Андрей Курков - Ночной молочник
Семен пожал плечами.
– Если буду жив, – вырвалось вдруг у него, – то надо будет на работу. Володька сегодня без меня по делам мотался…
Вероника, казалось, пропустила слова мужа мимо ушей.
– Помнишь, ты про девочку говорил, которую можно удочерить? – Она наклонила голову набок и сощурила взгляд, глядя мужу в глаза.
– Помню.
– Ты кушай, кушай! – она кивнула на тарелку с ужином. – Я думаю… Можно было бы попробовать…
– Попробовать удочерить? – удивился Семен и опустил вилку с наколотым кусочком гриба обратно на тарелку.
– Ну да! – Вероника явно удивилась удивлению мужа. – Может, давай я тебя сама покормлю, как ребеночка?!
И она пересела поближе, взяла вилку и поднесла ее ко рту Семена.
– Хорошо, я позвоню, – сказал он и снял зубами кусочек гриба с вилки. – Через пару часов.
Взгляд его спустился с лица жены и застыл на ее облегающем тонком свитерке синего цвета, под которым хорошо прочитывалась грудь, освобожденная от лифчика.
Минут пять спустя тарелка была пустой. Вероника скормила мужу грибы с картошкой, скормила игриво, почти балуясь. Пару раз она закрывала глаза, и ей казалось, что она кормит малыша, их малыша, девочку, капризную, выплевывающую пищу на нагрудный слюнявчик.
Чай они пили вместе. И Семен опять засомневался в психическом здоровье жены. Она вдруг стала веселой и вспомнила почему-то свое детство. Семен слушал ее, сохраняя серьезное и озабоченное выражение лица. Слушал и одновременно не выпускал из внимания свой желудок. Он ожидал признаков отравления. Какой-нибудь резкой боли или спазма. Так прошло полтора часа.
«Наверно, все-таки нормальные грибы», – подумал вдруг Семен, глядя на болтающую без умолку Веронику.
– Ты такой серьезный, – с упреком сказала она, остановив свой рассказ о каком-то детском приключении на полуслове.
– Я позвоню, – Семен поднялся из-за стола. – Насчет этой девочки…
– Хорошо, – закивала Вероника.
Она осталась на кухне. Проводив взглядом мужа, достала из шкафчика початую бутылку «Закарпатского» коньяка и две стопочки. Поставила на стол.
Семен набрал номер мобильника Геннадия Ильича.
– Кто это? – услышал из трубки знакомый, не очень приветливый голос.
– Геннадий Ильич! Это я, Семен. Вы не заняты?
– Говори!
– Жена согласилась.
– На что?
– Ну, помните, вы спрашивали насчет девочки? Чтобы удочерить…
– Помню, – мрачно ответил депутат. – Хорошо помню.
– Так как? – спросил Семен. – Жена уже согласна.
– Ты извини, я немного не в форме сейчас. Давай я водителя к тебе пошлю. Приедешь – и поговорим!
– Сейчас?
– А чего откладывать? Сиди дома! Он приедет, позвонит тебе снизу!
Семен вернулся на кухню.
Они с Вероникой выпили коньяка.
– Скоро весна, – мечтательно произнесла Вероника, облизывая губы.
Не спеша, и уже почти без слов они допили бутылку. Глаза Вероники наполнялись пьяной добротой.
Зазвонил мобильник. Водитель депутата сообщил, что ждет внизу, под домом. Семен объяснил Веронике, что поедет сейчас говорить по поводу той девочки.
– Я пойду спать, – Вероника поцеловала его в щеку. – Может, она мне приснится?! А может, я еще дождусь твоего возвращения?! – игриво добавила она.
На улице пахло теплой сыростью. Накрапывал дождик. Темно-синяя БМВ многозначительно отражала желтый свет ближнего уличного фонаря.
93
Киев. Улица Воровского. Квартира номер 17
Утро в этот день у Дарьи Ивановны получилось слишком раннее. Она и ночью-то почти не спала. Все казалось ей, что на кресле лицом к балконной двери по-прежнему сидит ее Эдик, и лунный свет, а луна этой ночью была полная и яркая, подкрашивает звонким серебром его седые виски. Проходила она несколько раз за ночь в ванную комнату через гостиную, между креслом и столом. И каждый раз только краем глаза на кресло косила.
Ясное дело, виной тому были назначенные на сегодняшнее утро похороны, которые как бы последнюю черту подводили в их с Эдиком отношениях, в тех отношениях, которые между ними уже после смерти Эдика сложились.
И в половину шестого утра, когда Дарья Ивановна поняла, что заснуть ей уже не удастся, а луна за окном исчезла, словно потухла, и удивительно тихо и темно стало, с ненавязчивым укором прозвучало в ее голове: «С любимыми не расставайтесь!» И прозвучало это его, Эдика, голосом.
