Гордон Томас - Охотники за человеческими органами
Другая камера показала хирургическую бригаду в разгаре подготовки к операции. В халатах и масках все были похожи друг на друга. Только Мортон собрался переместить камеру, как одна из медсестер уронила поднос с инструментами. Мужской голос сердито оборвал ее смущенные извинения. Прошу прощения, доктор Крилл. Так, еще один кусочек мозаики лег на свое место. Но ему нужно было подобраться поближе.
Он вычислил, что ближайшее строение находится ярдах в двухстах отсюда. На пути туда не было ни одного укрытия. Похоже, ничего не оставалось делать, кроме как просто пересечь это пространство, надеясь, что все будут слишком заняты, чтобы заметить его. Он принялся рассматривать этот участок через оптический прицел в поисках хоть каких-нибудь зацепок. Проверив половину пути, он застыл.
Вот в этом месте земля выглядела иначе — словно здесь была прорыта какая-то канава. Он подправил фокус: под тонким слоем почвы угадывался бетон. Труба. Он проследил ее путь. Труба начиналась возле строения без окон, из которого выходили те двое с носилками, и исчезала в джунглях, ярдах в пятидесяти слева от него.
Мортон снял с автомата прицел, сунул его в карман, надел рюкзак, взял автомат и побежал по усыпанной опавшими листьями земле к этому месту. Труба здесь была около трех футов в диаметре; она выходила на поверхность, но была почти не видна в зарослях кустарника. Он нагнулся и понюхал: сточными водами не пахло. Он двинулся вдоль трубы в джунгли, туда, где она наконец заканчивалась возле ручья, бегущего к озеру.
Он лег на живот и приблизил лицо к выходному отверстию. Из трубы дохнуло холодом и сыростью. Водосток. При таких каждодневных ливнях надежный водосток был просто необходим клинике.
Сняв рюкзак, он запихнул его в горловину трубы и закинул автомат за спину, потом достал оптический прицел и нажал на кнопку интенсификатора обзора — в трубе он послужит фонариком. Держа прицел на вытянутых руках, он забрался в трубу головой вперед и, толкая рюкзак перед собой, пополз.
Вскоре тусклый свет из горловины трубы исчез, оставив его в кромешной тьме. Он приник к прицелу. Трубе не видно было конца. Он продолжал ползти, не обращая внимания на нытье мышц бедер и лодыжек, стараясь подсчитать в уме, сколько футов одолевает за минуту. Царапанье автомата по трубе громким звоном отдавалось у него в ушах. Когда по прикидкам он достиг края поляны, он сдвинул автомат на бедро, чтобы уменьшить шум.
Он сделал паузу и посмотрел вверх, чтобы проверить, нет ли там трещин или выбоин. Удостоверившись, что земля нигде не сыплется, он снова пополз вперед. Низ и стенки трубы становились все более влажными; тут и там стояли маленькие лужицы воды. Ноги у него не только болели, но еще и стали коченеть. Он продолжал считать в уме. Вскоре по его подсчетам он оказался под серединой поляны.
Впереди послышался шипящий звук.
Он посмотрел в прицел и замер. Впереди, не более чем в десяти футах, разворачивалась большая змея. Ее зубы тускло мерцали. Она ползла к нему.
Мортон взял автомат, переставил рычажок предохранителя на одиночную стрельбу, потом склонил голову набок и выстрелил. В сверкнувшей вспышке он увидел, как змею разнесло в клочья. Даже в этом закрытом пространстве звук выстрела был приглушенным и не ощущалось никакого запаха бездымного пороха. Ученые головы Джонни Куирка сконструировали патроны, рассчитанные на сведение к минимуму подобных эффектов.
Выждав, пока глаза вновь не привыкнут к темноте, он двинулся вперед, не переставая считать, даже когда переползал через останки змеи.
Далеко впереди послышался звук, который он не сразу смог определить. Потом понял, что это гул каких-то агрегатов, вроде вентиляторов. Должно быть, те здания без окон уже близко. Он пополз дальше.
Приподнявшись на постели, Фунг уставился на попугайчика, сидевшего на выступе за окном. С тех пор, как его привезли из палаты интенсивного ухода в его собственную, он несколько раз засыпал и просыпался. Каждый раз, когда он открывал глаза, птица оставалась на том же месте.
Он давно уже увлекался наблюдением за птицами и знал, что те очень редко сидят без движения, даже когда откладывают яйца или высиживают птенцов. Тем не менее попугайчик продолжал смотреть на него не мигая, и ни одно его перышко ни разу не шелохнулось. Фунг никогда не видел, чтобы птица оставалась неподвижной так долго.
