Дэвид Хьюсон - Убийство-2
— Вот, готово, — сказал он и взъерошил волосы мальчика. — Отличная комната получилась? И она только твоя!
— Теперь тебе придется стучать, когда захочешь войти, — сказал Йонас.
— Есть, сэр! — Ярнвиг отдал честь и щелкнул каблуками.
Йонас ответил ему тем же, и оба рассмеялись. Глядя на них, Луиза улыбалась, но на душе у нее было грустно.
Она вернулась на кухню, чтобы закончить уборку. Через несколько минут к ней заглянул отец.
— Ну, я пойду к себе, — сказал он. — Здесь стало так уютно. Была холостяцкая берлога, а теперь… — Он робко улыбнулся. — Теперь мне кажется, что у меня снова появилась семья.
— Спасибо за помощь, папа.
— Всегда рад. Слушай, Луиза, я вчера лишнего наговорил. Ты уж прости меня. Я ведь тоже переживаю. И не могу… не могу видеть, как ты страдаешь.
Она стянула резиновые перчатки, подошла к отцу и прикоснулась к его щеке.
— Все нормально. Я и сама вела себя как идиотка. Мне казалось, что навсегда значит навсегда. Но вся эта романтика — лишь сказки для детей.
— Может, и так, — согласился отец. — Ты пойдешь сегодня на бал курсантов? Я был бы рад. Будешь моей гостьей.
Она помнила эти балы, которые посещала подростком. Молодые солдаты все до одного мечтали потанцевать с дочерью офицера.
— Для этого я слишком стара и некрасива.
— Глупости. Ты молодая и красивая. К тому же тебе нужно немного отвлечься.
— Лучше я побуду с Йонасом.
— Йонас прекрасно поиграет с няней. Я договорюсь с кем-нибудь. А вот ты меня беспокоишь. Давай сходим…
Она провела тряпкой по краю раковины. Взгляд упал на золотое обручальное кольцо, которое лежало за краном рядом с ее часами. Как обычно, она сняла его перед тем, как мыть посуду.
Навсегда. Все это пустые мечты для восторженных юнцов. Она не бросила Йенса, несмотря на все испытания, выпавшие на их долю. Не каждая женщина способна на такое. И с чем она осталась? Муж, как последний трус, сначала сбежал от нее на войну, когда родился ребенок, а теперь скрывается от всех, как преступник.
— Всего на пару часов, — убеждал ее отец. — Мы уйдем, как только тебе надоест.
А она все не могла оторвать взгляд от обручального кольца. Когда-то оно значило так много, было символом разделенной любви. Теперь это лишь горькое напоминание о том, что она потеряла.
— Ладно, не буду тебя уговаривать, — сдался Ярнвиг. — Я понимаю. Как решишь, так и будет. — Он вдруг рассмеялся. — Но мне всегда так нравилось, как ты танцуешь. Хоть ты и говорила, что у тебя не получается, но ты просто понятия не имеешь, как ты хороша, когда…
Наконец Луиза обернулась к нему:
— Ну и когда мы выходим?
Ярнвиг хлопнул в ладоши, и его лицо расцвело в такой счастливой улыбке, какую в последние годы Луизе не часто приходилось у него видеть.
— Как только ты выберешь платье! А уж сколько на это уйдет времени, никто не знает…
Час спустя. За проволочным забором, ограждающим воинскую часть, стояла машина. Уже второй раз за день Рабену пришлось стать угонщиком, чтобы приехать сюда. Он сидел на водительском месте, сгорбившись и низко опустив капюшон. Дверцу он оставил открытой, чтобы в случае опасности ничто не мешало убежать.
Место для наблюдения оказалось удачным. Весь дом Ярнвига как на ладони. Почти все окна были освещены. В нижнем этаже он даже различил за одним окном игрушки, и тут же защемило сердце при мысли, что семьи больше нет и придется все начинать сначала.
Распахнулась входная дверь. Из дома вышел Торстен Ярнвиг в парадной форме: черный мундир, золотые эполеты, белоснежная сорочка и галстук. У крыльца его ждал длинный лимузин.
Рабен знал, что означает весь этот антураж: бал для курсантов офицерских училищ, получивших назначение в Рюванген. Бал проводился в арендованном зале рядом с крепостью Кастеллет. Простых солдат вроде него туда и близко не подпускали, им оставалось лишь фантазировать, какая музыка там звучит, какие пьяные шуточки там отпускают, как гогочут подвыпившие курсанты, и, стиснув зубы, надеяться, что эти зеленые юнцы не помешают им воевать и выживать, когда доведется оказаться в Гильменде.
Офицеры нужны в армии, но исход сражения всегда решают рядовые солдаты, обычные новобранцы, у которых нет ни престижного образования, ни приличного социального происхождения. И в иссохшую чужую землю льется их кровь, а не офицерская.
