Патрик Бовен - Цирк монстров

— Зачем все эти предосторожности, если я сдался добровольно? — спросил я.

— Это здание — одно из самых важных во всех Соединенных Штатах, — ответил один из агентов. — Оно является потенциальной целью террористов, наркодилеров и просто душевнобольных всех мастей, проживающих в этой части света. Поэтому мы очень внимательны.

— Но поскольку мы еще и вежливы, — добавил его коллега, — мы все же избавили вас от ректального осмотра.

И оба расхохотались.

Нечего сказать, веселое заведение.

Они вернули мне мои вещи и повели меня по длинному светлому коридору. Мы вошли в большую приемную, где сидели две секретарши, вышли оттуда через левую боковую дверь и попали в следующий коридор. По пути я заметил, что в потолок через небольшие промежутки вмонтированы камеры видеонаблюдения — почти такие же, как те, что я видел над игровой площадкой в «Старбургере».

Наконец мы остановились перед двойной дверью.

— Туда вы войдете один, — сообщил мне один из моих сопровождающих.

— А вы разве не…

— Мы не приглашены на этот праздник.

— Какая жалость, — сказал я с ухмылкой. — А я так надеялся, что мы станем друзьями на всю жизнь…

— На вашем месте я бы не лез на рожон, — предупредил второй агент.

— А что там, за этой дверью?

— Львиный ров, — ответил он.

— А если я попытаюсь сбежать?

— Вас попросту пристрелят.

Фэбээровцы втолкнули меня внутрь и захлопнули за мной дверь.

Я машинально потер запястья, еще ноющие после наручников. Передо мной была вполне обычная комната — примерно двадцать квадратных метров, кремовые стены, серое ковровое покрытие и большой стол, окруженный удобными креслами, — но без окон. Если где-то и были установлены видеокамеры, я их не заметил.

За столом, на противоположном конце от меня, сидел человек лет пятидесяти, спортивного вида. Седоватые виски, массивное тело, при этом, кажется, ни капли жира. Взгляд голубых глаз был невероятно пронзительным. Казалось, передо мной — сгусток чистой энергии, облаченный в человеческую плоть.

— Мы называем это место Ямой, — сообщил он. — Ну или Львиным рвом — как вам больше нравится.

— Это комната для общих собраний?

— В каком-то смысле. Это единственное место, куда допускаются люди, не состоящие в ФБР. Политики, журналисты, телевизионщики…

Последовала пауза.

— Ну или те люди, которые, так сказать, повисли в воздухе, — с улыбкой прибавил он. — Например, увольняемые сотрудники. Именно здесь они сдают удостоверения и забирают свои вещи. Поэтому, как вы понимаете, эта комната малопопулярна.

Потом директор местного отделения ФБР знаком пригласил меня садиться.

— Доктор Беккер, — полувопросительно сказал он.

— Директор Альтман.

— Итак, у вас есть сведения, которые вы хотели мне сообщить.

— Да.

— Хотите кофе? Или чаю?

— Кофе, если можно.

Нажав кнопку интерфона, Альтман сказал:

— Жанин, два кофе, пожалуйста.

Затем скрестил руки на груди.

Через пару минут в боковую дверь кабинета вошла женщина средних лет в строгом брючном костюме, неся на небольшом подносе два пластиковых стаканчика с кофе, круглые пластмассовые коробочки со сливками и пакетики с сахаром и сахарозаменителем.

— Спасибо, Жанин, — кивнул Альтман.

Женщина молча кивнула в ответ и удалилась.

— Кажется, ваша жена француженка? — неожиданно спросил Альтман.

— Да.

— Вы знаете о том, что Бюро расследований основал в тысяча девятьсот восьмом году Шарль Бонапарт, внучатый племянник Наполеона?

— Рад это слышать, — пробормотал я.

Альтман положил руки перед собой на стол:

— Я вас слушаю.

Я попытался хотя бы отчасти подавить свою тревогу, сознавая, что нахожусь в присутствии одного из наиболее могущественных представителей силовых ведомств страны.

— У меня есть условия, — произнес я.

— Какие?

— Я хочу, чтобы моей семье обеспечили защиту.

— Хорошо.

— Еще я хочу, чтобы с меня сняли ложное обвинение. Я не избивал женщину, вопреки тому, что пишут в газетах.

— Это не зависит от меня. Дело находится в юрисдикции графства Колье. Я могу вам гарантировать лишь беспристрастный судебный процесс.

Я вздохнул.

— Есть еще инспектор полиции Кэмерон Коул… Он мой друг. Он всего лишь пытался меня защитить. Я бы не хотел, чтобы он потерял работу или был понижен в должности.

