Нацуо Кирино - Гротеск
Нет, у меня и в мыслях такого не было. Возвращаться в прошлое мне совершенно не хотелось. Было только жаль того спокойного времени, что мы прожили с дедом. Однако дед под разлагающим влиянием Юрико сдвинулся, связался с мамашей Мицуру. Поэтому меня совсем не тянет в прошлое. А Мицуру, видно, забыла, как мы с ней убеждали друг друга, что сумеем выжить в этом мире. Она уже начинала раздражать меня — прямо как Юрико с ее глупостью. Давно у меня не было такого чувства.
— О чем ты думаешь? — Мицуру кинула на меня беспокойный взгляд.
— О прошлом, конечно. О давнем прошлом, в которое ты так хочешь вернуться. О времени, когда Юрико была цветущей представительницей класса покрытосеменных, а я — лишь невзрачным голосеменным кустом. Правда, Юрико почему-то взяла и засохла.
Мицуру с подозрением посмотрела на меня, но дальше распространяться на эту тему я не стала. Поняв, что продолжения не будет, она смущенно отвернулась, и я сразу узнала ту прежнюю Мицуру, из школьных лет.
— Прости. Я сама не знаю, что говорю. — Мицуру помяла в руках свою матерчатую сумку. — У меня ощущение, что все пошло прахом — мои старания, все, во что я верила. Это невыносимо. В тюрьме я старалась об этом не думать, но теперь, когда я на свободе, эта мысль не оставляет меня. Я в панике! Конечно, мы совершили огромную, ужасную ошибку. Как можно было убивать невинных людей? Но мы ничего не могли сделать. Нам промывали мозги. Гуру читал наши мысли, и убежать было невозможно. Я думаю, со мной все кончено. Мужа наверняка приговорят к смертной казни. У меня дети на руках, а что делать? Кроме них, у меня никого нет. Их надо воспитать сильными, но я не уверена, что у меня получится. Училась как проклятая, поступила в Тодай, стала врачом, и… шесть лет впустую. Разве их вернешь? Кто меня теперь возьмет на работу?
— Может, «Врачи без границ»? — спросила я, лишь бы что-то сказать.
— Ну понятно. Чужие проблемы… — мрачно проворчала Мицуру. — Кстати, о чужих проблемах. Все в шоке от того, что Юрико и Кадзуэ стали проститутками, а я сразу поверила. Они обе все время плыли против течения. Особенно Кадзуэ.
Мицуру говорила то же самое, что журналистка с плохими почками. В этом деле Юрико никого не интересовала, «звездой» выступала только Кадзуэ. В глазах Мицуру уже не было того блеска ума и независимости, который я знала, — в них стояла лишь пустота, ничему не оставлявшая места.
Подошла официантка, убрала кофейные чашки и налила воды в стаканы. У нее было квадратное лицо с тяжелым подбородком — классический «квадратно-мускулистый тип» — и большая родинка между бровями, формой напоминавшая статую Будды. Интересно, что бы это значило? — подумала я, допивая воду. Кафетерий опустел, остались только мы с Мицуру.
— А где сейчас твои дети?
Мицуру закурила другую сигарету и скривилась от дыма, попавшего в глаз.
— У родителей мужа. Старший сын учится в школе высшей ступени, уже второй год. У младшего скоро экзамены, переходит в седьмой класс. Я слышала, он хочет перейти в школу Q., но это бесполезно. Дело не в способностях и не в оценках. На них всю жизнь будет клеймо из-за таких родителей.
Клеймо… Хорошее слово. Подходящее. Я сама жила с клеймом сестры Юрико. Чудовищно красивой Юрико. Мне страшно захотелось поглядеть на детей Мицуру. Какие они? На кого похожи? На смышленых белок, запасающих орехи и ягоды? Или на лисят, шныряющих по горам и полям? Как они будут бороться с той жестокой судьбой, которую пророчит им мать? За счет каких талантов? Я уже думала не о Мицуру, а об этих ребятах. Живые существа проходят эволюцию. Меня всегда интересовало, как передаются гены, какие мутации в них происходят.
— Ты осуждаешь мою мать, я знаю, — вторгаясь в мои мысли, вдруг прозвучал голос Мицуру.
— С чего ты взяла?
— Она же бросила твоего деда.
— Бросила деда? — повторила я за ней, делая удивленное лицо.
— Да! — подтвердила Мицуру и на какое-то время погрузилась в молчание.
Впрочем, мне было совершенно все равно, бросила ее мать деда или подобрала. Просто дед нашел для себя замену бонсаю и был счастлив, когда обнаружил в матери Мицуру «исступление» и «вдохновение».
— Может, ты не знаешь, но мать вступила в секту из-за твоего деда. И она не ушла. Говорит, что будет стоять до конца. Сейчас помогает тем, кто остался. Вроде советницы по медитации.
