Алекс Баркли - Темный дом
— Извини за беспокойство, Фрэнк. Пока.
Джо бросился в свой кабинет, схватил с полки книгу о канюках, начал лихорадочно искать нужную страницу, нашел, принялся читать вслух: «охотятся стаями… чаще вдвоем… наблюдают за жертвой с высоты… один — заманивает, второй атакует». Джо захлопнул книгу, схватил телефон, снова набрал номер Фрэнка.
— Фрэнк, извини за прошлый звонок. Все в голове перемешалось. Кстати, хотел тебя спросить о пропавшей девушке из Типперери. Очень полная. Ее портрет висит у тебя на доске.
— Да, есть такая. Ее зовут Шиван Фаллон, — ответил Фрэнк.
— Да-да, я помню. Не можешь сказать, у нее какие-нибудь особые приметы есть?
— Есть. — Фрэнк вздохнул. — Так, что там у нее… Вот, большая родинка на левом плече. Три золотых серьги-колечка в одном ухе, пирсинг на пупке.
Голова у Джо закружилась, по спине потек пот. Первой его реакцией была злость, потом — ярость.
Он с трудом сдержал ее приступ, невероятным усилием воли заставив себя говорить спокойно. Задал еще пару незначащих вопросов, поблагодарил Фрэнка и повесил трубку.
Фрэнк повернулся к Ричи:
— Странный звонок. — Он пожал плечами.
— А кто это? — спросил Ричи.
— Джо Лаккези. Ума не приложу, зачем ему понадобились особые приметы этой толстухи из Типперери, Шиван Фаллон. — Он ткнул пальцем в доску объявлений, нахмурился. — Может, ты что-то здесь понимаешь?
Шон, идя из школы на обед, надеялся, что застанет мать в своей комнате, но ошибся. В доме было пустынно и тихо. Он вернулся на кухню, сел за стол. Есть не хотелось. В школу он решил не ходить, дождаться матери. В прихожей раздался звонок. Шон вскинул голову, но не двинулся с места. Отец запретил ему открывать дверь. Снова позвонили, затем кто-то начал сильно барабанить в дверь. Послышался голос с сильным дублинским акцентом:
— Миссис Лаккези! Миссис Лаккези!
Поморщившись, он поднялся и направился к двери, на ходу раздумывая, открывать или нет. Он взглянул в окно и невольно улыбнулся. На пороге стоял невысокий пожилой мужчина с какой-то квитанцией в руках. Шону он показался совершенно безобидным. Он приоткрыл дверь.
— Здрасте! — громко произнес мужчина. — Я курьер, привез вам шарики.
— Какие шарики? — Шон недоуменно оглядел его.
— Да как это какие? — Он рассмеялся. — Сынок, вот какие. Гляди сюда. — Он ткнул в квитанцию. — Воздушные шарики, которые заказала миссис Лаккези.
Шон вспомнил.
— Ах да, на день рождения отца.
— Наверное, не знаю. Ты, во всяком случае, на сорок лет не выглядишь. Советую тебе, когда будешь дарить отцу наши шарики, надеть другую физиономию, повеселее. — Посыльный улыбнулся и подмигнул Шону.
«Как же все-таки странно, — подумал Шон. — Какие бы страшные неприятности у кого-то ни случались, для других жизнь продолжается и все идет своим чередом».
— А… мне нужно вам что-нибудь платить? — спросил он, возвращаясь к реальности.
— Сынок, мне грустно оттого, что я вижу в твоих глазах тревогу. — Посыльный состроил фальшиво-скорбную физиономию, но тут же снова заулыбался: — Нет, нет и нет. Твоя мама за все уже заплатила.
— А она здесь? С вами? — Шон заволновался, вытянул шею, стараясь заглянуть за дверь, потом начал осматривать аллею перед домом.
— Нет, конечно. С чего бы она должна быть здесь? — Посыльный пожал плечами. — Оплата была произведена по кредитной карточке.
— Сегодня? — торопливо спросил Шон.
— На прошлой неделе.
— Понятно, — упавшим голосом произнес Шон.
— Ну что ж, поздравь от меня своего отца с днем рождения. Кстати, куда шарики-то отнести?
Шон оглядел деревья перед домом, словно ожидая увидеть среди них ответ.
— Да вон туда отнесите, к маяку. — Он ткнул рукой в сторону башни.
— Э нет, сынок. Туда ты их отнесешь сам. Их тут не так много. — Он пошел к своему микроавтобусу, начал вытаскивать оттуда надутые гелием разноцветные шарики с цифрой 40 в сердечке. К каждой пятерке шариков был привязан груз, небольшой мешок из парусины, набитый песком.
— Спасибо, — грустно сказал Шон.
— Пока, сынок. Не вешай носа! — крикнул ему посыльный, вскочил в кабину и уехал.
— Твоя жена солгала мне, — хрипло проговорил Дюк в трубку. — Я должен проучить ее. Она сказала, что предпочитает видеть в живых Шона, но только я не так глуп, чтобы ей поверить.
