Робин Кук - Перелом
— Подавленное, как обычно. Может быть, даже больше, чем обычно. Я боюсь оставлять его дома одного. Как ты считаешь, когда ты вернешься?
— Просто не знаю, — ответил Джек, чувствуя себя виноватым из-за того, что ему вовсе не хочется возвращаться в дом сестры.
— Посмотри, как он, когда вернешься. Мне страшно не нравится это сочетание алкоголя и снотворного.
— Хорошо. Я это сделаю. Я уже в больнице, и мне надо бежать.
— Чем бы все ни закончилось, я искренне благодарна тебе, Джек. Ты не представляешь, что для меня означала твоя поддержка в эти дни.
— Ты по-прежнему это говоришь, несмотря на то, что я виноват в нападении на твоих девочек?
— Да что ты! Я нисколько тебя в этом не виню.
Они ласково попрощались. Джек закрыл телефон и некоторое время сидел в машине, думая о своих отношениях с сестрой и о том, как они менялись с течением времени. У него стало теплее на душе, потому что между ними появилась прежняя близость, несмотря на годы отчуждения — годы, когда он боролся с собственным отчаянием.
На этот раз в отделении негде было яблоку упасть. В комнате ожидания было много людей, и все стулья были заняты. Несколько человек топтались у входа, куда прибывали кареты «скорой помощи». Вечер был теплым и влажным. Почти летним.
Джек встал в очередь в регистратуру вслед за женщиной с больным ребенком на руках. У ребенка был жар, и он смотрел на Джека через плечо матери большими, полными слез глазами. Когда подошла очередь Джека и он уже готов был спросить о докторе Матте Гилберте, тот появился сам. Он бросил на стол заполненную регистрационную форму и посмотрел на Джека.
— А я вас знаю, — сказал он, явно пытаясь припомнить имя.
— Доктор Джек Стэплтон.
— Верно! Нью-йоркский судмедэксперт, заинтересовавшийся неудачной попыткой реанимации.
— Отличная память, — заметил Джек.
— Это главный талант, обретенный мной на медицинском факультете. Чем могу быть вам полезен?
— Мне нужно две минуты вашего внимания. Предпочтительнее в обществе Джорджины О’Киф. Она работает этой ночью?
— Джорджина, как всегда, режиссирует все шоу, — рассмеялась сидящая за стойкой регистрации девушка, а затем серьезно добавила: — Да, она здесь.
— Я знаю, что сейчас не самое удачное время, — сказал Джек. — Но мы эксгумировали тело, и я только что закончил аутопсию. Думаю, вам будет интересно узнать, что мы обнаружили.
— Чрезвычайно интересно, — ответил Матт. — А время не такое уж и неудачное. Дела, конечно, есть, но ничего такого, что требовало бы неотложного вмешательства. Посидите в комнате ожидания, а я поищу Джорджину.
Оставшись один, Джек стал быстро просматривать две страницы записей о пребывании Пейшенс Стэнхоуп в отделении неотложной помощи. Он взял этот документ из общего файла во время разговора с Алексис.
— Рада вас видеть, — бросила Джорджина, вбегая в комнату. Следом за ней вошел Матт. Оба были в белых куртках, наброшенных поверх зеленой рабочей одежды.
— Матт сказал, что вы провели вскрытие. Круто! И что же вы нашли? Раньше мы никогда не сталкивались с этим.
— Самое интересное, что ее сердце оказалось совершенно нормальным. Никаких дегенеративных изменений.
Джорджина подбоченилась, выставив локти вперед, и на ее лице появилась кривоватая улыбка. Девушка была явно разочарована.
— А я-то думала, что вы выдадите нечто потрясающее.
— То, что я сказал, по-своему потрясающий факт. Смерть от сердечного заболевания без какой-либо патологии — явление крайне редкое.
— И вы приехали сюда только для того, чтобы сообщить нам, что ничего не нашли? — изумленно спросила Джорджина и посмотрела на Матта, словно ожидая от того такого же удивления.
— Вообще-то я приехал для того, чтобы спросить не было ли случайной передозировки лекарств или применения не того лекарства, какое нужно.
— Какие лекарства вы имеете в виду? — спросила Джорджина, ее улыбка исчезла — вопрос Джека привел девушку в замешательство.
— Любые, — ответил Джек, — и в первую очередь антитромботические или фибринолитические субстанции. Может быть, вы здесь проводите опыты, связанные с лечением инфаркта? Мне хотелось бы знать. Во всяком случае, в записях об этом нет никаких упоминаний.
Джек передал ей листки, и Джорджина стала читать. Матт сделал то же самое, заглядывая через ее плечо.
— Все, что мы ей давали, здесь отмечено, — сказала Джорджина.
