Майкл Грубер - Долина костей
На следующей неделе мы отправились в Неттуно, к югу от Рима, в расположенный там тренировочный центр, где я училась прыгать с парашютом. Это заняло две недели: неделя наземного обучения и прыжков с вышки, потом три настоящих прыжка с легкого самолета, кружившего в чистом голубом небе над Тирренским морем, а потом еще и ночной прыжок. У общества есть и самолеты, и пилоты, оно располагает самым большим воздушным парком среди религиозных орденов, поскольку, как говорится, ubi vademus ibi manemur(куда пойдешь, там и останешься). Далеко не везде общество пользуется популярностью, но это не должно сказываться на его работе, а потому нам порой приходится держаться подальше от дорог и границ, а людей и грузы перемещать по воздуху. К тому же прыжки с парашютом отличный способ выявить тех, кто легко пугается, и тех, кто слишком дрожит за свою жизнь. Что же до меня, то мне шагнуть в люк следом за Норой казалось самой естественной вещью в мире, хотя принято считать, что падающие с небес монахини не самое благочестивое зрелище.
Последнюю ночь в Риме, а к тому времени я прожила в этом городе уже два года и научилась вразумительно говорить и на арабском, и на динка, мы гуляли по улицам и раздавали все наши лиры нищим. У Норы это было в обычае, но я понимала, что большинство из этих попрошаек просто мошенники, зато она видела в них не только несчастных людей, но и тех, кто оказывает нам услугу, давая возможность проявить милосердие.
И вот мы отправились в Африку. Рейс до Каира, второй до Найроби, а оттуда на «лендкрузере» по красным пыльным дорогам к границе между Кенией и Суданом. Совершенно неожиданно я почувствовала себя так, будто вернулась домой. Оказалось, что вся Африка представляет собой нечто вроде огромного парка трейлеров в Северной Флориде: очень жарко, ползучие и летучие насекомые просто одолевают, всюду стоит запах пота, мочи, фекалий, несет гнилью и дешевой стряпней, и кругом полно бедных людей в футболках со спортивными логотипами. Разница только в отсутствии раздолбанных легковушек, а зачастую и обуви у этих людей. В Кении мы побывали в Локичоко, на главной перевалочной базе гуманитарной помощи. Нора презирала такого рода благотворительность, считая ее ханжеством богачей, живущих в комфорте и безопасности, не забывающих плотно завтракать, обедать и ужинать, в то время как миллионы людей голодают, и строящих планы улучшения жизни обездоленных, пока не возникнет опасность. Чуть засвищут пули, эти, с позволения сказать, гуманисты говорят: просим прощения, ребята, но вы уж тут разбирайтесь сами, а мы сматываемся, потому как мы белые и наши тела стоят дороже, чем ваши.
Резиденция миссии, осуществлявшей руководство операциями общества в Судане, располагалась в Мокило, примерно на десять километров ближе к Судану, видимо, для того, чтобы избежать тлетворного влияния духа Локичоко. Она представляла собой разбитый рядом с аэродромом палаточный лагерь с жилыми палатками, штабным шатром и хозяйственной контейнерной площадкой с деревянной сторожевой вышкой, обнесенной колючей проволокой. На летном поле стоял антикварный «Конваэр-580», возле которого хлопотала пара сестер в промасленных джинсовых комбинезонах, а вскоре после нашего прибытия там, подняв клубы рыжей пыли, приземлился несколько более современный «Фоккер-27».
В обществе глава региональной оперативной миссии называется «префект», и здешним префектом была сестра Исобелъ Алекран, толстая, как бочка, филиппинка, чье суровое лицо расплылось в расцвеченной золотыми зубами улыбке, стоило моей Норе появиться на пороге. Меня она приветствовала более официально и заявила, что, поскольку в настоящее время у них в Мокило нет потребности использовать мои свежеприобретенные познания в языках, она определит меня по части логистики. С логистикой получилось так же, как с религией и языками: сначала я не испытывала ко всему этому никакого интереса, но потом сумела освоить все, что требовалось. Не иначе как для того, чтобы послужить ходячим свидетельством неисповедимости путей Господних.
Медицинская логистика начинается с раскладки на пользование пациента, стационарное или амбулаторное, что включает в себя множество параметров: лекарства, шприцы, перевязочные материалы, резиновые перчатки, белье и прочее. Все это собирается в упаковки самых различных форм и размеров, которые, в свою очередь, помещаются в авиационно-транспортные противоударные контейнеры, рассчитанные на сброс с парашютом, имеющие несколько вариантов стандартной вместимости. Таким образом, если, скажем, «А-27» может принять на борт груз весом до шести тонн, объемом не более шестидесяти двух кубических метров, вы должны рассчитать загрузку каждого рейса максимальным количеством требуемых материалов так, чтобы никто из адресатов ни на один день не остался без катетеров или морфина.
