Аллан Фолсом - Изгнанник
Когда они сели в машину, было всего начало десятого. Утром небо было ясным, в обед его заволокли тучи, а сейчас начал моросить мелкий дождик. Сквозь его пелену Мартен видел громаду Эйфелевой башни, верхушка которой на две трети исчезала в облаках. Друзья хранили молчание, которое прервал Форд.
— Ты — последний, понимаешь?
— О чем ты?
— Последний из бригады. Об этом говорил и Хэллидей, я помню его слова: «Бригада просуществовала сто лет, и теперь от нее остались лишь Бэррон и я». А теперь только ты…
— Я вообще хотел бы забыть о том, что имел к ней отношение. — Николас долго смотрел в окно, а затем добавил: — А Джонни был хорошим человеком.
— Именно по этой причине его убийство все усложняет. Ты полагал, что прошлое умерло, но теперь мы оба видим, что это не так.
Такси, ехавшее впереди них, стало тормозить. Форд тоже сбросил скорость и повернулся к другу. Его стеклянный глаз, разумеется, был лишен всяких эмоций, а вот второй был наполнен тревогой и страхом.
— Что ты скажешь, если я еще раз попрошу тебя бросить все это и вернуться в Манчестер? Если я снова пообещаю тебе «держать руку на пульсе» и сообщать все новости? — Форд тоскливо поглядел на длинный хвост выстроившихся перед ними машин. — Ты ведь все равно не согласишься?
— Нет.
— Ни ради меня, ни ради Ребекки, ни ради Клем? Ни даже ради себя, Николаса Мартена, студента манчестерского университета, который живет в тишине и спокойствии и наконец-то имеет возможность воплотить в жизнь свою давнюю мечту?
— Нет.
— Нет! Конечно нет! Ты поступишь иначе! Ты с упрямством носорога будешь двигаться дальше, пытаясь настигнуть ЭТО до тех пор, пока ЭТО не настигнет тебя! А все остальное пусть провалится в тартарары! И если твой любимый Реймонд каким-то чудом выжил, ты узнаешь об этом только тогда, когда будет уже слишком поздно. — Он сделал паузу. — Ты все равно поступишь так, как считаешь нужным. Возьми, может, пригодится…
Дэн вынул из кармана пиджака какой-то предмет и протянул его Николасу. При ближайшем рассмотрении это оказалась потрепанная, распухшая от записей записная книжка.
— Что это? — спросил Мартен.
— Ежедневник Хэллидея. Я украл его с тумбочки, пока ты изображал из себя детектива, общаясь с Ленаром.
Бывший полицейский едва заметно улыбнулся.
— А ведь ты — вор.
— С кем поведешься…
30
Звук открывшейся и вновь закрывшейся двери разбудил Мартена. В комнате было темно, и в первые несколько секунд он не мог сообразить, где находится. В квартиру кто-то вошел? Или вышел? А может, ему это вообще приснилось?
Он нажал кнопку на своих часах, и на короткое мгновение вспыхнули зеленые цифры: 2.12, затем сел и как следует прислушался. В квартире царила тишина. Под окном горел уличный фонарь, и слабого света, проникавшего в комнату, оказалось достаточно, чтобы сориентироваться и вспомнить, что он в гостиной Дэна Форда.
Хлопнула дверца автомобиля, а через секунду заработал двигатель. Николас торопливо откинул простыню, спрыгнул на пол, подошел к окну и увидел, как от дома отъезжает белый «ситроен» Форда. Он снова взглянул на часы. 2.16. Впрочем, на самом деле сейчас было 3.16. Он забыл перевести часы, и они до сих пор показывали манчестерское время.
Мартен надел халат и подошел к спальне.
— Надин! — позвал он, остановившись у двери.
Ему пришлось ждать не меньше минуты, пока на пороге появилась заспанная женщина в длинной ночной рубашке.
— А Дэн что, куда-то уехал? — спросил он.
— Не волнуйся, Ник. — Судя по усилившемуся акценту, Надин уже начала понемногу забывать английский. — Ему кто-то позвонил, он сразу оделся и уехал.
— Звонили из полиции?
— Нет, не из полиции. Не знаю, кто это был, но Дэн давно ждал этого звонка. Наверное, ему нашли какие-то материалы для новой статьи.
— Значит, ты не знаешь, куда он направился?
— Нет. — Она улыбнулась. — Да не волнуйся ты так, с ним все будет в порядке.
— Надеюсь…
В Лос-Анджелесе или Париже, холостой или женатый, Дэн Форд всегда оставался самим собой — время суток или место, куда надо ехать за информацией, не играли для него никакой роли. Именно поэтому он был хорошим журналистом.
— Иди спать, Ник, — мягко сказала женщина. — Завтра увидимся.
Она улыбнулась и закрыла дверь, а Мартен вернулся в гостиную. Ему не нравилось то, что Форд уехал посреди ночи один. Но, в конце концов, это его работа, ему приходится встречаться со многими людьми, и эти встречи могут происходить в любое время суток.
