Ли Чайлд - Гость
— Пришел факс из Ю-пи-эс, — сказал Блейк.
Его голос прозвучал мягко. Дружелюбно, даже милостиво. Сам Блейк выглядел удрученным, сбитым с толку, растерянным. Поверженным.
— Угадайте, кто прислал краску Элисон Ламарр? — спросил он.
— Лорейн Стэнли, — сказал Ричер.
Блейк кивнул.
— Совершенно верно. Адрес отправителя — маленький городок в Юте, как выяснилось, склад для временного хранения. И знаете что еще?
— Стэнли разослала краску всем.
Блейк снова кивнул.
— Ю-пи-эс представила одиннадцать последовательных контрактов на доставку одиннадцати одинаковых картонных коробок по одиннадцати адресам, в том числе, домой самой Стэнли в Сан-Диего. И знаете что еще?
— Что?
— Когда Стэнли привезла краску на склад, у нее еще даже не было своего дома. Прошло почти полгода, прежде чем она наконец обзавелась своим жильем, после чего она вернулась в Юту и разослала всю краску. Как вы это объясните?
— Я не знаю, — сказал Ричер.
— И я тоже, — сказал Блейк.
Он снял трубку. Посмотрел на нее. Положил на рычажки.
— И еще только что позвонил Пултон. Из Спокана. Знаете, что он сказал?
— Что?
— Он только что переговорил с водителем, который доставил коробку. Тот все запомнил. И действительно, уединенное место, тяжелая коробка.
— И?
— Когда он приехал, Элисон была дома. Она тоже слушала по радио бейсбольный матч, на кухне. Элисон пригласила водителя в дом, угостила его кофе, они вместе дослушали репортаж об игре. Радостные крики, обнимания, еще кофе. Водитель говорит, что привез большую, тяжелую коробку.
— И?
— И Элисон говорит: «О, хорошо». Он возвращается к машине, перекладывает коробку на тележку, а Элисон тем временем расчищает место в гараже. Водитель перевозит коробку в гараж, выгружает ее, а Элисон с улыбкой наблюдает за ним.
— Как будто она ожидала эту доставку?
Блейк кивнул.
— По крайней мере, у водителя сложилось такое впечатление. И что она делает потом?
— Что?
— Отрывает от коробки пакет с документами и забирает его с собой на кухню. Водитель возвращается вместе с ней, чтобы допить кофе. Элисон вынимает из пакета накладную, разрывает ее на мелкие куски и выбрасывает в мусор вместе с пакетом.
— Почему?
Блейк пожал плечами.
— Кто знает, черт побери? Но этот водитель работает в службе доставки уже четыре года, в шести случаях из десяти он застает хозяев дома, и ему еще ни разу не доводилось видеть подобного.
— Его показаниям можно верить?
— Пултон так считает. По его словам, это серьезный, аккуратный человек, готовый поклясться на целой стопке библий, черт побери.
— И что ты думаешь по этому поводу?
Блейк покачал головой.
— Если мне придет какая-нибудь мысль, ты узнаешь об этом первым.
В кабинете наступила тишина.
— Я хочу извиниться, — сказал Ричер. — Моя теория оказалась ошибочной.
Блейк скорчил гримасу.
— Не бери в голову. У нас все равно не было другого выхода. Попробовать стоило. В противном случае мы бы тебя не отпустили.
— Ламарр здесь?
— А что?
— Я хочу и перед ней извиниться.
— Нет, она дома, — покачал головой Блейк. — Еще не возвращалась. Говорит, что полностью разбита, и это правда. Я ее ни в чем не виню.
Ричер кивнул.
— Она перенесла такой удар. Ей следовало бы уехать.
— Куда? — пожал плечами Блейк. — На самолетах она не летает, черт побери. И я не хочу, чтобы она в таком состоянии ехала куда-либо на машине.
Затем его взгляд стал жестким. Казалось, он вернулся на землю.
— Мне придется подыскать другого консультанта, — сказал он. — Как только я его найду, ты отправишься домой. От тебя все равно нет никакого толка. А с нью-йоркскими ребятами тебе уж придется разбираться самому.
Ричер кивнул.
— Хорошо.
Блейк отвернулся, и Харпер, правильно его поняв, увела Ричера из кабинета. В лифт, на первый этаж, затем на третий. Они прошли по коридору к знакомой двери.
— Почему Элисон не удивилась? — спросила Харпер. — Почему она ждала эту коробку с краской, в то время как для остальных это явилось неожиданностью?
Ричер пожал плечами.
— Не знаю.
Она отперла дверь.
— Ладно, спокойной ночи.
— Ты на меня злишься?
— Ты потерял напрасно тридцать шесть часов.
— Нет, я потратил их с большим толком.
— На что?
— Пока что не знаю.
Харпер пожала плечами.
— Странный ты тип.
Он кивнул.
— Не ты одна так думаешь.
Прежде чем она успела отдернуться, Ричер целомудренно поцеловал ее в щеку. Зашел к себе в комнату. Дождавшись, когда дверь захлопнется, Харпер вернулась к лифту.
