Михаил Кречмар - Центр мира
Как показало будущее, вторая половина этого дня была полна самых разнообразных и очень ярких впечатлений.
Но самым незабываемым из них для Спадолина осталась неподдельная вспышка радости на лице обернувшегося к нему человека.
– Господи милостивый! – выдохнул он. – Наконец-то вы пришли!
– Как ты думаешь, нам надо сбросить какой-нибудь груз? – спрашивал Болботун Хорхой.
– Чёрт его знает, – искренне задумался Зим. – Вроде как нам обещают немедленную эвакуацию. Но при этом я ни на секунду не забываю два правила русского спецназа.
– И что же это за правила?
– Первое. Передовой отряд спецназа должен удерживать позиции установленное время до подхода главных сил. Второе. Главные силы обычно не приходят вовсе. Так что дилемма, дорогой шаман. С одной стороны, при движении по этим местам нам может потребоваться всё наше снаряжение до последней вязки. С другой – если мы побросаем здесь половину, то сможем двигаться намного быстрее преследователей. А в том, что они появятся, я не сомневаюсь.
Первыми на тропе появились Спадолин и маленький человек в хаки. Зим, ожидавший, что Макс будет тащить его на плечах, связанного, как куль, и со ртом, наглухо замотанным скотчем, был невероятно удивлён. То, что пленник шёл сам, причём довольно шустро, он ещё мог понять – в спину тому глядел аргумент в виде ствола австрийской AUG, но главным оставалось другое – пленник вполголоса, но без умолку болтал! Причём вполне дружелюбно! И не просто дружелюбно – он выглядел страшно обрадованным!
Впрочем, обдумывать эту странность Зим предпочитал в другом месте.
– Собрались? Вперёд, – скомандовал он и зашагал вверх по своим старым следам, к перевалу Кара-Таш.
Генерал Омар был очень обеспокоен отсутствием ясно выраженной реакции со стороны китайских властей на его рейд в Уту. На первый взгляд атака была проведена безупречно: захват административных зданий и учреждений, а также полицейского управления и КГБ занял не более пяти-восьми минут. После этого появились корреспонденты со своими камерами, и аскеры провели пятнадцатиминутный показательный штурм уже захваченных построек. После чего его солдаты рассыпались по местности, а специальная группа имитировала отступление по направлению к Кашгару. Кашгарское направление было выбрано ещё и потому, что центр уйгурского сепаратизма, по мнению властей КНР, располагался именно там. На самом же деле разрозненные группы боевиков на микроавтобусах и грузовиках пересекли Тянь – Шаньский хребет с тем, чтобы укрыться на великолепно подготовленной базе в Хун Шане.
Первые действия китайцев были предсказуемы и полностью укладывались в схему, разработанную Омаром и Кэткартом Смитом. Они полностью закрыли подвергшуюся нападению территорию для посещений, ограничили доступ в Кашгар и Хотан, а затем…
Испытанный алгоритм нагнетания напряжённости, который отлично зарекомендовал себя как в Афганистане, так и в Чечне, на Бали, на Филиппинах и в Мьянме, дал сбой…
За первыми действиями, которые, как предполагал Омар, были чисто инстинктивными акциями военных властей, не последовало ничего.
На самом деле ничего.
Ни тотальных проверок населения на дорогах, которые создают большие скопления людей и способствуют развитию недовольства у населения.
Ни массовых обысков в прилегающих поселениях с захватом заложников и требованием выдачи террористов, как это практиковали американцы.
Ни расстрелов сельских поселений, где, возможно, укрывались террористы (а генерал Омар подготовил усилиями своих диверсантов несколько таких «ложных целей»), системами залпового огня, с неизбежными массовыми жертвами – как это делали русские.
Ни даже такой, с точки зрения Омара, наиразумнейшей вещи, как усиление агентурной работы среди местного населения – а Омар имел довольно большое количество осведомителей в Синьцзяне, сеть которых была передана ему вождём одного из наркокланов Кашгара Абдужелилом Каракашем.
Не было ничего.
Чем дольше размышлял над этим Омар, тем больше он убеждался в одном: власти КНР не предпринимают ничего против него и его воинов Аллаха по самой простой причине.
Власти прекрасно осведомлены, где они находятся. А также знают, кто является опорой существования этой армии.
В таком случае и он, и его солдаты, большую часть которых составляли бойцы с Северного Кавказа, находятся в смертельной опасности.
Но любая война и есть смертельно опасное занятие, не так ли?
