Джон Коннолли - Все мертвые обретут покой

— Ну, ты везде желанный гость, — шепнул мне Луис.

— Спасибо, оценил, — в тон ему откликнулся я. — Это у меня дар такой особый.

Когда они удостоверились, что в машине чисто, нам разрешили в нее вернуться, и мы медленно поехали к дому. На заднем сидении устроился охранник с топориком, а двое других шли по бокам. Мы припарковались у кабриолета и под конвоем двинулись к старому дому, где на веранде нашего прибытия дожидался с чашкой кофе в руках Лайонел Фонтено.

Обожженный подошел к нему и начал что-то шептать на ухо, но Лайонел жестом остановил его и уставился на нас без намека на приветливость во взгляде. Мне на голову упало несколько капель начинающегося дождя, а через минуту нас накрыло ливнем, но Лайонел не спешил пригласить нас под крышу. Я был в синем льняном костюме и белой рубашке с синим шелковым галстуком и все думал, полиняет он от такого потопа или нет. Дождь лил как из ведра, и от его струй земля возле дома быстро превращалась в грязь. Наконец Лайонел отпустил своих людей, сел и кивком пригласил нас войти на веранду. Мы заняли деревянные стулья, а хозяин уселся в шезлонг. За нами стоял охранник с изуродованным лицом. Луис и я слегка раздвинули стулья, чтобы держать его в поле зрения.

Из дома вышла пожилая чернокожая служанка с кофейным сервизом на серебряном подносе с орнаментом. (Я вспомнил, что видел ее на похоронах.) На подносе стояли три чашки с блюдцами. На чашках по кругу были изображены догоняющие друг друга пестрые птицы. Под ручкой каждой чашки на блюдечке лежала тяжелая серебряная ложка с парусником на черенке. Служанка поставила поднос на маленький плетеный столик и оставила нас.

Лайонел Фонтено был одет в черные брюки и белую рубашку, расстегнутую у ворота. Черный пиджак — пара к брюкам — висел на спинке его шезлонга. Свежевычищенные башмаки сияли глянцем. Лайонел молча разлил по чашкам кофе, положил в одну сахар и подал обожженному.

— Сливки и сахар? — спросил он, по очереди глядя на нас с Луисом.

— Черный — то, что надо, — ответил я.

— И мне тоже черный, — добавил Луис.

Лайонел передал нам чашки. Он держался очень любезно. Над нами неистово колотил по крыше веранды дождь.

— Вы пришли рассказать, почему занялись поисками моей сестры? — у Лайонела было такое выражение лица, будто он обнаружил, что какой-то незнакомец моет лобовое стекло его машины, и он не может решить, дать тому на чай или огреть чем-либо тяжелым. Лайонел держал чашку, слегка оттопырив мизинец. Я заметил, что и охранник делал то же.

Пришлось рассказать Лайонелу часть того, что было известно на тот момент, — о видениях тетушки Марии и ее смерти, о том, что в заводи среди топей на Хани-Айленд видели призрак девушки.

— Думаю, что убийца вашей сестры убил также тетушку Марию с сыном. А еще он убил моих жену и дочь. Вот причина, почему я занялся поисками вашей сестры, — заключил я.

Я не стал говорить ему о своем сочувствии. Он и без того это знал, а если нет, то и говорить не стоило.

— Это вы прикончили двоих в Мэтери?

— Одного, — уточнил я. — Второго убил кто-то другой.

— Вы? — повернулся он к Луису.

Луис промолчал.

— Кто-то другой, — повторил я.

— Но зачем вы пришли? — поставив чашку, развел руками Лайонел. — Ждете от меня благодарности? Я собираюсь в Новый Орлеан за телом сестры. Но благодарить мне вас не хочется, — он отвернулся. В его глазах отразилась боль, но слез не было: Лайонел не производил впечатление человека, у которого глаза на мокром месте.

— Дело не в том, зачем я пришел, — негромко заговорил я. — Мне нужно знать, почему об исчезновении Лютис заявили только три месяца спустя. Еще я хочу знать, что делал ваш брат на Хани-Айленд в ночь, когда был убит.

— Мой брат, — в голосе Лайонела горечь, разочарование и ощущение вины сменяли друг друга, как райские птицы на изящной кофейной чашке, сервиза, которую он вращал, глядя в одну точку. Потом Фонтено овладел собой, и мне подумалось, что он близок к тому, чтобы послать меня ко всем чертям, прежде предупредив меня, чтобы я не совал нос в дела его семьи. Но я выдержал его взгляд, и он промолчал.

— У меня нет причин вам доверять, — наконец, проговорил он.

— Я могу найти того, кто это сделал, — тихо, но решительно пообещал я.

Лайонел кивнул, но, скорее всего, он этим поддерживал себя, принимая решение.

— Моя сестра уехала в конце января — начале февраля, — начал он. — Ей не нравилось все это, — он обвел рукой участок. — У нас была стычка с Джо Боунзом. Несколько человек пострадали.

