Марсель Монтечино - Высокая ставка
— Мы пробудем здесь минимум две недели. Наверняка удастся выкроить побольше времени. Да и место найдем более подходящее, чем заднее сиденье лимузина.
Она окинула его плотоядным взглядом, который как нельзя лучше гармонировал с ее нежным, утонченным лицом.
— Более удобного места, чем заднее сиденье лимузина, просто не существует.
Сэл выдавил из себя игривый смешок, а девушка, приподняв кольцо с прицепленным к нему ключом, опустила его в раскрытую ладонь Сэла. Затем коснулась губами его губ. Он ощутил запах помады и крепкого кофе.
— Лимузин в последнем ряду в дальнем конце здания за углом. Вы уверены, что хотите пойти один? — Она мило надула губки.
«Хорошо бы иметь при себе кавалерийский эскадрон».
— Увы, ничего не поделаешь, — сказал он, беря ключи. — Я сейчас вернусь.
Телевизоры снова донесли из Дворца дружный вопль неистовствовавшей публики. Изабель получила еще одну награду. Диана впилась глазами в экран, и Сэл, воспользовавшись этим, умчался прочь. Он поднял воротник смокинга, стянул на шее лацканы. Диана, кажется, что-то кричала ему вслед, но он даже не оглянулся, скользя, словно пьяный, в своих выходных лакированных туфлях по мокрому тротуару. Он без особого труда отыскал белый лимузин и, открыв дверцы, нырнул на водительское место. Он до нитки промок, замерз и чувствовал себя отвратительно, а что ждет его впереди — страшно подумать! Включив мотор, Сэл буквально подпрыгнул на сиденье, когда вместе с мотором включился телевизор и он услышал:
— ...после завоевания приза в номинации «Рок и Блюз» можно с уверенностью предположить, что Изабель станет победительницей во всех видах женского вокального мастерства. Следующей на сцену приглашается...
Итак, она завоевывает все призы, в чем он не сомневался. Сбывается его мечта.
Он устроился поудобнее на мягком сиденье, если вообще может удобно чувствовать себя человек с двумя пистолетами, на груди и за поясом, который увел лимузин со стоянки и теперь гнал по шоссе. «Куда? Куда приведет его эта дорога? Одному Богу известно».
Мысль о похищении лимузина пришла Сэлу в голову в самый последний момент. Он не хотел ехать к Голливудскому водохранилищу на такси, опасаясь вызвать подозрения. Заказывать такси в последний путь, будь то на кладбище или к водохранилищу, как-то не принято, а поймать его в Лос-Анджелесе практически невозможно, а на то, чтобы взять машину в аренду, уже не было времени. Да и глупо докучать автомобильным агентствам, если ему суждено умереть неестественной смертью. История с лимузином — всего лишь незначительная услуга, как, например, оплата счетов или заказ костюма у знаменитого модельера — в данном случае оказанная ему шофером. Ведь шофер тоже обеспечивает комфорт, в свою очередь гарантирующий успех и награды. И только законченный неудачник вынужден мчаться холодным дождливым вечером к пустынному водохранилищу, обнесенному высокой стальной решеткой, чтобы принести свою жизнь на алтарь кровной мести. «Видишь, им удалось тебя запугать. И ты уже выполняешь их волю. Нет, надо быть полным кретином, чтобы нестись черт знает куда, на верную гибель, да еще угнать автомобиль, и не какой-нибудь, а лимузин».
— Рэп-музыка, родившаяся в недрах гетто Нью-Йорка и Лос-Анджелеса, — звучным голосом разглагольствовал ведущий, — обрела статус одного из современных музыкальных стилей, признанных и популярных во всем мире.
«Совсем как я, — с горечью подумал Сэл, лавируя в густом потоке машин, в час пик буквально запрудивших улицы Лос-Анджелеса. — Я тоже объехал весь чертов мир». Вручение призов «Грэмми» началось рано, в самое удобное для телезрителей Восточного побережья Америки время, куда велась трансляция в прямом эфире. "Ни разу в жизни я не выезжал за пределы нью-орлеанского округа, но за последнее время объехал весь мир. Все страны Европы, проехал всю Северную и всю Южную Америку. Где только не побывал. Как это говорила Сонни Скализе? «Увидишь Неаполь, и можно умирать!» Родственники Сонни были уроженцами Неаполя. Как Джованни.
— Я — убийца, я — гангстер, я — наркоман, — самозабвенно похвалялся рэп-певец, монотонно бубня одно и то же.
Громоздкий лимузин на Голливудской скоростной автостраде был как дельфин среди мальков тунца. У водителя автобуса, мексиканца, Сэлу удалось узнать дорогу к водохранилищу, но, едва очутившись на автостраде, он потерял ориентацию. Южнокалифорнийцы, видимо, не умели ездить по скользкому мокрому асфальту и двигались осторожно, как черепахи.