Он смотрел, как Ярнвиг подходит к машине, бросает сигарету в урну и оглядывается. За те годы, что он был женат на Луизе, Рабен так и не разобрался в своем отношении к полковнику. Ярнвиг был его командиром и отцом Луизы. Но Рабен никогда не смог бы ответить на вопрос: кто он сам для этого человека? Член его семьи или просто еще один солдат, ждущий его приказаний? Возможно, Ярнвиг тоже не знал ответа.
Дверь снова открылась, и Рабен, тут же забыв обо всем, восторженно смотрел на Луизу. Меховая накидка, алое шелковое платье, красиво уложенные волосы, выразительный макияж. Да, настоящая офицерская дочь, звезда бала, заветная мечта каждого курсанта. И все же она пренебрегла ими и выбрала его.
Луиза медленно спустилась по ступенькам крыльца. Неохотно, как показалось Рабену, словно принимая трудное для себя решение.
Ярнвиг придержал для нее дверцу лимузина. За рулем был солдат в форме. Луиза села в машину, глядя прямо перед собой. Она снова вернулась в привычный ей мир, частью которого он так и не стал.
Лимузин тронулся и плавно покатился к караулу у ворот. На его пути солдаты и офицеры, замирая по стойке смирно, отдавали честь командиру части и его дочери.
Проводив их взглядом, Рабен тоже завел угнанный «пежо», осторожно выехал на дорогу и поехал за лимузином на безопасном расстоянии. Он пока не знал, что будет делать, когда они доберутся до места.
Из дома Ханны Мёллер Лунд ехала на такси. Сидя на заднем сиденье, она набрала номер Странге.
— Судя по звукам, непохоже, что вы на свадьбе, — сказал он.
— Я хочу, чтобы вы кое-что проверили.
— Вы отстранены от дела.
— Я хочу, чтобы вы кое-что проверили, — раздраженно повторила Лунд.
— Я в Хельсингёре.
Значит, в сорока минутах езды на машине к северу от Копенгагена.
— Что вы там делаете?
— Служба безопасности хочет, чтобы мы допросили всех афганцев в Дании. Я сейчас в центре для приема беженцев, с переводчиком. Пустая трата времени, если честно. Минутку, я выйду на улицу…
Она ждала. Такси увязло в вечерних пробках. Такими темпами они доберутся до квартиры Вибеке не раньше чем через полчаса.
— Ну что там у вас? — раздался в телефоне голос Странге.
— Кто-то использовал личность Пера Мёллера. Его именной жетон пропал.
— Лунд, это война, а на войне вещи иногда пропадают.
— Дело не только в жетоне. Последние несколько месяцев кто-то совершает покупки от имени Мёллера. Его матери стали приходить письма с квитанциями об оплате.
— Ого.
— Вы должны снова поговорить со священником. И с Согардом. Пробейте Мёллера по банковской кредитной системе, может, удастся что-нибудь выяснить.
— Я же в Хельсингёре, помните? Беседую с людьми, которые меня ненавидят.
— Вот и прекрасно. Садитесь в машину и возвращайтесь в управление. Если будете жать на газ, то доберетесь минут за тридцать.
— Я работаю! Пробуду здесь еще часа два. — Он помолчал. — А Бриксу вы уже сообщили?
— Еще нет, — призналась она. — Но я позвоню ему. Честное слово.
Снова долгое молчание.
— Пожалуйста, обещайте, что не наделаете глупостей.
— Например?
— Например… ну, не знаю. Не пойдете снова куда-нибудь в одиночку. Это ведь ничем хорошим не кончается?
Да какое тебе дело, думала Лунд. Ты всего лишь очередной полицейский, которого дали мне в напарники. К тому же не слишком хороший. Или, наоборот, слишком хороший для такой работы?
— Я не собираюсь делать глупости, — произнесла она в трубку. Ей не хотелось обижать его, и она добавила: — Но за заботу спасибо.
На этом разговор закончился. За окном моросил дождь. Дорога впереди была забита медленно ползущими машинами.
— Я передумала, — сказала она водителю. — Мне надо в Вестербро. За сколько доедем?
Он засмеялся, пожал плечами:
— Вот уж не знаю. Вам точно туда надо?
— Точно.
При первой возможности таксист съехал на боковую улицу и там, разворачиваясь, задел велосипедиста. Последовал неизбежный в таких случаях спор. Велосипедист, крупный мужчина, изрядно накаченный пивом, сунул руку в такси и стащил ключи из замка зажигания.
Несколько минут Лунд наблюдала за тем, как за стеклом скачут друг перед другом двое разъяренных мужчин. Потом положила свою визитку на приборную доску такси, вышла из машины и сказала водителю, что готова быть свидетелем, если он действительно нуждается в том, чтобы в полиции знали о его неумении водить.