Джо услышал хлесткий удар ладонью по лицу, потом еще один, затем третий.
— Хватит! — ледяным голосом произнес он. — Теперь давай поговорим о твоей жене, Роулинз.
Глава 28
Стингерс-Крик, Северный Техас, 1991 год
— Ты выглядишь прекрасно. — Винсент Фаррадей улыбнулся. — Позволь мне взять тебя под руку.
Ванда Роулинз и впрямь была великолепна в своем фиолетовом костюме — строгом пиджаке и облегающей, до колен, юбке, белых чулках и белых изящных шпильках. Руками она придерживала широкую, тоже фиолетового цвета, шляпу.
Свадьба Дюка проходила в скромной церкви, вход которой в преддверии торжества был убран аркой из цветов.
— Замечательно. Мне так здесь нравится, Винс. Как во сне. Никогда ничего подобного не видела.
— Ну что ты, Ванда. Не грусти, все отлично. Давай будем помнить только хорошее.
— Постараюсь, — ответила Ванда.
В арке, освещенный лучами солнца, появился преподобный Эллис, прищурился, загородил глаза толстой книгой, другой рукой помахал Ванде, спустился с крыльца, подошел к ней.
— Ванда, я рад снова видеть тебя. Приятно, когда человек возвращается к себе домой, — улыбаясь, проговорил он. — И выглядишь ты просто отлично. — Говорил он искренне, с теплой улыбкой. — Надеюсь, ты не упорхнешь от нас сразу после свадьбы?
— Прошу меня простить, преподобный, но я должна сегодня же уехать. Мы с мужем живем в Денисоне.
— Счастливый вы человек. — Преподобный слегка пожал Винсенту руку.
— Благодарю вас. Меня зовут Винсент Фаррадей. Рад познакомиться с вами.
— Добро пожаловать в Стингерс-Крик, мистер Фаррадей. Навещайте нас. А сейчас, извините, я должен поискать жениха.
Дюка он нашел на противоположной стороне церкви. Тот, чуть сгорбившись, сидел на корточках, прислонившись к церковной ограде, торопливо курил.
— Мистер Роулинз, как вы себя чувствуете в этот знаменательный для вас день?
— Спасибо, преподобный, чудесно, — ответил Дюк поднимаясь. — Только костюм немного жмет. — Он провел рукой по темно-синему бархату пиджака, заметил под бабочкой, на жабо, следы упавшего с сигареты пепла, принялся затирать их.
— Думаю, Саманта этого не заметит, — успокоил его священник, похлопав по плечу.
— Да я не волнуюсь. — Дюк усмехнулся. — На меня и смотреть-то никто не будет. Только на Саманту.
Преподобный Эллис провел Дюка через заднюю дверь церкви к алтарю. Увидев в первом ряду мать, Дюк едва заметно вздрогнул. Ванда, нервно улыбаясь, чуть приподняла руку, помахала ему пальцами. Дюк подошел к ней.
— Здравствуй, мама. Как ты узнала?
— Сестра матери Саманты сказала. Мы с ней ходим в одну и ту же церковь в Денисоне.
— Ты стала ходить в церковь? — Брови Дюка полезли вверх.
Ванда покраснела.
— Так ты живешь в Денисоне? — спросил Дюк.
— Познакомься, это мой муж Винсент. Он помог мне… ну ты знаешь в чем.
Дюк увидел мелькнувший в ее глазах страх и стыд, жалкую улыбку на покрытых мелкими морщинами горящих щеках. Его не удивляло то, что она избавилась от тяги к наркотикам, его удивляло и возмущало другое — как она могла жить, зная все свое и его прошлое? Дюка охватила злоба. Он заставил себя улыбнуться, пожал протянутую Винсентом руку.
— Рад за тебя, сынок, — проговорил тот, радушно улыбаясь.
— Спасибо, — ответил Дюк и отправился к алтарю. Он посмотрел на часы, оглядел церковь, стал на отведенное ему как жениху место.
Преподобный Эллис подошел к нему, прошептал:
— Мне только что звонил Доналд. Сказал, что на шоссе авария и он стоит в пробке. Просил передать тебе извинения, что не успеет к началу церемонии. Он придет обязательно, но чуть позже.
Дюк кивнул и начал искать глазами человека, который бы заменил Донни. Гостей в церкви было немного, и в основном со стороны Саманты. Он мог попросить только одного — Винсента. Дюк поманил его рукой.
В тот же момент грянула музыка, двойные задние двери церкви отворились, и появилась Саманта под руку со своим отцом. Она шла справа от него, ленточка с ее платья перекинулась через его запястье. Ее роскошные каштановые волосы, спереди убранные наверх и заколотые красивыми шпильками, завитые мелкими кольцами, падали на спину. Тихо развевалась тончайшая вуаль, усыпанное мелким бисером платье переливалось в пламени свечей разноцветными огоньками. Отец подвел Саманту к Дюку, сунул ее ладонь в его и чуть отошел. Губы его были плотно сжаты.
