Патриция Корнуэлл - Мясная муха
Все по очереди вылезают из вертолета, стараясь не уронить пистолеты и боеприпасы. Руди, затем Ник выпрыгивают с той же стороны, что и Люси. Марино, надувшись, сидит сзади.
— Ждешь, пока вертолет совсем перевернется? — громко говорит Руди. — Идиот! Вылезай!
Марино перебирается на переднее сиденье, бросает Руди свой пистолет и прыгает, но теряет равновесие и ударяется головой о баллонет. Чертыхаясь, он поднимается на ноги, весь покрытый грязью.
— Тихо! — говорит Люси. — На воде голоса очень хорошо слышно. Как ты?
Марино сердито вытирает руки рубашкой Руди, забирает у него свой пистолет. Сигналы обоих аварийных датчиков уже наверняка появились на радарах, и теперь их может засечь любой пилот, проверяющий эту частоту.
Они с трудом бредут по воде, высматривая змей, которые шуршат в густой траве. Оружие все держат наготове. Когда до хижины остается около ста футов, распахивается дверь и наружу с громкими воплями выскакивает обезумевшая Бев, яростно размахивая пистолетом.
Она даже не успевает прицелиться, как Руди стреляет.
Бах-бах-бах!
Бев падает на причал, глухо ударяется о полусгнившие доски, и скатывается в воду, недалеко от затонувшей лодки.
123
Дверь открывает Элберт Дард, его рубашка спереди запачкана кровью.
— Что случилось? — Скарпетта входит в дом.
Она присаживается на корточки и аккуратно приподнимает рубашку мальчика. На животе у него неглубокие порезы. Тяжело вздохнув, Скарпетта поправляет рубашку и поднимается.
— Когда ты это сделал? — она берет Элберта за руку.
— Когда она ушла и не вернулась. Потом он тоже ушел. Человек из самолета. Он мне не нравится!
— Твоя тетя не возвращалась?
Подходя к дому, Скарпетта заметила во дворе белый «мерседес» и старую «вольво» миссис Гидон.
— Пойдем, надо что-то сделать с твоими порезами.
— Я не хочу с ними ничего делать, — качает он головой.
— А я хочу. И я доктор, пошли.
— Ты доктор? — ошеломленно произносит он, словно не представлял, что доктора могут быть женщинами.
Он ведет ее по лестнице в ванную, которую, как и кухню, давно не ремонтировали. Старомодная белая ванна, раковина и аптечный шкафчик, где Скарпетта находит йод, но не видит пластыря.
— Давай снимем твою рубашку, — она помогает ему снять ее через голову. — Ты у нас смелый? Я знаю, что смелый. Тебе же бывает больно, когда ты порежешься, правда?
Ее сердце сжимается, когда она замечает, как много шрамов у него на спине и плечах.
— Я ничего не чувствую, когда делаю это, — говорит он, с беспокойством наблюдая за тем, как она открывает пузырек с йодом.
— Боюсь, что это ты немножко почувствуешь, Элберт. Как будто комарик кусает, — она говорит неправду, как и все доктора в случаях, когда на самом деле должно быть ужасно больно.
Она быстро обрабатывает порезы. Элберт прикусывает губу, стараясь не заплакать, и машет на порезы руками, чтобы не так жгло.
— Ты очень смелый, — она опускает крышку унитаза и садится на нее. — Ты скажешь мне, почему начал это делать? Я знаю, что это началось несколько лет назад.
Он опускает голову.
— Мне ты можешь сказать, — Скарпетта берет его за руки. — Мы же друзья, правда?
Элберт медленно кивает.
— Эти люди пришли, — шепчет он. — Я слышал, как подъехали машины. Моя тетя вышла на улицу, и я тоже, только я спрятался. Она вытащили из машины ту женщину, и она пыталась кричать, но они ее связали, — он подносит руку ко рту, изображая кляп. — А потом они засунули ее в погреб.
— В винный погреб?
— Да.
Скарпетта вспоминает, как настойчиво миссис Гидон предлагала ей взглянуть на винный погреб. От страха по спине бегут мурашки. Она здесь, и неизвестно, кто еще здесь, кроме Элберта. Кто-нибудь может появиться в любой момент.
— Один человек с той связанной женщиной был настоящий монстр, — его голос срывается от страха, — прямо как я видел в ужастиках по телевизору, с длинными волосами и острыми зубами. Я так боялся, что он заметит меня за кустами!
Жан-Батист Шандонне.
— А потом моя собачка, Нестле. Она так и не вернулась! — Элберт начинает плакать.
Внезапно Скарпетта слышит, как внизу открывается дверь, и кто-то заходит в дом.
— Здесь, наверху, есть телефон? — шепотом спрашивает его Скарпетта.
Элберт дрожащими руками вытирает слезы.
Скарпетта настойчиво повторяет свой вопрос, но он лишь с ужасом на нее смотрит и молчит.
— Беги в свою комнату и запри дверь!