Он помолчал, потом заговорил снова, осторожно подбирая слова:

Она закрыла счет в банке, собрала вещи и уехала, оставив только записку. С нами она не говорила. Да Дэвид и не отпустил бы ее... Мы старались ее отыскать. Расспросили друзей в городе, даже связывались с Сиэтлом и Флоридой, где у нее живут знакомые. Но мы не нашли ничего, ни малейшего следа. Дэвид очень сильно переживал. Она наша сводная сестра. После смерти матери отец снова женился, и от этого брака родилась Лютис. В 1983 году мой отец и ее мать погибли в автокатастрофе, и мы стали заботиться о девочке. Особенно Дэвид. Они были очень дружны.

Несколько месяцев назад она стала Дэвиду сниться. Сначала он молчал об этом, но быстро худел, бледнел, и у него совсем расшатались нервы. Когда он рассказал мне о своих снах, я подумал, что он сходит с ума, и так ему и сказал, но сны не прекращались. Ему снилось, что она под водой, и слышалось, как она стучит по металлу. Дэвид был уверен, что с ней что-то случилось. Но что мы могли поделать? Мы обшарили полштата. Я даже переговорил кое с кем из людей Джо Боунза, думал, может быть, здесь концы отыщутся, но все напрасно. Она пропала. Потом Дэвид заявил о ее пропаже. Полиция приехала и облазила весь участок. Я готов был его убить, но он настаивал, чтобы сообщить в полицию. Дэвид твердил, что с ней что-то случилось. Он просто голову потерял. Мне пришлось самому вести дела, а тут еще Джо Боунз над головой повис, как дамоклов меч.

Он бросил взгляд на обожженного.

— Когда Дэвиду позвонили, с ним был Леон. Дэвид ничего не сказал: ни куда он едет, ни зачем. Просто сел в свою чертову желтую машину и умчался. Леон попытался его удержать, так Дэвид его чуть не застрелил.

Я посмотрел на Леона. Если он и чувствовал какую-то вину за то, что произошло с Дэвидом Фонтено, то скрывал это очень искусно.

— И кто бы это мог звонить? Подозрения есть? — спросил я.

Лайонел покачал головой.

Я поставил чашку на поднос. Кофе остыл и потерял всякий вкус.

— Когда вы собираетесь разделаться с Джо Боунзом? — спросил я напрямик. Лайонел моргнул, как будто получил пощечину, а я краем глаза заметил, что Леон шагнул вперед.

— Что это еще за разговоры? — взорвался он.

— Скоро вам предстоят новые похороны, когда в полиции разрешат забрать тело сестры. И либо процессия окажется малочисленной, или на похоронах яблоку негде будет упасть от полицейских и репортеров всех мастей. Но в любом случае, думается мне, вы уберете Джо Боунза еще до этого, возможно, в его владениях в Западной Фелициане. Вы должны поквитаться с ним. Джо все равно не успокоится, пока не разделается с вами. Один из вас обязательно попытается поставить точку.

— При них ничего? — перевел взгляд на Леона Лайонел.

Леон покачал головой.

— А ты какого хрена в это лезешь? — в тоне Лайонела слышалась открытая угроза.

Отступать я не собирался. Мне нужен был Лайонел Фонтено, хотя выражение его лица было очень грозным и ничего хорошего не предвещало.

— Ты слышал о смерти Тони Ремарра?

Лайонел кивнул.

— Ремарр поплатился за то, что был в доме Агуил-лардов после убийства тетушки Марии и ее сына, — объяснил я. — Там нашли отпечатки его пальцев, испачканных в крови тетушки Марии. Джо Боунз об этом узнал и велел Ремарру залечь. Но убийца, не знаю как, его разыскал. Думаю, он использовал твоего брата как приманку, чтобы выманить Ремарра и спровоцировать его на убийство. Мне надо знать, что именно рассказал Ремарр Джо Боунзу.

— Но без нас тебе до Джо не добраться, — после паузы подытожил Лайонел.

У сидящего рядом со мной Луиса дернулись губы, и Лайонел это заметил.

— Ну, это не совсем так, — уточнил я. — Но, если вы решили его навестить, мы тоже не прочь присоединиться.

— Да, я собираюсь в гости к Джо Боунзу, — зловеще спокойным тоном заговорил Лайонел. — И когда я уйду из его поганого дома, в нем будет тихо... как в гробу, — пообещал он.

— Поступайте, как знаете, но мне Джо Боунз ненадолго нужен живым, — в свою очередь высказался я.

Лайонел поднялся, застегивая ворот. Из кармана пиджака он достал галстук, и, завязывая узел, смотрелся в окно, как в зеркало.

— Где ты остановился? — спросил он. Я ответил и передал Леону номер своего мобильного. — Мы с тобой свяжемся, может быть, — неопределенно пообещал Лайонел. — Сюда приезжать не нужно.