Клиффорд Ирвинг - Следствие защиты
– Кэти Льюис, одна из его подруг, рассказала вам, как он выбил ей зубы и дал двадцать пять тысяч долларов за то, чтобы она молчала. Миссис Патриция Гуриан поведала о том, как он пытался овладеть ею сексуально в своем служебном кабинете, а затем, когда она хотела уйти, пытался ее задержать. Джудит Тарр, следующая пациентка доктора Отта, сказала, что и с ней он поступил таким же образом, и она была достаточно откровенна с вами, признав, что уступила его домогательствам. Джонни Фей Баудро сама сообщила о том, как была избита им и впоследствии лечилась в госпитале. Доктор Отт не был добрым человеком, каким мы хотим и надеемся видеть наших врачей и какими они обычно являются. Он был жесток.
И этого сукина сына давно следовало прикончить! – мысленно добавил Уоррен.
– Что же касается подсудимой, то она земная женщина – в этом нет никаких сомнений. Она управляет ночным стриптиз-клубом. Но я напоминаю вам, что судят ее не за это. По ее собственному признанию, она способна на то, что сама она назвала “гнусный, или гадкий, язык”, – но опять же, судят ее не за это. В ее собственности находились три пистолета. Это не является преступлением. Она практиковалась в стрельбе из них на тренировочном полигоне. И это не преступление. Все мы, даже те из нас, кто не сталкивался с этим лично, понимаем, что значит быть привлекательной одинокой женщиной в большом городе, где преступность угрожает всякому жителю. И даже мистер Морз, свидетель, представленный вам обвинением, сказал, что никому не запрещается носить оружие, если человек знает, как им пользоваться. Миссис Лорна Джеральд, приемная дочь доктора Отта, субсидировавшаяся им, процитировала слова миз Баудро, сказанные той после очередной стычки с доктором: “Когда он становится злым, напивается и впадает в беспамятство, мне хочется перерезать ему горло, пока он спит”. Надо ли вам воспринимать эту фразу всерьез? – Уоррен улыбнулся с тактичной фамильярностью и поводил полусогнутым пальцем, указывая на ряды присяжных. – Да кто же из нас не произносил слов типа “Я хотел убить его за это”? И что, разве в действительности мы собирались сделать подобное? Разве кого-нибудь из нас убили? – Он немного выждал, пока эта концепция утвердится в умах присяжных. – Доктор Баттерфилд признал, что его друг Клайд Отт сказал обвиняемой, после того, как она облила его вином: “Ты – сука, я с удовольствием убил бы тебя за это!” Свидетель также сообщил, что у Клайда Отта был вспыльчивый характер. Однако доктор Баттерфилд всячески старался подчеркнуть факт, что его друг говорил это не в буквальном смысле. Ну, так как же нам быть? Должны ли мы принимать такие грозные заявления за чистую монету или мы обязаны отнестись к ним, как к проявлениям обычной человеческой слабости? Я думаю: ответ вам известен.
Уоррен остановился в проходе, затем двинулся от центра площадки назад, к столу защиты, поближе к Джонни Фей Баудро, которая сидела там, одетая во все серое.
– Помимо этого, вы выслушали показания обвиняемой, данные ею под присягой. Вы слушали рассказ храброй, независимой и опечаленной женщины. Она любила Клайда Отта. Возможно, это было неразумно, но длилось в течение очень долгого времени. Она пыталась отучить его от алкоголя, неумеренное потребление которого свело доктора на грубый животный уровень. Она пыталась отучить его от привычки к наркотикам, которые, безусловно, разрушали его разум. Клайд Отт был богатым человеком, но Джонни Фей Баудро имела работу и получала собственное жалованье. Она никогда не пользовалась какими-то выгодами от столь солидных капиталов доктора. Хотела или не хотела она выйти за него замуж, а он колебался, или же это он мечтал жениться на ней, а она не могла на это решиться, – какая разница? Ваш жизненный опыт, бузусловно, подскажет вам, что в таких делах не все решается просто. Фактом же является то, что она жила, как независимая одинокая женщина. Мне думается, что это требует немалого мужества, особенно в наш век, когда женщины борются за свои права и статус, одинаковый с мужчинами.