Элберт трет порезы на животе, они снова начинают кровоточить.
— Беги! Только не шуми.
Он тихо выходит в коридор и сворачивает в свою комнату.
Несколько минут Скарпетта ждет, нервно прислушиваясь к шагам внизу, пока они не замирают. Похоже, тяжелые шаги принадлежат мужчине. Сердце Скар-петты бешено колотится в груди, она слышит, что он направляется к лестнице. Он уже на первой ступеньке. Скарпетта быстро выходит из ванной, потому что не хочет, чтобы он, — она уверена, что это Жан-Батист Шандонне — нашел Элберта.
На лестничной площадке она останавливается как вкопаная, изо всех сил вцепляется в перила, чтобы не упасть. При виде него сердце вот-вот остановится. Скарпетта закрывает глаза и снова их открывает, ожидая, что призрак исчезнет. Затем начинает медленно спускаться с лестницы, все еще хватаясь за перила, и напряженно вглядывается в его лицо. В конце концов она опускается на ступеньку, ноги ее не держат.
Бентон Уэсли не двигается и внимательно наблюдает за Скарпеттой. В его глазах блестят слезы, которые он настойчиво смаргивает.
— Кто ты? — Скарпетта не узнает свой голос. — Это не ты.
— Это я.
Она начинает плакать.
— Пожалуйста, спускайся. Или хочешь, поднимусь я, — он не хочет прикасаться к ней, пока она не готова, пока он сам не готов.
Скарпетта встает и медленно идет вниз. Она останавливается перед Бентоном и пятится назад.
— Значит ты с ними, мерзавец. Проклятый мерзавец, — ее голос дрожит, она едва может говорить. — Теперь тебе придется пристрелить меня, потому что я все знаю. Я знаю, чем ты занимался все это время, пока я считала тебя мертвым. С ними! — она показывает на лестницу, словно кто-то стоит там. — Ты один из них!
— Это не так, — говорит он.
Порывшись в кармане куртки, он достает сложенный лист бумаги и показывает его Скарпетте. Это конверт Национальной Академии Юстиции, копию которого показывал Марино. Конверт, в котором приходили письма от Шандонне ей и Марино.
Он кладет конверт на пол, чтобы она его видела.
— Нет, — выдыхает она.
— Пожалуйста, давай поговорим.
— Ты сообщил Люси, где находится Рокко. Ты знал, что она сделает!
— Ты в безопасности.
— И ты заставил меня увидеть его. Я никогда ему не писала. Это ты написал ему письмо, якобы от меня. Сказал ему, что я хочу прийти и заключить с ним сделку.
— Да.
— Почему? Зачем ты сделал это со мной? Почему заставил увидеть этого человека, этого отвратительного монстра?
— Ты только что назвала его человеком. Ты права, Жан-Батист Шандонне человек, не монстр, не выдумка. Я хотел, чтобы ты посмотрела ему в глаза, прежде чем он умрет. Хотел, чтобы ты вернула себе силу.
— У тебя не было права так обращаться со мной, манипулировать моей жизнью!
— Ты жалеешь, что пошла?
Она молчит.
— Ты ошибся, — наконец произносит она. — Он не умер.
— Я не подумал, что если он увидит тебя, в нем проснется жажда жизни. Я должен был знать. Такие психопаты, как он, не хотят умирать. Он был приговорен к смерти в Техасе, он знал, что так случится, думаю, это ввело меня в заблуждение, и я подумал, он действительно хотел...
— Ты ошибся, — повторяет она. — У тебя было слишком много времени, черт возьми, чтобы играть в Бога. А теперь я не знаю, в кого ты превратился. В какого-нибудь, какого-нибудь...
— Да, я ошибся, я был неправ. Да, я превратился в машину, Кей.
Он произнес ее имя. Это потрясает ее до глубины души.
— Теперь ты в безопасности, — говорит он.
— Теперь?
— Рокко мертв. Уэлдон Винн и Джей Талли тоже.
— Джей?
— Сожалею, — тихо произносит Бентон, — если он тебе все еще небезразличен.
— Джей? — в воздухе повисает неловкая пауза. Ей кажется, что она вот-вот упадет в обморок. — Небезразличен мне? Как ты можешь. Ты все знаешь?
— Больше, чем все, — отвечает он.
124
Они сидят на кухне за тем же столом в стиле «колода мясника», за которым она разговаривала с миссис Гидон, когда-то очень давно, кажется, целую вечность назад.
— Я зашел слишком далеко, — говорит Бентон.
Они сидят друг напротив друга.
— Именно здесь, в этом доме, собирались главные игроки, приходили проворачивать свои грязные делишки. Рокко, Уэлдон Винн, Талли. И Жан-Батист.
— Ты видел его?
— Много раз, — отвечает Бентон. — Здесь, в этом доме. Он находил меня забавным, говорил, что я обращаюсь с ним лучше, чем остальные. Гидон здесь всем заправляла, была такой же, как они.