Разумеется, общество давно занимается подобными вещами, и сестры набили на этом руку, однако весьма полезно иметь человека, который хранит все эти схемы в голове, особенно с учетом того, что в специфических условиях Африки компьютеры частенько выходят из строя.
Таким образом, я работала в оперативном центре, занимаясь расчетом отправки грузов в такие пункты назначения в Судане, как Вау, Джуба, Бор и еще более отдаленные Уибок и Пост-Пибор. Полеты происходили по ночам, поскольку наши грузы предназначались для той части страны, которую правительство Судана закрыло для воздушного сообщения. С 1955 года, не считая короткой передышки, имевшей место в 1970-х, там велись боевые действия между правительственными войсками и Суданской народно-освободительной армией — как мы их называли, ПВ и СНОА. Этот конфликт повлек за собой гибель двух миллионов человек, еще пять миллионов превратил в беженцев, а все предпринимавшиеся попытки погасить его потерпели неудачу. Причина кроется в том, что ценные природные ресурсы, прежде всего нефтеносный бассейн Бар-аль-Джазаль, сосредоточены в южной части страны, а политическое руководство находится в северной, жители которой считают себя арабами и, следовательно, высшей расой по отношению к нилотам, обитающим на юге. Должна при этом заметить, что большинство жителей округа Калуга, штат Флорида, нипочем не заметили бы разницы между теми и другими: ниггеры и ниггеры. Мусульмане-северяне хотели бы, чтобы вся страна управлялась по исламским законам шариата, южане же, в основном христиане или традиционалисты, которых мы, как я полагаю, прежде называли язычниками (хотя они таковыми себя не считают), этого не желают. Нора пояснила, что истинная причина конфликта коренится в прошлом, в истории и культуре. Раньше обращенные в ислам суданцы совершали на юг рейды с целью захвата рабов. Долгое время, пока британцы не положили ей конец, работорговля представляла собой основу экономики этой части страны, так что местные жители по-прежнему именуют всякого южанина «абд», что означает «раб». И рабство у них по-прежнему существует.
Северяне всячески стремятся изгнать южан из богатых нефтью регионов, снабжая принявшие ислам племена оружием и предоставляя им право насиловать, грабить и убивать. На первый взгляд это может показаться религиозной войной, но на самом деле ни хрена подобного: они, например, постоянно нападают на племя нуер, исповедующее ислам, — ислам исламом, а те все равно абд. Что же до народно-освободительной армии, то там тоже далеко не сплошь хорошие ребята. На самом деле она не едина, а состоит из множества самостоятельных отрядов, сформированных по племенному или клановому признаку, а то и просто сплотившихся вокруг удачливого полевого командира, и воюют они не только против правительства, но и друг с другом, становясь на сторону той или иной местной конфедерации.
Короче говоря, там воюют все против всех, и вся эта тягомотина не стоила бы упоминания, не будь такого рода раздоры и грызня причиной стольких смертей.
Кого Нора любила, так это динка, хотя сами они так себя не называют. Легенда гласит, что первый грамотный человек, повстречавшийся с представителями этого племени и спросивший, что они за народ, получил ответ: «Денг как». Таково имя их прародителя, но сами себя они именуют мониянг, «мужья мужчин», имея в виду свое столь великое мужество, что в сравнении с ними мужчины прочих народов подобны женщинам. Это, разумеется, указывает на известное высокомерие, хотя, с другой стороны, они же именуют себя «рабами стад». Динка действительно любят своих коров, и не в четвертую очередь, как в округе Калуга, — для них скот это богатство, гордость и честь. Главным видом их искусства являются стихи, воспевающие коров. У каждого юноши есть то, что они называют «личным быком», которому тот оказывает такое же внимание, как американец своей подружке, если подружке повезет… Женщины оцениваются по количеству коров, приносимых в качестве приданого, и по количеству рожденных сыновей. На мой взгляд, их отношение к женщинам далеко от справедливости, о чем я и сказала Норе, но та возразила, что это не совсем так; трудно объяснить, но женщины горды не меньше, чем мужчины, они все аристократки, даже если у них нет ничего, кроме копий, коров, горшков и стихов. По традиции среди динка есть и женщины-воительницы, главное же в них то, что превыше всего они ставят духовную силу. Динка, у которых нам предстояло жить, — пенг динка, — прослеживали свою родословную до женщины по имени Атиам, жившей 150 лет назад. Она переправила их через Нил в Землю обетованную, совсем как Моисей.
