Михаил Март - Кровавый круг
Сироткин взглянул на собеседника и увидел в его глазах полное непонимание.
— Я отвлекся. Извини.
Илья достал из кармана плаща пакет и передал Олегу.
— Здесь билет на поезд. Сегодня вечером ты сядешь на него и поедешь до конечного пункта. Тут же лежит мобильный телефон с роумингом Дальневосточного округа. Все инструкции будешь получать через телефонную связь. Носи его при себе. В этом поезде будут ехать и наши подопечные. Постарайся не упустить их из виду. Сейчас они, как никогда, опасны. Уставшие, озверевшие, озлобленные, готовые на все. Действуй, майор.
Сироткин встал и направился к воротам парка.
8На перроне собралась огромная толпа студентов. Складывалось впечатление, будто стройотряды отправляются осваивать целинные земли. Но в поезд сели только двое, а студенты рассосались по вокзалу, и вскоре шумная ватага исчезла.
Среди провожавших была парочка, не относящаяся к студенческой братии. Рудик и Ольга простились с друзьями и даже прослезились. Жаль было расставаться, столько пережито вместе, такой путь пройден. Но их дорога кончилась здесь. Они остались в Новосибирске. Савельич был доволен их решением. Да и сами они ничего другого не хотели.
Ростовцев вышел с вокзала последним, сел в машину и вернулся в гостиницу. Трифонов и Куприянов его уже поджидали.
— Что скажешь, Миша?
— Скажу, что Горохов уехал. Мало того, его сопровождает один из членов террористической группировки, который участвовал в угоне самолета. Его внешность совпадает с фотороботом. Зовут его Сергей. Вероятно, он был тем самым пилотом, который посадил самолет в ущелье.
— Догадался. В уфимской редакции нам уже рассказывали о спутнике Горохова. Но там его приняли за его коллегу.
— Странный альянс, — сказал Куприянов. — Подполковник Комарницкий докладывает из Питера: Мирон Шатырин поддерживал связь с двумя летчиками — Сергеем Бороздиным и Леонидом Стаценко. Жена Стаценко Лена работала у Шатырина секретаршей, но умерла наутро после взлета рейса 14-69 из аэропорта «Пулково». Отравление ядом. Прокуратура открыла уголовное дело. Шатырина вызывали на допрос. У него железное алиби. Отношения с секретаршей имел ровные. А вот исчезновение ее мужа наводит на определенные подозрения. Тут еще свою роль сыграл фоторобот. Короче говоря, Шатырин остался в стороне.
— Это не вопрос, — прервал капитана Трифонов. — Мы вернемся к нему, когда приедем в Питер. Важно другое. Горохов идет по следу преступников и во всем нас опережает. Одно интервью с Чайкой чего стоит.
— Но почему вы не захотели допросить его, а отпустили? Он подпадает под статью подозреваемых. Днем допрашивает Чайку-младшего, а через два часа труп Григория находят в пригороде Новосибирска. А мы с легкостью сажаем его на поезд! — возмутился Куприянов.
— Журналисты не способны уничтожить четверых опытных оперативников ФСБ. Не забивайте себе голову мусором. У меня складывается впечатление, что Вика и Эдуард все же покинули город. Иначе Горохов не поехал бы на восток. Ему пора бы вернуться в Питер.
— Это еще не все, Александр Иваныч, — подал голос Ростовцев. — Вика и Чайка-старший наверняка двинули дальше на восток. Их нет в городе. В подтверждение этому один веский аргумент: среди пассажиров поезда был еще один человек — Олег Петрович Виноградов, майор ФСБ. Правда, никто его не провожал с такой помпой, как Горохова, но я его видел.
Трифонов долго смотрел на Ростовцева, потом спросил:
— Маршрут следования?
— По югу Сибири: Красноярск, Иркутск, Улан-Удэ, Хабаровск, Владивосток.
— Автодороги?
— Есть трасса, идущая параллельно с железнодорожным полотном.
— Выбора у нас нет. Нужна машина. Хорошая машина с запасом топлива. В одном из этих городов должна состояться стыковка. Нужно связаться с управлением Красноярска и посадить на поезд своего сотрудника. Нам нужен наблюдатель. Начальник поезда должен быть введен в курс дела в пределах разумного. А для начала мы вылетаем в Красноярск самолетом и опередим поезд. Там и машину получим, и оперативника проинструктируем. Этот поезд имеет особое значение. Иначе Виноградов вылетел бы самолетом. Этот человек времени терять не любит, и если садится в поезд, то на это должны быть веские причины. Я еду в управление и свяжусь с Красноярском из кабинета генерала. Так будет убедительнее, а ты, Миша, займись билетами. Вылетаем сегодня же.
9Дальневосточный экспресс мчался к Тихому океану на полном ходу. В окнах мелькала черная стена непроходимой тайги. Однообразная бесконечность.