Он нажал кнопку звонка на стене и немедленно почувствовал, что его мочевой пузырь полон. Он сразу же вспомнил предупреждение медсестры, что катетер и пластиковый пакет останутся у него еще на один день.
Сестра вошла в комнату; видны были лишь ее светло-голубые глаза. Волосы убраны под хирургическую шапочку, а нос и рот скрывала стерильная маска. Она уже объясняла, что эти предосторожности необходимы, чтобы свести к минимуму опасность инфекции.
— Что случилось, мистер Фунг? Хотите, чтобы я поменяла ваш пакет?
— Нет. Эта птица. — Он кивком указал на окно.
Она улыбнулась.
— У нас тут очень много птиц. Должно быть, ей просто нравится ваше общество.
— Она не шевелится уже целый час.
— Целый час? О, я сомневаюсь в этом, мистер Фунг. Когда приходишь в себя после сложной операции, всегда кажется, что время тянется медленней, чем на самом деле.
Фунг уставился на ее лицо, закрытое маской.
— Я думаю, эта птица мертва.
Она засмеялась.
— Не знаю, как в других местах, но здесь, когда птицы умирают, они просто падают вниз.
— Тогда почему она не улетает?
Медсестра кивнула. Удовлетворять капризы пациентов входило в ее обязанности.
— Ладно, если вы хотите, чтобы она улетела, нет проблем.
Она подошла к окну и постучала в стекло. Попугайчик не шелохнулся. Она постучала сильнее. Птица оставалась неподвижной.
— Странно, — протянула медсестра. — Может, она больная или еще что-нибудь…
Она взглянула в сторону вулкана. Может быть, птичка прилетела оттуда и отравилась этим пеплом? Даже сюда доходил сильный запах серы.
— Принесите птицу мне, — приказал Фунг.
Все еще улыбаясь, она отвернулась от окна.
— Я не могу этого сделать, мистер Фунг. Этот попугайчик, наверное, больной и может заразить вас чем-нибудь.
Секунду они молча смотрели друг на друга.
— Я так не думаю, — в конце концов сказал он. — Я не думаю, что это настоящая птица.
Медсестра внимательно оглядела Фунга. Не всегда можно сразу определить, полностью ли закончилось действие наркоза; пациенты часто говорят очень странные вещи в такой период — когда сознание еще окончательно не вынырнуло из сумерек.
— По мне, она похожа на самого обыкновенного попугайчика, мистер Фунг. Почему бы вам не позволить мне задернуть штору, чтобы вы смогли еще немного поспать? Потом, когда вы проснетесь, птица уже улетит.
— Не обращайтесь со мной, как с ребенком, waibin. Откройте окно и принесите мне этого попугая.
Резкий тон Фунга стер улыбку с лица медсестры.
— Я открою окно, мистер Фунг. Но я не могу позволить вам взять птицу в руки.
Когда она распахнула окно, от запаха серы у нее заслезились глаза. Она протянула руку к птице. Попугайчик смотрел на нее не моргая и не сделал ни единой попытки улететь, когда она схватила его. Она закрыла окно, зажав птицу в руке.
— Он действительно дохлый, мистер Фунг. Сейчас я избавлюсь от него.
Он оборвал ее, как только она начала закрывать окно.
— Оставьте его открытым. Запах серы очень хорош для инь и ян. Они помогают мне чувствовать себя лучше.
— Я оставлю его приоткрытым, — сказала сестра, поворачиваясь к нему. — А эти… винг и ванг — кто они такие?
— Инь и Ян, — поправил он. — Вы, waibin, вообще ничего не понимаете. Принесите мне попугая.
Она решительно покачала головой, чтобы вновь утвердить свой авторитет.
— Он отправится прямиком в мусоросжигатель, мистер Фунг. Это единственное подходящее место для него. — И торопливо вышла из палаты, прежде чем Фунг успел ответить.
В коридоре ей встретился вышедший из другой палаты доктор Суриков, выуживающий последние крошки кукурузных хлопьев из кармана халата. Он с удивлением взглянул на сестру и указал на птицу.
— Что здесь делает это? — спросил он.
— Попугайчик сидел за окном Фунга. Он думает, что это ненастоящая птица. Я хочу сжечь ее, прежде чем он потребует вскрытия!
Он потянулся к птице и сжал пальцами ее тельце. Оно ничуть не промялось. Может, сгодится на чучело. Один из лаборантов когда-то работал таксидермистом. Суриков оттянул крыло птицы и отпустил его. Потом он раскрыл ей клюв. Внутри попугайчика раздался слабый звенящий звук, словно там лопнула какая-то пружинка.
Медсестра уставилась на птичку, не веря своим глазам.
— Дайте его мне, — сказал Суриков. — Шефу лучше самому на это взглянуть.