Лишь одно обстоятельство вынуждало их оставаться там, где они находились. Убежище их, представлявшее пещерный город в толщах гор, было известно с незапамятных времён. Трудно сказать, какие силы создали в скалах километры ходов, залы и анфилады, по которым могли двигаться несколько человек в полный рост, на конях и, в некоторых случаях, даже на джипах. Арочные ходы носили явственные следы обработки человеческими руками, но производили впечатление изначально проделанных в горе некой иной силой. На это указывала и сухость коридоров, по которым не стекала вода и где не образовывались известковые натёки. В прошлые века оно считалось убежищем нечистых духов, входом в царство Иблиса, неоднократно подвергавшееся набегам правоверных. Однако смельчаки, посмевшие углубиться внутрь пещерного города, были жестоко наказаны. Омар лично обнаруживал человеческие кости различной давности во многих уголках убежища, но относился к этому философски – с пятнадцати лет, когда он ступил на Путь Воина, Смерть была его неизменным спутником.
Однако некоторые учёные люди в Мекке и Медине указывали на то, что именно здесь, в месте, объявленном проклятым, находится одна из величайших святынь ислама и всего мира. И когда она окажется в руках правоверных, сердца всех мусульман Азии пробудятся ото сна и зажгутся неиссякаемой любовью к Аллаху. Что, как и во времена первых халифов, позволит правоверным творить чудеса.
И разве его имя – не Омар, как первого после Мухаммеда халифа правоверных, огнём и мечом принёсшего ислам на большую часть обитаемого тогда мира?
Но почему шейх Калеб столь категорически противится извлечению этой Силы из Центра Мира?
А шейх не делал ничего, что не было бы оправдано дальнейшим ходом событий…
Стало быть, он прав и на этот раз.
Капитан Арсеньев. Киргизстан
Сразу после получения сигнала Спадолина первые пятнадцать минут были израсходованы следующим образом.
В невысокой кошаре, переоборудованной в казарму, находилось сорок пять человек. По сигналу тревоги они проснулись, оделись в течение минуты и присели на край нар в напряжённом ожидании. Им не пришлось получать оружие из арсенала – оно хранилось в изголовьях постелей. Именно там уселись и они – сорок пять крепких мужчин среднего возраста, в той выправке, какую даёт только лишь четырёх-пятилетняя служба в вооружённых силах.
В кошару-казарму прошёл человек, которого они знали как капитана Арсеньева и который являлся им на самом деле.
Капитан Арсеньев подбросил в очаг веток арчи, и те вспыхнули светлым эфировым пламенем.
Арсеньев сел.
Люди в кошаре напряглись и приготовились.
– Мальчики, – сказал капитан Арсеньев, обращаясь именно к ним, несмотря на то, что всем было около сорока.
– Мальчики, – повторил он. И дальше заговорил об абсолютно далёких от сегодняшнего утра событиях: новогоднем штурме Грозного, хасавюртовском мире, Второй компании – но после первых слов солдаты его слов уже не слышали. Они слышали рёв реактивных снарядов, рявканье танковых пушек, хлопки автоматных очередей, визг горящих в железных коробках солдат, может быть – свой собственный визг…
Арсеньев снова подбросил веток в огонь. В жёлтом пламени окаменевшие лица солдат выглядели как синеватые черепа.
– Мальчики, – заканчивал он. – Тогда всё случилось не так, потому что кто-то что-то сделал не так.
И неожиданно встал.
– Так пусть все сегодня сделают всё, как надо!
Послышался треск прищёлкиваемых магазинов и рёв выруливающего самолёта. Арсеньев дал отмашку.
Солдаты один за другим покидали кошару и выстраивались ровной цепочкой между ней и открытым пандусом Ан-26.
Арсеньев вышел на улицу и снова махнул рукой.
Машина принялась поглощать солдат, как комбайн – колосья.
Последним на поднимающийся пандус вскочил капитан.
Он приподнял автомат и сквозь рёв двигателей все расслышали слово:
– Смерть!
И никто не усомнился в том, кому это было адресовано.
Самолёт заревел и пошёл на взлёт.
Возле вертолёта Ми-8, принадлежащего НОАК, осталось два человека.
Подполковник Чен Янг подошёл к капитану Гунь Бао и взял его за отвороты куртки.
– Товарищ Гунь! Если я завтра погибну в результате вашего доноса, я хочу, чтобы вы навсегда запомнили мои слова! Мы, Хань, всегда проигрывали, опираясь лишь на собственные силы. И всегда выигрывали, опираясь на людей, подобных тем, что летят в самолёте. Поэтому нам надо перестать делить всех людей на хань-су и ян-гуйзы и пора опираться на тех, кто храбр и верен долгу!