Дмитрий Горохов и Сергей Бороздин сидели в вагоне-ресторане, пили пиво и закусывали яичницей с салом. Особыми разносолами ресторан не отличался, пассажиры приходили сюда за сухим пайком, самогонкой, которой снабжали официантов привокзальные старожилы, или просто посидеть, разнообразя скучное, нудное путешествие.
— Надо держать ухо востро, — продолжал свою мысль Горохов. — Если им удалось выскользнуть из города, то они смогут нагнать поезд только в Татарске или Барабинске. До Красноярска им не добраться. Татарск мы уже промахнули. Там село — четыре старухи. Сейчас не сезон, пассажиров мало. Половина купе пустует. Одни командировочные. В Барабинске народу прибавится. Но не заметить их мы не сможем.
Горохов посмотрел на часы.
— Через десять минут прибываем. Стоянка три минуты. Не просмотреть бы.
— Не беспокойся. Мы сидим с тобой во втором вагоне. Поезд замедляет ход, и мимо наших глаз пройдет вся платформа. Всех увидим. Я-то их узнаю.
— Узнаешь. Кроме четвертого. Того, кто служит им ангелом-хранителем. Его морды мы не видели.
— Увидим. Он от них ни на шаг. — Сергей разлил пиво в стаканы и пристально посмотрел на партнера. — Ты мне брось свои бредовые идеи.
— О чем ты? — удивился Горохов.
— Интервью в поезде у тебя не пройдет. Один раз тебе подфартило, второго раза не будет. Они сейчас на все пойдут, лишь бы выскользнуть из зоны опасности.
Горохов пожал плечами.
— Ничего такого я и не планирую.
— А зачем ключ у проводника стянул? Универсальный, для всех купе подходит. Так, забавы ради?
— Ерунда. Некоторые вагоны перекрыты. Надо же как-то передвигаться по поезду.
Горохов достал из наплечной сумки небольшую видеокамеру и поставил ее на стол.
— Не привлекай к себе внимания, — нахмурился Сергей.
— Тут никто не рубит в этих делах. Включу, когда мимо платформ поедем. Что глаз не заметит, пленка запишет. А потом мы в замедленном режиме просмотрим отснятый материал на жидкокристаллическом экране. Не камера, а сказка. Цифровая. Бешеных денег стоит.
— Ты как ребенок, честное слово. Жареный петух тебя еще в задницу не клевал. — Сергей выпил пиво и разлил следующую бутылку.
Поезд начал замедлять ход, заблестели паутины рельсов, эшелон переходил с одного пути на другой. В окне появилась лестница, ведущая на платформу. Горохов включил камеру. Загудели гудки, послышался монотонный голос диспетчера.
— Внимание, Серега, смотри в оба.
Пассажиров, и вправду, на перроне было немного.
Мелькали лица. Поезд тормозил.
— Есть! — воскликнул Горохов. — Чайка-старший. Я его узнал. Такого не замаскируешь. Он сядет либо в третий, либо в четвертый вагон от конца.
На платформе стояли женщины с корзинами, мешками, мужчины с небольшими чемоданчиками. И, когда завизжали тормоза, где-то мелькнула одинокая фигура парня с рюкзаком.
— Чертовщина какая-то! — возмутился Горохов. — Вики среди пассажиров нет. Такого быть не может.
— А может, и тот мужик только похож на Чайку, а на деле обычный дровосек.
— Это мы сейчас проверим. Оставайся здесь, пока идет посадка. Они тебя знают в лицо. Ты ведь соучастник как-никак. А я пробегусь в конец поезда.
Горохов сунул видеокамеру в сумку и выскочил из-за стола.
Он несся как сумасшедший. Ему предстояло пробежать двенадцать вагонов.
Выскочив в тамбур третьего вагона, он со всего маху налетел на парня с рюкзаком, который открывал дверцу, чтобы войти в коридор.
Парень отлетел в сторону, ударился спиной о дверцу туалета, выронил рюкзак, а с носа слетели очки.
— Ой! Вот придурок!
Больше потерпевший ничего не сказал. Горохов остолбенел. Он отчетливо слышал женский голос. На секунду их взгляды встретились, и репортер тут же отвел глаза в сторону.
— Извини, приятель.
Горохов наклонился, поднял с полу очки и рюкзак. Вещмешок был не сильно затянут, и он успел заметить в прорехе лаковую кожу женской сумочки.
Подав вещи растерянному парню, он еще раз извинился и выскочил в тамбур, но дальше не побежал. Обернувшись, Горохов затаился и выжидал.
Пассажир вошел в купе номер четыре.
Проводник захлопнул крышку подножки, закрыл дверь и постучал по плечу нерадивого зеваки.
— Тебе места мало? Освободи проход.
Горохов посторонился и, прижавшись спиной к стене, задумался. Мужская одежда, усики, широкие брови, мохнатая шапка не по сезону — все это не шло в расчет. А вот глаза… Зелено-изумрудные, с длиннющими ресницами могли принадлежать только женщине. И не просто женщине, а Вике. Поняла ли она сама, что выдала себя голосом? Заметила ли Вика его состояние?