«А я что?! – подумала, оправдываясь перед собой, Дарья Ивановна. – Я и не расставалась, пока можно было. Пока страшно было одной оставаться. А теперь не страшно. Он ведь здесь и сидел, в кресле, ожидая, пока я не научусь одна, без его помощи с жизнью справляться! А как научилась, так и ушел он. Во второй раз ушел, и уже навсегда!»
С половины шестого утра по всей квартире горел свет. Дверцы большого платяного шкафа были раскрыты настежь, на кровати десятки платьев, юбок и кофточек разложены. И не то чтобы Дарья Ивановна так богато жила, просто новые вещи покупала она регулярно, а старые никогда не донашивала до ветхости и хранила аккуратно.
Целый час у нее ушел, чтобы собрать себе траурного вида комплект из длинной, ниже колен, черной юбки и темносиней кофточки. Сапог черных у Дарья Ивановны не оказалось, но зато были темно-коричневые на толстом каблуке.
Окончательно определившись с одеждой на этот день, Дарья Ивановна душой успокоилась и присела на кухне с чашечкой крепкого кофе и стаканом кефира. О жизни задумалась. Вспомнила мужнину аптеку. Вздохнула с облегчением, радуясь, что аптека уже продана и ей больше дела до этой аптеки нет. О своих подругах Анне и Веронике подумала. Про визит с Вероникой к психиатру вспомнила. Самого психиатра, Петра Исаевича, припомнила с теплым чувством. Ей ведь послезавтра к нему на прием. Предвкушение будущего разговора с рыжим доктором вызвало на губах у Дарьи Ивановны улыбку.
Так, в мыслях и воспоминаниях, легких и неустойчивых, как табуретка на трех ножках, пролетело время, и за окном засерело, а потом и светать стало.
Около девяти позвонила Дарья Ивановна Анне и Веронике. В половину десятого сели они в заказанное такси и отправились на Байковое кладбище.
На въезде купили четыре букета цветов и несколько искусственных веночков. Там же Дарья Ивановна уточнила в администрации месторасположения двух смежных могилок.
– Гробокопатели уже там, ждут вас! – сказала ей приветливо полная дама с высокой прической. – Вы же на десять заказывали!
Таксист довез их почти до самых вырытых могил. Вышел из машины. С недоумением посмотрел по сторонам.
– А что ж это вы без музыки?! – спросил удивленно. – И людей не видно…
– У наших мужей был плохой слух, – сердито ответила за себя и Анну Дарья Ивановна. – Они просили, чтобы их тихо, без труб и барабана, закопали!
«Самоубийцы, что ли?» – подумал таксист и, забыв дать Дарье Ивановне сдачу, сел в машину и уехал.
Покойников привезли минут через десять. Четверо сотрудников Байкового кладбища в черных комбинезонах с энтузиазмом взялись за дело. Опустили на толстых веревках сначала гроб с Эдуардом, а потом и с Василием, в могилы. Дали трем странным женщинам по пригоршне холодной глинистой земли вниз, на крышку гроба, бросить, а потом уже вовсю замахали лопатами, стараясь как можно быстрее освободиться. Было у них нехорошее предчувствие, будто не выдаст им эта женщина в темно-синем пальто и в коричневых сапогах, выглядевшая тут старшей и по возрасту, и по иерархии, традиционных «чаевых», на которые к концу рабочего дня им обычно удавалось накрыть богатый стол с хорошей водкой и сырокопченой колбасой в своей комнатке, да и немало после этого для семьи в кармане оставалось. Однако их опасения оказались зряшными. Дарья Ивановна каждому по две сотни гривен сунула, так что уходили они медленно, пару раз благодарственно на старшую даму оглянувшись.
А трое подруг, постояв молча у могил, оставили на каждой по два букета цветов, веночки тоже поровну поделили и к могилкам приставили. После этого пошли они неспешно по аллее, ведущей к выходу. Шли долго и молча. И не видели, как за ними из-за памятников наблюдал поджарый серый кот. Проводил их кот до того места, где аллея вливалась в другую, более широкую кладбищенскую «улицу». После этого развернулся и побрел назад, то и дело останавливаясь и осматриваясь по сторонам.
94
Город Борисполь. Улица 9 Мая
Задремавшего в одежде на диване Диму разбудил телефонный звонок. Первым делом Дима время проверил – часы показывали половину пятого. Значит, дремал он часа два.
За окном светило солнышко, в открытую форточку радостный крик птиц залетал.
«Кто-то ведь должен был прийти? – задумался Дима. – А! Батюшка!»
Дима поднял телефонную трубку.
– Алло?