Он еще раз выглянул в окно, а затем лег на диван. На улице было тихо, Надин, ни о чем не беспокоясь, спала крепким сном. И все же Мартен ощущал странную необъяснимую тревогу. Возможно, из-за того, что он не знал, куда отправился его друг?
Устраиваясь поудобнее, Мартен взбил подушку и перевернулся на другой бок. Он стал думать о потрепанной, видавшей виды и лишившейся многих страниц записной книжке Хэллидея. В ней содержались записи, сделанные им в течение всего прошлого и в начале нынешнего года. Это был своего рода личный дневник, в котором его владелец записывал даты, назначенные встречи и собственные мысли о своей жизни и детях. Про бригаду и Реймонда в ней не было ни слова. Короче говоря, никакой ценной информации в книжке не содержалось.
Размышления о Джимми Хэллидее сменились воспоминаниями о Клем, о ее улыбке, запахе, шутках… Николас усмехнулся, вспомнив тяжелый и неловкий разговор с лордом Престбери, от которого любовница спасла его, включив пожарную сигнализацию.
Внезапно улыбка сошла с его лица. Он вспомнил слова Дэна: «И если твой любимый Реймонд каким-то чудом выжил, ты узнаешь об этом только тогда, когда будет уже слишком поздно».
Реймонд.
Тревога, поселившаяся внутри его, еще больше усилилась, упрямо нашептывая ему, что в смерти Нойса повинен Реймонд. То же самое касалось и Фабиана Кюртэ, и Джимми Хэллидея. А теперь еще и Дэн Форд куда-то уехал — в ночь и дождь.
Неожиданно для себя Мартен услышал собственный голос:
— Предметы…
Он встал с дивана, нашел в потемках мобильный телефон и набрал номер Форда. Автоответчик что-то сообщил по-французски. Мартен не понял ни слова, но он и без того знал смысл сказанного: вызываемый вами абонент недоступен или находится вне зоны действия сети.
Первой мыслью было связаться с Ленаром, но затем он сообразил, что не имеет ни малейшего представления о том, куда поехал Форд. Даже если отыскать комиссара не составит труда, что он ему скажет?
Николас отложил телефон и замер в темноте у окна. Дэн Форд был предоставлен своей судьбе, и в этой ситуации оставалось только ждать и надеяться на благополучный исход.
31
3.40
Юрий Коваленко включил функцию круиз-контроля и старался держать свой взятый в аренду «опель» в полумиле от белого «ситроена» Дэна Форда. Репортер ехал вдоль Сены на юго-восток. Они миновали вокзал Аустерлиц и теперь оказались в районе Иври-сюр-Сен.
Коваленко не знал, куда направляется Дэн Форд, но его удивило то, что репортер был один, без своего друга. Короткий обмен репликами на месте преступления не внес ясности в отношении этого Мартена. Не вызывало сомнений лишь то обстоятельство, что тогда, в парке, причиной его внезапного ухода стал Хэллидей. Так что хотя бы на один вопрос ответ был получен.
Потом, когда ему станет доступно больше сведений об этом «un ami américain», он сможет получить — или, по крайней мере, попробует получить — и остальные ответы.
То, что Мартен остановился у репортера, делало картину еще более интригующей, и именно по этой причине Коваленко решил понаблюдать за домом репортера. Он сам толком не знал, какой результат намеревается получить от этой слежки, и не стал сообщать о своих намерениях Ленару, поскольку не нуждался в санкции инспектора. Коваленко просто решил, что так будет правильно, и сделал это.
Он припарковал машину напротив дома, где жил Форд, в десять минут первого ночи, надеясь на то, что даже в столь поздний час есть шанс получить полезную информацию, затем вытащил из сумки портативный звукоулавливающий прибор «Калинин-7» и направил небольшую параболическую антенну на одно из окон квартиры. Конечно, без специального «жучка» разговор по обычному телефону прослушать будет невозможно, но если звонок поступит на сотовый телефон Форда, прибор позволит услышать разговор так же четко, как если бы он держал трубку у уха.
В четверть первого техника была установлена и настроена, оставалось ждать, слушать и наблюдать. Около половины третьего Юрий решил позвонить в Москву жене, но вовремя спохватился, вспомнив, что она в это время уже спит. Вскоре он, видимо, и сам задремал, поскольку в пять минут четвертого его разбудили сигналы, раздавшиеся в наушниках. Коваленко встрепенулся, поправил на голове наушники и стал внимательно слушать. После третьего звонка послышался щелчок, а затем: «Дэн Форд» — представился репортер сонным голосом. Затем в наушниках раздался мужской голос, говоривший по-французски: «Это Жан-Люк. Карта у меня. Мы можем встретиться в четыре тридцать?» «Да», — ответил Форд, и на этом разговор закончился.