Она передала Джеку один из листков и посмотрела на Матта, ожидая поддержки.
— Верно, — согласился Матт. — Пейшенс Стэнхоуп находилась в критическом состоянии. Линия на мониторе была практически ровной, и мы старались вернуть ее к жизни. А в чем все-таки дело?
— Она не получала чего-нибудь похожего на дигиталис?
— Нет, — ответил Матт. — Мы не могли восстановить сердцебиение даже при помощи последовательной двухкамерной электростимуляции. Ее сердце совершенно не реагировало.
Джек посмотрел на Матта, а затем, переведя взгляд на Джорджину, сказал:
— Судя по записям, единственным лабораторным исследованием было исследование газов крови. Какие-либо другие тесты проводились?
Версия о передозировке с лекарством, видимо, оказалась несостоятельной.
— Производя забор крови для анализа газов, мы обязательно делаем общий и электролитический анализы. Кроме того, в случае подозрения на инфаркт миокарда мы заказываем анализ биомаркеров.
— Если вы хотели получить анализ биомаркеров, то где формы заказа и результаты? Результаты газового анализа присутствуют.
Матт взял из рук Джека листки, бегло их просмотрел и пожал плечами:
— Не знаю. Возможно, их нет в записях, потому что данные сразу идут в общую историю болезни. Поскольку она умерла очень быстро, историю болезни завести не успели. Сохранились лишь записи отделения неотложной помощи, то есть наши. Что же касается формы заказов на анализ, — снова пожал он плечами, — в моих записях есть упоминание о том, что натрий и калий в норме. Это означает, что кто-то позвонил в отделение неотложной помощи и сообщил некоторые результаты. Наше отделение существенно отличается от подобных отделений большого города. Смертельные случаи у нас бывают крайне редко. Обычно больных просто госпитализируют. Включая самых тяжелых.
— Не могли бы вы связаться с лабораторией и попросить найти результаты? — спросил Джек.
Он не знал, пригодятся ли ему эти данные, но считал, что должен пройти путь до конца.
— Конечно, можем, — ответил Матт. — Мы попросим регистратора вам помочь. Нам же надо вернуться к работе. Спасибо, что зашли. Странно, что вы не обнаружили патологии, но в то же время мы рады узнать, что, борясь за ее жизнь, ничего не упустили.
Спустя пять минут Джек уже находился в тесном кабинете ночного дежурного по лаборатории. На его нагрудной визитке значилось: «Привет. Меня зовут Уэйн Марш».
— Карточки с именем Пейшенс Стэнхоуп я не нахожу, — сказал Уэйн Марш.
— А если просмотреть чеки? — предположил Джек. — Ведь кто-то должен был платить за исследование.
— В такой поздний час никто не платит, — ответил Уэйн. — Но вы сказали, что у вас есть записи отделения неотложной помощи. Там должен быть номер запроса. Можно попытаться.
Джек передал требуемый документ, и Уэйн набрал на клавиатуре какой-то номер.
— Вот оно! — сказал он, когда на экране появился текст. — Доктор Матт прав — мы провели анализ. Тромбоциты… кардиомаркеры…
— У нее все было в норме?
— Это зависит от того, что считать нормой, — сказал Уэйн и развернул монитор так, чтобы Джек мог видеть экран. — Наблюдается увеличение числа лейкоцитов — от слабого до умеренного. Чего и следует ожидать при инфаркте миокарда. — Он перевел палец на раздел электролитов и продолжил: — Калий находится на верхнем пределе нормы. Если бы она осталась жить, мы, по очевидным для вас причинам, через некоторое время еще раз проверили бы его уровень.
При упоминании о калии Джек внутренне напрягся. Зловещая история с калием во время внематочной беременности Лори все еще оставалась в его памяти, несмотря на то что с того времени прошло более года. Джек сосредоточил внимание на результатах анализа биомаркеров и, к своему удивлению, увидел, что все показатели были в норме. Его пульс участился. Неужели он все-таки наткнулся на что-то важное? Указав на экран, Джек спросил:
— А что вы скажете об этом?
— Это вряд ли можно считать чем-то необычным, — ответил Уэйн. — Нам часто доставляют больных с инфарктом до того, как поднялись показатели маркеров. Разрыв во времени может составить три-четыре часа. Вот почему мы проводим повторное исследование через шесть часов после поступления больного. Во всяком случае, это одна из причин.
Джек кивнул, пытаясь разобраться в полученной информации. Он либо забыл, либо никогда не знал, сколько проходит времени, прежде чем анализ биомаркеров окажется позитивным. Чтобы не показывать свое невежество, он сформулировал следующий вопрос очень тщательно.