Воображаю, как бы изумился дед, это услышав. Членами секты были и мать, и отец Мицуру, известный врач. Их использовали как рекламный щит для заманивания новых душ. А сама Мицуру даже баллотировалась на выборах в палату советников.[37] Как я слышала, отец и дочь связались с сектой потому, что так хотела мать. А теперь что получается? Ее саму дед мой туда заманил? Это что, знак судьбы? Я и представить себе такого не могла.
— Мать говорила, что будет всю жизнь раскаиваться: она разрушила жизнь твоего деда, довела его до такого состояния. Но не только в нем дело. Твоя жизнь изменилась тоже.
Когда я поступила в университет Q., дед съехал с нашей муниципальной квартиры, объявив, что будет теперь жить с матерью Мицуру. Та купила неподалеку неплохой особнячок и предложила деду перебраться к ней. Я была у них один раз. Особняк был оборудован автоматическим замком с домофоном. Редкость по тем временам. Дед страшно гордился этой системой, но, по иронии судьбы, именно благодаря ей мы поняли, что у деда начались отклонения. Он стал забывать ключи, выходя из дома. А бывало, начинал ломиться в чужой дом, нажимая кнопку домофона и крича: «Это я! Это я!»
— Из-за их романа и тебе, и мне досталось. Пришлось как-то самим устраиваться. А потом мать вернулась. Разрушила все, что было вокруг нее, и прибежала обратно. Простить себе этого не могла и решила удариться в религию.
— Надеялась так заслужить прощения?
— Не в этом дело, — с вызовом тряхнула головой Мицуру. — Она выбрала путь духовного раскрепощения. Ей захотелось понять, по каким законам живут люди, почему они поддаются мирской суете, эгоистичным помыслам и страстям. В то время меня и мужа очень мучила загадка жизни и смерти. Куда попадает человек после смерти? Существует ли реинкарнация? Смерти избежать нельзя. Для нас, врачей, это было очевидно. Однако нам приходилось сталкиваться со случаями, не поддающимися рациональному объяснению. И тогда мать посоветовала нам поговорить с гуру. Так мы оказались в секте.
Все это мне уже порядком надоело, я отводила глаза, стараясь не встречаться с Мицуру взглядом. Создавалось впечатление, что люди идут в религию только ради собственного счастья.
— Ну, деду сейчас не до этого. Он совсем из ума выжил, спит все время.
Мицуру удивленно посмотрела на меня:
— Так он еще жив?
— Жив. Хотя ему уже больше девяноста.
— А я думала, он уже давно умер.
— Мать, наверное, тоже так считает?
— Нам с ней трудно найти общий язык, — ушла от ответа Мицуру и наклонила голову так низко, что я даже испугалась, вдруг шея сломается. — Наверное, из-за того, что я еще полностью не освоилась на свободе.
Я изучала черную родинку на лбу официантки.
— После тюрьмы я ни с кем не вижусь. Адвокат не советует. Из дома почти не выхожу, но поговорить-то хочется! Ничего, что я так разболталась?
Я кивнула, хотя уже была сыта разговором. Мицуру затушила сигарету, выкуренную почти до фильтра, и повела речь дальше:
— Ты и без меня знаешь, как я старалась в школе быть первой в учебе. Верила, что отметки — самое главное, они могут решить все проблемы. После выступления матери на попечительском совете в школе надо мной стали издеваться. Это было жестокое испытание. Пойти некуда, поговорить не с кем. Прямо жить не хотелось. Когда к тебе так относятся, конечно, мечтаешь утереть всем нос. Я занималась как проклятая. Надо было учиться лучше всех и не расслабляться ни в коем случае. Когда в школе высшей ступени в класс пришли новенькие — ты и другие девчонки, — я ночи не спала, все боялась, как бы кто меня не обошел. Тогда мы с тобой и познакомились. Я поняла, что в учебе ты мне не конкурент, и очень радовалась, что мы подружились. А ты знаешь такого бейсболиста… Отиай[38] его фамилия?
При чем здесь бейсболист? Я не знала, что и думать. У нее с головой вообще все в порядке? Может, у нее там что-нибудь замкнуло? Заучилась или от этих медитаций…
— Что-то вроде слышала, — сказала я, пытаясь отделаться от Мицуру, хотя эта фамилия мне ни о чем не говорила Из спортсменов меня интересовали только симпатичные, и по именам я мало кого помнила.
— Ну Хироси Отиай!
— Это такой симпатичный?
— Да нет же! — с раздражением воскликнула Мицуру, как бы давая понять, что хотела сказать что-то очень важное, а я ей помешала. — Что ты такое говоришь? Симпатичный, не симпатичный… Какое это имеет значение?
Ого! Я не знала, что подумать. В школе Мицуру была очень осторожная и сдержанная. Никто никогда не видел, чтобы она на кого-то сердилась. Надо сказать, мать ее тоже не была вспыльчивой. Да, Мицуру изменилась, я это чувствовала. Вот что с человеком делает возраст. Мицуру достала из сумки пакетик салфеток с рекламкой какой-то ростовщической конторы. Такие салфетки бесплатно раздают у вокзалов прохожим. Нервным движением промокнула выступивший на лбу пот.