Итак, мы подошли к трагическим событиям вечера седьмого мая. А они поистине трагические – миз Баудро их иначе и не воспринимает. Она скорбит о случившемся. И вы это видите. Она не собиралась убивать Клайда Отта. Миз Баудро всего лишь хотела защитить себя от убийства или серьезного телесного повреждения. Она поведала нам о том, что произошло. Это правда. Она не угрожала ему смертельным насилием. И другой правды нет. Обвинение не представило нам ни одного свидетеля, который утверждал бы обратное. Обвиняющая сторона предъявила нам эксперта по отпечаткам, который засвидетельствовал, что на кочерге, которой Клайд Отт угрожал подсудимой, не было обнаружено отпечатков ладоней доктора. Но ведь подсудимая сама признала, что подняла кочергу после смерти Клайда Отта и в состоянии, которое мы, вне всякого сомнения, признаем как полуистерическое, неумышленно уничтожила некоторые из отпечатков на этой кочерге. Уничтожила улику, которая могла бы полностью реабилитировать ее! Можно ли обвинять ее за это? Обвинять за неразумные действия, совершенные в такой момент, который обратил бы вас, или меня, или вообще кого бы то ни было в истинную жертву потрясения и ужаса? Я обращаю ваше внимание, леди и джентльмены, на то, что, будь она виновна в убийстве, она совсем не обязана была бы рассказывать нам все про эту кочергу! Будь она действительно виновна в преступлении, она могла бы вытереть кочергу начисто, поскольку там были и ее отпечатки. Однако подсудимая не сделала этого! Она рассказала нам всю правду.
Уоррен снова вернулся к ложе присяжных.
– Вы слышали от судьи Бингема о том, что наш закон называет “обязанностью отступить”. Я спрошу мужчин, находящихся между вами: если взбешенный человек, пьяный и в двести двадцать фунтов весом, подойдет к вам с тяжелой железной кочергой и недвусмысленно даст понять, что собирается убить вас ею, – что сделаете вы? Конечно, вы могли бы попробовать убежать. Но поступит ли так кто-нибудь из вас?.. Сомневаюсь! Вы могли бы попытаться поговорить с ним, хотя все мы прекрасно понимаем, каково разговаривать с пьяным и рассерженным человеком, – в этом случае вы попросту поставили бы под угрозу собственную жизнь с минимальными шансами на успех. Вы могли бы попробовать сразиться с тем мужчиной, ударить его кулаком или повалить его на землю. Некоторые из вас достаточно храбры, чтобы сделать это. Другие, возможно, нет. Или, будь у вас при себе пистолет, вы, вероятно, сделали бы то же самое, что сделала Джонни Фей Баудро.
Уоррен остановился рядом с присяжными, изучающе глядя на их напряженно-внимательные лица.
– А теперь я спрошу женщин, находящихся среди вас: стали бы вы в такой ситуации просить о пощаде лишь потому, что являетесь женщинами? Вы попытались бы убежать? Миз Баудро не смогла этого сделать. Конечно, и арочный проход, и вестибюль были широкими – Бог знает, сколько раз обвинитель называл нам их размеры, пока мы наконец этого не запомнили. Но главная причина, по которой моя подзащитная не смогла выбежать сквозь такое широкое пространство, заключалась в том, дорогие леди, что она в тот момент сидела на диване, стоящем вплотную к стене. За спиной Клайда Отта могло простираться футбольное поле, он мог стоять перед площадью Тяньаньмынь в Пекине, и это никак не повлияло бы на способность миз Баудро убежать. Поэтому, с учетом всех обстоятельств, я спрашиваю вас: вступили бы вы в борьбу с пьяным, сильным мужчиной, имея тело слабой женщины? Я не думаю, что кто-нибудь из вас всерьез полагает, что миз Баудро могла сделать это. Стали бы вы – лишь потому, что являетесь женщиной, – пытаться уговорить нападавшего и взывать к Господу, чтобы мужчина с кочергой в руках не разбрызгал ваш мозг по всему ковру или не сделал вас на всю жизнь идиоткой с бессмысленным взглядом?
Уоррен повысил голос:
– Потому что это был единственно возможный способ отступить! Получить удар или вступить в борьбу! Вот и все, что подсудимая могла сделать!
Отступать вовсе не обязательно! – решил Уоррен.
– Джонни Фей Баудро выбрала борьбу. Она выстрелила в нападавшего, и выстрел убил его. Она не собиралась этого делать, но это случилось. И поэтому я спрашиваю вас, мужчины и женщины, члены суда присяжных: взяв на себя соответствующее бремя доказательства, доказало ли обвинение, что здесь, вне всякого сомнения, имело место предумышленное убийство? Я спрашиваю вас, техасцы и техаски: будете ли вы унижаться, умолять о пощаде, согласитесь ли вы принять смерть или возможное увечье, когда вы совершенно перепуганы? И в качестве ответа на два эти вопроса я прошу вас признать миз Баудро невиновной в убийстве, совершенном в целях самообороны!
Уоррен сел на свое место.
Это лучшее, что я мог сделать, подумал он. И я сделал это. Потому что таков был мой долг.
Время от времени, в разных юридических школах Техаса Боб Альтшулер читал лекции по теории и практике судебного процесса. “К тому моменту, когда вы дойдете до заключительной речи, – учил он, – присяжные уже прослушают кучу всякой скукотищи. Теперь они захотят увидеть драму. Так дайте им то, о чем они так страстно мечтают”.