Сэл сидел в просторном белом лимузине, зажатый омытыми дождем автомобилями, взирая на мир сквозь ветровое стекло, расчищаемое «дворниками», и думал: «Я — покойник. — Он закурил сигарету — у Дианы их был целый запас, несколько сортов. Выпустил очередную струю дыма в запотевшее стекло. — Сегодня всему конец. Вечером. Тем самым вечером, который мог стать самым счастливым в жизни. Бог — жалкий, ничтожный комедиант. О, Господи! Зачем же ты так обидел меня? Прельстил счастливыми надеждами. Дал познать все — божественный аромат тела Изабель, влажного от душа, сладостное ощущение ее влагалища, сжимающего мой член, ее серебристый смех. Опустошенность и радость после того, как в нее изливалась переполнявшая меня влага; блеск в глазах тех, кто весь вечер прождал, только бы взглянуть на меня, будь то клерк за конторкой, строгий метрдотель, горничная, швейцар. И так везде, во всем мире: улыбки, улыбки, улыбки, словно я ниспосылаю на людей благодать; а разве не счастье, когда сорок пять тысяч зрителей, заполнивших стадион, подхватывают твою песню, которую поет Изабель».
Все эти счастливейшие минуты жизни, все согревающие душу воспоминания будут погребены в холодной могиле из-за Ники Венезия и его паршивого клана. Старый, чокнутый полукровка-пианист в Нью-Орлеане, бывало, напьется и, бросая косые взгляды на туристов-янки с одутловатыми лицами, напевает: «Как бы высоко ни взлетел орел, кровная месть его все равно настигнет». Только сейчас Сэл понял истинный смысл этих слов. От таких, как Ники Венезия, не спасешься. От убийцы не спрячешься. Он непременно тебя достанет. Ли Харви Освальд это хорошо понимат, так же, как Сирхан Сирхан и Джеймс Эрл Рэй. Небес не существует — только преисподняя".
Хочешь жить в этом мире — не бойся умереть.
Хочешь жить в этом мире — убивай.
Хочешь жить в этом мире — не бойся смерти.
Хочешь жить в этом мире — будь холоден как лед.
Невероятно, но Сэл со своим белым лимузином застрял в дорожной пробке на целых два часа, вынужденный дрейфовать в море автомобилей, что для Лос-Анджелеса явление обычное. Телевизор у него за спиной отсчитывал премию за премией, которые вручали Изабель. Триумф был очевиден. И вот наконец голос ведущего: «Лучшей певицей года признана... Изабель!» Сэл был настолько ошеломлен, что резко крутанул руль, словно это не лимузин, а спортивная машина. Переполошившиеся водители, громко сигналя, принялись метаться из стороны в сторону, насколько это было возможно в густом потоке машин.
Сэл хотел приехать к назначенному месту первым, чтобы успеть сориентироваться на местности и представить себе, куда они станут его теснить и где собираются прикончить.
Сейчас, когда создалась аварийная ситуация и Сэла бросило на приборный щиток, он невольно вскрикнул и быстро вернул руль в прежнее положение. В какой-то момент ему показалось, что это конец. Он весь похолодел, словно уже стал трупом. И был Недалек от истины. Дождь с силой ударил в ветровое стекло огромного «кадиллака» стоимостью в шестьдесят тысяч долларов. «Дворники» скользили взад-вперед, подобно метроному. И тут что-то перевернулось внутри у Сальваторе Кристофера Д'Аморе, теперь Марко Толедано, что-то с ним случилось, словно пришел в движение подтаявший на солнце гигантский ледник или вырвалась на поверхность дремавшая в его душе вулканическая лава. Смерть неповторима, и Сэл смирился, испытывая при этом какую-то садистскую радость. Он больше не сопротивлялся, и смерть в ответ даровала ему спокойствие и смирение, она была неизбежна, как победа Изабель.
Сэл гнал лимузин по лабиринту голливудских холмов, по узким, гладко асфальтированным улицам с рядами оштукатуренных особняков в испанском стиле и постмодернистских коробок. Все улицы здесь были названы в честь знаменитых американских артистов: Глен Холли, Глен Тауэр, Сан-Марко-Драйв, Каньон Лэйк-Драйв и Мэлхолланд. Время от времени молния, как праздничный фейерверк, с треском раскалывала черное небо, освещая громоздившиеся друг на друга холмы, и огромную надпись «Голливуд», и мрачные тучи, словно Божье проклятье, нависшее над огнями Лос-Анджелеса.
Сэл вел машину по вьющейся серпантином дороге, которая уходила в гору, минуя улицы, где не было табличек типа «тупик». И тогда ему приходилось давать задний ход и возвращаться назад. Дождь то принимался лить с новой силой и барабанил по крыше лимузина, как град, то прекращался, и «дворники» со скрежетом двигались по сухому стеклу. Может быть, здесь вообще нет никакого водохранилища? Просто водитель, указавший ему дорогу, что-то напутал. Ведь местные жители, которых Сэл спрашивал еще до водителя, никогда не слышали о Голливудском водохранилище, но сейчас Сэл вдруг понял, что уже несколько минут едет вдоль этого самого водохранилища.
