Франк Тилье - Страх
Имелись тут и усовершенствованные машины – насосы, магнитные смесители химических продуктов, а также различные инструменты – секачи, молотки, ручные и ленточные пилы. Люси сразу же заметила среди них приспособления для снятия кожи. С помощью как раз такого орудия у Жан-Мишеля Флореса была содрана кожа со спины и задней части нижних конечностей.
– Здесь Камиль проводит бо́льшую часть своего времени, – сказал директор лаборатории. – Надо вам сказать, что не существует диплома препаратора-анатома, это гибридная профессия, которой обучаются, так сказать, без отрыва от производства, если допустить такое выражение. В силу того, что он досконально знает человеческое тело, препаратор со временем приобретает превосходные медицинские навыки, но изначально он работник морга, бальзамировщик и все в таком роде.
– А раньше Камиль каким ремеслом занимался?
– Был мясником. Семейное дело, от отца к сыну. Впрочем, он был хорошим мясником, похоже, его лавка процветала. Но он все бросил и поступил сюда. Работает у нас уже больше десяти лет. Как препаратор он самый лучший. Анатомия очень его увлекает. Думаю, что если бы он с самого начала получил правильную ориентацию, то стал бы врачом или хирургом.
Мясник. Люси с трудом представляла себе, каким должен быть человек, чтобы он мог проводить свои дни в столь мрачном месте. Но теперь она была почти уверена, что нашла того, кого искала.
– Как вы думаете, фото отрезанной головы могло быть сделано на этом столе? – спросила она.
– Трудно сказать. Но в любом случае подобные манипуляции Камиль осуществляет именно здесь. Головы часто отделяют от тел. Они используются в основном будущими дантистами, а иногда также студентами, которые специализируются в неврологии. Ничего не пропадает, все идет в дело.
– Если я правильно поняла, Камиль может входить сюда и по ночам.
Директор показал на дверь:
– Лаборатория закрывается в восемь вечера, но за этой дверью находится зона приема тел. У Камиля есть ключ, так что да, он может войти сюда когда хочет.
Он сделал несколько шагов и открыл дверь. За ней обнаружился гараж.
– Трупы доставляют сюда. Камиль их принимает и вместе с носилками спускает на лифте, что позади вас, чтобы зарегистрировать, присвоить номер и складировать. Потом по мере надобности поднимает. Преподавателям может понадобиться для практических занятий, например, шесть ног, две головы… Тогда он работает, то есть выполняет их заказы, именно здесь, на этом столе.
Люси живо вообразила себе, что означает эта «работа», еще когда увидела разные орудия. А заодно подумала о номерах на затылках жертв, об обезличивании.
– Спустимся на последний уровень, – сказал директор. – Это самое… трудное.
Он вставил ключ в лифт, двери открылись. Одна-единственная кнопка: второй уровень. Они оказались в первой шлюзовой камере, где были сложены штабелями деревянные ящики разных размеров, а также гвозди и пилы, как в маленькой столярной мастерской.
– Вот его компьютер, – сказал Кутюр.
Он включил его, но система потребовала логин и пароль.
– Надо было догадаться. К несчастью, я не знаю данные пользователя, чтобы войти в систему.
Люси не смогла скрыть своего разочарования и вздохнула. Пока их эксперты не разгадают пароль, оставалось только одна возможность: искать следы, осматривая трупы.
Кутюр тем временем продолжал свои разъяснения:
– В эти ящики складывают анатомические части подопытного после использования. Затем они отправляются в крематорий, и содержимое каждого контейнера возвращается в небольшой урне, после чего номер заменяется подлинным именем усопшего. Быть может, когда вы видите изнанку процесса, это кажется иллюзорным, но мы тщательно следим за тем, чтобы вручить прах семье, когда нас об этом просят.
У Люси возникло впечатление, что она забрела на какую-то заповедную территорию, о которой никто не подозревает или не хочет знать. Но которая тем не менее совершенно реальна. Она посмотрела на мобильный телефон, потерявший здесь сеть, потом задумалась о послании. Мы берем, не возвращая, жизнь, Смерть. Разве не этим занимался здесь Прадье? Забирал людскую смерть, никому не возвращая. Исследовал ее вплоть до самых мрачных глубин.
– У вас какой-то вопрос? – спросил Кутюр, заметив ее замешательство.
– Предположим, что я на месте Камиля Прадье и хочу избавиться от трупов. Окончательно стереть их с лица земли, не оставив ни малейшего следа. Существует ли лучшее место в мире, чтобы сделать это?
Взгляд Кутюра омрачился.
– Похоже, у Камиля большие проблемы?
– Если наши подозрения подтвердятся, «большие проблемы» – не более чем эвфемизм.
Директор лаборатории поколебался несколько мгновений, потом ответил со всей откровенностью:
– Как бы ужасно это ни казалось, нет никакой централизованной системы, которая следит за телами, переданными в дар науке. Все, чем мы располагаем, – это местные базы данных в системе Excel. Каждая такая лаборатория функционирует согласно разным этическим нормам. Некоторые по-королевски плюют на то, чтобы собирать прах в маленькие коробочки… Другие забирают невостребованные тела, которые обычно должны отправляться в братскую могилу, за небольшую мзду похоронным конторам, как пятьсот лет назад. Древние традиции никуда не уходят… В том, что касается передачи своего тела в дар науке, еще имеются большие юридические пробелы. Скажем так: регламентация всего этого не является главным приоритетом правительства.
Он глубоко вздохнул.
– Но вы правы, ничто не мешает… Вы въезжаете сюда с телом, от которого хотите избавиться, регистрируете его под каким-нибудь вымышленным именем и отправляете на препарирование, чтобы нарезать его на куски. Остальным займутся студенты. Или вы сами нарезаете его на куски и кладете в ящик вместе с другим телом, не регистрируя в базе данных. Ребята из крематория довершат дело, сожгут два тела вместо одного и даже не заметят. Да, это вполне осуществимо. Как терапевт может сам убить пожилого пациента, как судмедэксперт может вскрыть труп того, кого сам убил, и солгать относительно причины смерти. Для того, кто обладает извращенным умом, все всегда осуществимо.
– Поверьте мне, у того, кого мы ищем, ум вполне извращенный.
Кутюр кивнул на закрытую дверь:
– Вы все еще хотите там покопаться?
Люси украдкой стиснула кулаки:
– Больше, чем когда-либо. Да и время поджимает.
Похоже, Альбан Кутюр был сражен.
– Что ж, тогда идемте. Надеюсь, вам нечем блевать.
59
Шарко неподвижно стоял перед фигурами, заслонявшими ему свет на лестничной площадке. Они тоже не шевелились. Несмотря на их положение против света, сыщик смог рассмотреть, что лица этих людей закрыты шейными платками и какими-то тряпками, оставляющими на виду только глаза. Он различал также контуры того, чем они были вооружены, – инструментами, железными прутьями, ружьями.
Послышалось:
– ¡Te voy a matar, hijo de puta!
По стене с оглушительным грохотом ударил кусок арматуры. Тот, кто нанес удар, отодвинулся и уступил место силуэту пониже. Прозвучала фраза на испанском, которую Франк не понял.
– Я француз, – сказал он, – я…
– Нам тут журналисты не нужны! И никто другой не нужен! – крикнул голос на омерзительном английском. – У тебя десять секунд, чтобы убраться отсюда.
– Я не журналист, я французский полицейский.
Молчание. Тот, кто говорил, перевел на испанский. Тени застыли.
– Врешь. Ты один. Где твои люди, где остальные?
– Это сложно объяснить.
Один из них спустился и ударил палкой по стене в десяти сантиметрах от его уха. Удар отозвался в голове настоящим взрывом. Сыщик поднял руки в знак мирных намерений. Его мышцы парализовал страх.
Похоже, эти типы готовы его прикончить.
– Поднимайся, – сказал тот, что говорил по-английски.
Шарко осторожно преодолел верхние ступени. Когда он оказался в коридоре, тени раздвинулись и окружили его. Он видел вокруг себя только безумные глаза поверх кусков ткани. У англофона лицо было закрыто шейным платком в черно-белую клетку, на голове старая грязная бейсболка с логотипом команды «Yankees». Он обыскал Шарко, забрал его мобильный телефон и бумажник.
– А где удостоверение? И пушка?
– Послушайте, я…
Тот бросил бумажник на лестницу, оставил телефон и продолжил обыск. В правом кармане куртки нашел фотографии Микаэля Флореса и Эль Бендито.
И при виде последнего снимка оцепенел. Его глаза уставились на Шарко. Черные, полные ненависти.
У него вырвали фотографию. Она пошла по рукам. Шарко заметил среди нападавших женское лицо, но поверх полосы красной ткани были видны только глаза необычной голубизны. Она изучила фото, потом озадаченно воззрилась на него.
Франк распознал испуг в ее глазах. Маленький и злобный, как питбуль, тип за ее спиной прорычал что-то. Это был коротышка с тяжелыми кулаками. Слово за слово, началась бурная перебранка, чуть не переросшая в драку. Откуда-то из глубины выскочил верзила и, не переставая что-то вопить, угрожающе ткнул Шарко концом своей биты в горло.