* * *Постельное белье и полотенца сменили. Шампунь и мыло также были новые. Новая одноразовая бритва и новая банка пены для бритья. Перевернув стакан, Ричер поставил в него свою зубную щетку. Прошел к кровати и лег, полностью одетый, не снимая плаща. Уставился в потолок. Затем приподнялся на локте и снял трубку. Набрал номер Джоди. После четырех звонков он услышал ее голос, сонный и невнятный.
— Кто это?
— Я.
— Сейчас три часа утра.
— Почти.
— Ты меня разбудил.
— Извини.
— Где ты?
— Заперт в своей комнате в Квантико.
Джоди помолчала, и Ричер услышал шум линии и далекие звуки ночного Нью-Йорка. Приглушенные гудки автомобильных клаксонов, вой сирен.
— Как продвигается дело? — спросила Джоди.
— Никак. Мне собираются найти замену. Я скоро вернусь домой.
— Домой?
— В Нью-Йорк, — уточнил Ричер.
Джоди молчала. Ричер слышал тихий настойчивый вой сирены. Он решил, где-то прямо на Бродвее. У Джоди под окнами. Одинокий звук.
— Дом ничего не меняет, — сказал Ричер. — Я тебе это уже объяснял.
— Завтра совещание по поводу партнерства, — сказала Джоди.
— Вот мы и отпразднуем это. Когда я вернусь. Если меня не отправят за решетку. С Дирфильдом и Козо я пока что еще не расквитался.
— Я полагала, они намерены обо всем забыть.
— Да, если бы я добился результата. Но от меня пока что никакого толка.
Джоди снова умолкла.
— Начнем с того, что тебе не надо было вмешиваться.
— Знаю.
— Но я тебя люблю, — добавила она.
— И я тебя тоже. Удачи тебе завтра.
— И тебе тоже.
Положив трубку, Ричер снова лег на кровать и продолжил изучение потолка. Попытался представить себе Джоди, но вместо этого увидел Лизу Харпер и Риту Симеку, двух женщин, с которыми он хотел бы оказаться в постели, но не мог в силу обстоятельств. С Симекой это было бы совершенно неуместно. С Харпер это было бы изменой. Веские, убедительные причины, однако неспособные подавить желание. Ричер вспомнил тело Харпер, ее движения, открытую улыбку, честный, обаятельный взгляд. Вспомнил лицо Симеки, невидимые раны, боль в глазах. Представил себе ее возрожденную жизнь в Орегоне, цветы, рояль, сверкающую полировкой мебель, настороженную замкнутость. Ричер закрыл глаза, снова открыл, пристально уставился на белую краску над головой. Снова приподнялся на локте и снял трубку. Набрал ноль, надеясь попасть на коммутатор.
— Да? — ответил голос, который Ричер никогда раньше не слышал.
— Говорит Ричер. С третьего этажа.
— Я знаю, кто вы такой и где находитесь.
— Лиза Харпер до сих пор в здании?
— Агент Харпер? Подождите, пожалуйста.
В трубке стало тихо. Ни музыки, ни записанных на магнитофон рекламных сообщений. Ни фразы «Мы очень рады, что вы нам позвонили». Просто ничего. Затем голос вернулся.
— Агент Харпер пока что здесь.
— Передайте ей, что мне нужно с ней увидеться, — сказал Ричер. — Прямо сейчас.
— Я передам ей ваше сообщение.
В трубке послышались гудки. Спустив ноги на пол, Ричер сел на край кровати лицом к двери и стал ждать.
* * *Три часа ночи в Вирджинии — это полночь на Тихоокеанском побережье, время, когда Рита Симека обычно ложилась спать. Каждый вечер она совершала одни и те же действия, отчасти потому, что была человеком очень аккуратным, отчасти потому, что эта сторона ее натуры была еще больше усилена службой в армии. К тому же, когда живешь один и собираешься жить один до конца дней своих, сколько может быть способов укладываться спать?
Начала Рита с гаража. Отключила устройство автоматического открытия ворот, задвинула засовы, проверила, заперта ли машина, погасила свет. Заперла и закрыла на засов дверь, ведущую в подвал, проверила систему отопления. Поднялась наверх, погасила свет в подвале, заперла дверь, ведущую вниз. Проверила, заперта ли входная дверь, на месте ли засовы. Надела цепочку.
Затем Рита проверила окна. В доме было четырнадцать окон, и все запирались. На дворе стояла поздняя осень, пришли холода, поэтому все окна и так были закрыты и заперты, но Рита проверила каждое. Это был своеобразный ритуал. Потом она вернулась в гостиную с тряпкой для пыли, чтобы протереть рояль. Вечером Рита играла четыре часа подряд, в основном, Баха, в основном, медленные вещи, но все равно надо было протереть клавиши. Смыть с них кислоту, оставленную пальцами. И неважно, что клавиши были покрыты особым пластиком, нечувствительным к внешним воздействиям; это был своеобразный акт признательности. Если она будет хорошо обращаться с роялем, тот вознаградит ее за это.