— Я посмотрю, что можно будет сделать.

— Этого недостаточно.

— Разумеется.

Аарон Альтман разорвал пакетик с сахаром, вытряхнул содержимое в чашку и размешал пластмассовой ложечкой.

— Доктор Беккер, может быть, мы все же перейдем к конкретной причине вашего визита?

Я покусал губы. Усталость и стресс до такой степени измучили меня, что я был близок к обмороку.

— Хорошо, — кивнул я.

И, немного помолчав, заговорил:

— Это касается одного человека. Его имя Алан Смит. Он также называет себя Кош Чародей. Я уверен, что он стоит во главе преступной организации, которая поставляет детей педофилам. Очень мощной организации. Его компания «Карнавал теней», которая оформляет детские игровые площадки в кафе и устраивает детские праздники, — только ширма. Он и кто-то из его подручных причастны к смерти маленькой девочки в кафе «Старбургер» в мае этого года. Видимо, ее пытались похитить, но что-то сорвалось. А в начале августа был похищен мальчик во время детского праздника в торговом центре. Я думаю, Алан Смит похищает детей, потом снимает порнофильмы с их участием и выкладывает на продажу в Интернет, на подпольные сайты. — Я вынул из кармана флэшку и положил на стол. — Вот здесь один из таких фильмов.

Альтман молча слушал, потягивая кофе маленькими глотками, тогда как я даже не притронулся ко второму стаканчику.

— Но не так давно у Алана Смита возникла проблема, — прибавил я. — Можно сказать, песчинка попала в отлаженный механизм его организации. И эта песчинка — человек по имени Джордж Дент. Он мой отец.

При этих словах Альтман слегка насторожился.

— Я не так уж много знаю о своем отце, — продолжал я, глядя в пол. — Он недавно умер. И… наши отношения всегда были напряженными. Я не знаю, как далеко он зашел в своих расследованиях. Но мне кажется, успел многое выяснить. Он понял, чем на самом деле занимается компания Алана Смита. Он, можно сказать, официально объявил себя его противником. Смит сам сказал мне об этом. Точнее, он говорил, что ему хочет помешать некий Человек С Той Стороны. Я думаю, этим человеком и был мой отец. Он придумал себе прозвище, как делали рыцари на средневековых турнирах…

Сцепив пальцы рук, Альтман положил на них подбородок и спросил:

— И что же вы предлагаете?

— Предоставьте мне свободу действий. Я смогу пройти по следу, который оставил Джордж Дент. Я уверен, что узнаю о Смите все то, что узнал мой отец. Вы ведь поддерживаете кандидатуру Хелен Маккарти на предстоящих выборах, а она как раз намеревается вести борьбу с педофилами и сексуальными маньяками — об этом пишут все газеты.

— И?..

— Я выясню все то, что успел выяснить мой отец. Соберу доказательства преступлений Смита. И вы его схватите.

— А вы что будете делать?

— Разыщу свою семью. Все, чего я хочу, — снова увидеть жену и сына.

Альтман кивнул на второй стаканчик, все еще полный:

— Пейте кофе, а то остынет.

Я повиновался.

Альтман вздохнул:

— Послушайте, доктор Беккер, я вас понимаю. У меня самого тоже есть сын, ему шестнадцать, и один Бог знает, на что я оказался бы способен, чтобы его защитить. Но ваша ситуация очень непростая. Существует ордер на ваш арест. Конечно, ваша готовность сотрудничать будет принята судом во внимание. Но, если честно, я не вижу возможности оставить вас на свободе… — Он сделал паузу, потом добавил: — К тому же есть еще одна проблема.

— Какая?

— Все то, о чем вы рассказали, нам уже известно.

Я опешил.

Альтман поднялся с места и прошелся по комнате.

— Человек С Той Стороны — это не псевдоним, который взял себе ваш отец. Я даже подозреваю, что он никогда не слышал этого названия. Потому что это именно название. — Он повернулся ко мне. — Так называлась наша операция.

У меня пересохло в горле.

— Вы что-нибудь знаете о Гарри Гудини? — спросил Альтман.

— Иллюзионисте?

— Да.

— Не так уж много.

— Он умер в тысяча девятьсот двадцать шестом году. Очень примечательный человек. Его трюки привлекали сотни зрителей. Но вот гораздо меньше людей знают, что он был великим демистификатором. Он потратил очень много времени и сил на разоблачение шарлатанских «спиритуалистических» теорий, а также всякого рода медиумов, ясновидящих и прочей публики. В результате нажил себе много врагов.