскажи-ка мне о вентнорской сове.
Глаза Дэла расширились. Он собрал колоду и принялся машинально ее тасовать.
– А мне нечего рассказывать, – прервал он наконец затянувшуюся паузу.
– Перестань. Мне все известно.
Дэл, все еще не веря, продолжал тасовать колоду.
– Все почему-то думают, что главное здесь – быстрота, на самом деле это вовсе не так. Руки не могут быть быстрее взгляда, поэтому главное – это ловкость и изящество, а скорость значения не имеет.
– Ну хватит, Дэл. – Том начиная терять терпение. – Давай, рассказывай.
Дэл рассыпал несколько карт по столу: на фоне сплошной черной масти выделялись два красных короля.
– Скелет меня достал, – промямлил он, – я хотел, чтобы его вышибли из школы. – Тома пронзил его взгляд, наполненный болью. – А откуда ты узнал?
– От твоего дяди.
Лицо Дэла стало мертвенно-бледным. Все так же машинально он сложил карты стопкой, "снял" колоду, перетасовал ее обычным способом, опять "снял" и еще раз перетасовал.
После этого он перевернул верхние четыре карты – четыре туза. Проделав все это еще раз, он опять перевернул верхние карты – теперь это были четыре короля.
– Мухлюешь, – покачал головой Том.
Дэл повторил трюк. На этот раз что-то у него не получилось: выпали три дамы и семерка. Том увидел, что он всеми силами карается сдержать слезы.
– А между прочим, это все из-за него… Подумать только, даже Скелет вознамерился украсть у меня дядю Коула… – Дэл всхлипнул. – Мне хотелось наказать его, чтобы он мне отплатил за все… – Теперь Дэл тупо смотрел на не правильно выпавшие карты. Внезапно он заговорил быстро-быстро, почти без остановки:
– Я смотрел на него, только о нем и думал, а ты как раз заговорил с Маркусом Рейли, и я чувствовал себя просто ужасно после слов Бобби Холлингсуорса по окончании игры, и сразу вслед за этим я увидел тебя, Том, увидел тебя вместе с ним: ты смотрел прямо на меня, но больше никто тебя не видел – и это было так же отвратительно, как в тот день когда я сломал ногу, – я возненавидел все вокруг, весь мир, и я даже не мог поговорить с тобой, Том… – Дэл закрыл ладонями лицо. Продолжал он уже медленнее:
