Джонатан Мэйберри - Фабрика драконов
Близнецы его предали. Напали на «Улей», пытались похитить его секреты.
Словно змея шевелилась под сердцем. Неважно, что он посылал к ним на «Фабрику драконов» шпионов и убийц. Это его право делать то, что ему вздумается. В конце концов, он близнецов создал. Творил, созидал ген за геном. Они его собственность, и в его воле поступать с ними как заблагорассудится. Надо же: считать его безумцем, посмешищем, сидящим здесь, в «Деке», якобы у них на привязи! Подослать сюда для присмотра за его работой докторов Чанга, Баннерджи и Хопвелла. Ха-ха, эти маленькие хитрецы даже не понимают, что они с Отто фактически владеют этими людьми. Точно так же, как и всем в «Деке». И всеми. А те из «засланцев», которых не смог подкупить Отто, в конце концов склонились перед его, Сайруса, харизмой и величием замыслов. Единственно, что у «юных богов» еще есть своего, это «Фабрика драконов», которую они стерегут пуще глаза и никого из тамошнего персонала близко не подпускают к «Деке».
И вот война секретов между ним и его детьми, начавшись семь лет назад, дошла до этого: заслать банду наемников, и куда — в «Улей», святая святых их отца!
«Мерзавцы, — шипел он про себя. — Неблагодарные, гадкие ублюдки».
Но больше всего Сайруса грызло даже не унижение (сколько он уже от этих бестий вытерпел за все годы, и не счесть; терпел и делал вид, что не замечает). Эти зарвавшиеся спесивцы давно относились к нему, их родителю, как к эдакому ручному скорпиону — мол, ядовит, да не опасен. Сайруса в близнецах разочаровывала их ограниченность видения. Нынешнее вероломное нападение на «Улей» означало, что план вымирания находится под угрозой. Причем угрозой нешуточной.
А этого он, Сайрус Джекоби, допустить не может.
Почувствовав за спиной присутствие Отто, он обернулся. Морщинистое лицо сухопарого австрийца выражало хищный пыл.
— Ну? — требовательно осведомился Сайрус.
— Я разослал приказы. Мы можем высадить на «Фабрику драконов» десант из двухсот единиц. В двадцать четыре часа.
— Хорошо. Мне нужны компьютерные записи близнецов. После чего их логово необходимо стереть с лица земли.
Отто вежливо кашлянул.
— Близнецы заведуют распространением бутилированной воды. Надо бы вначале удостовериться, что у нас на руках все учетные ведомости по дистрибуции. А уже потом сжигать дотла. Это крайне важно, патрон.
— Отследить, — согласился Сайрус, но так желчно, что даже Отто, бессменный подручный и партнер, отодвинулся на шаг. — А затем спалить все подчистую. Дотла! Чтоб камня на камне не осталось!
— А как быть с близнецами?
Сайрус, облокотясь на бордюр, долгое время созерцал животных в зоосаде. Отто не мешал. Бывают моменты, когда патрона можно брать голыми руками и даже тихонько подталкивать, а иногда приходится держать ухо востро, все равно что дрессировщику, кладущему голову в пасть льва.
— Попытайтесь взять обоих этих субчиков, — сказал он наконец.
— А если не получится?
— Тогда принести мне их головы, сердца и руки, — проговорил он почти шепотом. — Остальное пусть гниет.
В считаных сантиметрах от Сайруса на бордюре притулился розоватый странствующий голубь. Сайрус до вкрадчивости бережным движением взял птицу на руки. Голубь, накренив голову, смотрел сбоку чернильным глазом.
— Богоугодное дело делаем, Отто, — прошептал Сайрус. — Человек — неискоренимо грязное и порочное создание. Я-то надеялся противопоставить им всем Гекату с Парисом. Думал сделать тем самым следующий шаг в эволюции: из обычной людской грязи к возвышенному уровню, где человек становится поистине сверхтворением, воплощающим волю богов. А упования-то мои в отношении этих двоих, как видно, были тщетны.
— Я…
Сайрус перебил, нетерпеливо тряхнув головой:
— Нет, Отто, дай я скажу. А скажу я вот что. — Он погладил голубю нежную шейку. Птица сидела как ручная, ласка ей нравилась. Она даже заворковала, вызвав у Сайруса скупую улыбку. — Знаешь, Отто, что более всего меня печалит?
— Нет, мистер Сайрус.
— То, что близнецы вряд ли когда-либо даже приблизятся к пониманию того, почему мы делаем то, что делаем. Им все видится лишь в свете затрат и прибыли, и это отношение к жизни их запятнало. Лишь оно одно составляет для них смысл, фактически движет ими. У них нет полета, размаха, масштабности замыслов. Самое большое, на что они сподобились, это теребить-тасовать генетику, чтобы стричь купоны. А я… Я давно уже утратил способность, да и надежду тоже, что смогу находить с ними общий язык.
— Справедливости ради, патрон, ваша роль в этом…
— Да, Отто. Но они должны были глядеть дальше этих горизонтов, прозревать высшую цель. Точно так же, как мы сквозь примитивизм политики и войны прозрели божественную красоту евгеники. Четкость мышления, Отто, лишь инструмент, равно как чувственное восприятие — лишь проба познания. Близнецы воспитывались в духе высшего интеллекта. Коэффициентом умственного развития они должны были не уступать Эйнштейну, Да Винчи. Мне. Но… Где их теория относительности, позволь тебя спросить? Где их шедевры? Да, можно сказать, они добились того, чего не смогли другие, что они смешали ДНК и завязали в узел по своей прихоти. И знаешь, что я могу на это сказать? «Ну и что с того?» Дар высшего разума давался им при зачатии. Я позволил им начать с более высокого уровня, и они должны были претендовать на большее, чем заумные игрушки для богатых дураков. В том, что они осуществили и что замыслили, нет высшей цели, и во многих смыслах они неудачники.
— Мы могли бы их перевоспитать, — осторожно предложил Отто.
— Мм… Может быть. Но в этом есть и свои риски. Нет, Отто… Думаю, мы оба были так очарованы их красотой и скороспелой развитостью, что упустили за всем этим наши собственные планы на них. Увы, они более не юные боги наших грез. Или, на то пошло, моих грез. — Сайрус тягостно вздохнул. — А потому если их возьмут обоих, мы используем его сперму, ее яйцеклетки и необходимое количество их ДНК для того, чтобы начать новую фазу. Если же одного из них — или обоих — убьют, то придется довольствоваться одним лишь ДНК в надежде, что его удастся использовать при генной терапии на сигомах. Не хочу, чтобы мои слова прозвучали пафосно, Отто, но может случиться так, что до воплощения подлинной расы юных богов мы и не доживем. Быть может, нас от этого отделяет два или три поколения, и осуществление нашего замысла увидят разве что сами сигомы.
— Я знаю, — кивнул Отто и легонько похлопал патрона по плечу.
— Разумеется, — воскликнул Сайрус со своей милой, так хорошо знакомой стариковской сумасшедшинкой, — мы сможем, по крайней мере, расчистить путь новым богам! Для того мы и здесь. Мы хотя бы увидим, как грязные, посконные народы-отребья — негры, евреи, цыгане и прочие поганые выродки — сгинут с лица земли. Не просто уменьшатся числом, а канут навеки! До этого-то мы доживем!
Отто взглянул на наручные часы, стрелки которых были выставлены на вожделенное вымирание. Он показал цифры Сайрусу. «Die Vernichtungs Welle». Волна вымирания.
Вид этих слов и цифр волшебным образом преобразил лицо Сайруса. Из-за облаков печали в секунду, равную биению сердца, проглянуло солнце великой радости.
— Ничто нас теперь не остановит, — просветлев, произнес Сайрус.
— Ничто, — согласился Отто.
Глава 84
«Улей».
Воскресенье, 29 августа, 15.51.
Остаток времени на Часах вымирания:
68 часов 9 минут (время местное).
Коридор был длинным и узким, двери здесь шли только по правую сторону. В одной из комнат мы наткнулись на частично обглоданный труп — небольшой, тощенький. Обезглавленный.
— Бог ты мой, — выдохнул Банни. — Надеюсь, это не наш Малой?
— Это, похоже, женщина, — рассудил Старший и уточнил: — Была.
Вокруг тела тоже были следы лап, смазанные, причем, похоже, двух размеров. Я прикрыл дверь, и мы продолжили путь — вдоль той самой синей линии, что вроде как должна была вывести нас на мальца. Хотя я велел ему спрятаться, поэтому мы могли идти и не в ту сторону, а связаться с сигомом и назначить более удобное место встречи у нас возможности не было. Невольно вспомнился тот безглавый труп; хорошо, если Старший прав.
Мы прочесали все комнаты, не найдя там никого похожего на подростка. Трижды мы пересекались с охранниками и трижды их укладывали. К счастью, на пути больше не попадалось тех гребаных собак, или как их еще называть.
Внезапно в ухе резко пискнуло, и тут же послышался четкий голос:
— Глушение снято. Сканер включен, — доложил Старший. — Есть связь на линии.
Я не мешкая переключился на командный канал.
— Блиндаж, Блиндаж. Вызывает Ковбой.
Тотчас в наушнике раздался голос Грейс Кортленд:
— Блиндаж на связи! Ковбой, пропащая ты душа! Наконец-то тебя слышно! Вот радость-то!
