И пожнут бурю - Дмитрий Кольцов
– Я…не понимаю, – сказал Омар, – вы…вы что хотите сказать?
– Все ты прекрасно понимаешь, – продолжил уверенно говорить мужчина, – ты думал, что это место станет тебе тюрьмой, потом думал, что это место станет тебе пристанищем, теперь же ты и вовсе потерялся, к какой категории относить этот цирк, верно?
– Альберт, прекрати ему голову своей философией забивать, – вмешалась Клэр, – думаешь, это очень приятно слушать? Омар, это Альберт Рохман, он карточный мастер, маг – если даже хочешь. Никто не может его переиграть или обхитрить, мы все пытались!
– С чего в таком случае карточному магу, хотя я больше предпочту называть тебя обыкновенным шулером, изображать из себя философа и что-то мне вменять? – спросил Омар у мужчины.
– Мне это доставляет интерес, ведь я прав, – ответил Альберт Рохман, – но вот за обыкновенного шулера немножко обидно. Я – честный шулер, а не какой-то разбойник.
– Честный шулер, в самом деле? – вновь скептически спросил Омар, – разве честные шулера бывают на свете?
– А бывают на свете честные убийцы? – парировал Рохман.
– Бывают, если они убивают за веру или за Отечество свое, – гордо произнес бен Али.
– Не смеши, вера у всех разная и не всякий, убивая за веру, в действительности так делает, на не только лишь говорит. Отечество убивают не потому, что хотят, а потому, что получают такой приказ – брать в руки ружье и идти стрелять в такого же честного убийцу, как он сам. Так всегда было. Только сначала дрались камнями, потом мечами, а потом уже и ружьями. Здесь же ты ничего не выяснишь, пока не примешь правила. Хочешь знать, почему я так с тобой говорю?
Омар кивнул, хоть Клэр его и отговаривала. Альберт Рохман улыбнулся и придвинулся ближе к своим собеседникам.
– Я твой непосредственный предшественник в статусе новоприбывшего. Ты мог подумать, что статус такой Клэр держит, но нет. Да, она всего три года в цирке, я же почти пять лет. Однако, если сравнивать пережитое, сравнивать испытанные эмоции, то выяснится, что быть новоприбывшим здесь – это почти что быть Иисусом Христом. Почти как у него все: нужно испытать почти смертельные муки и страсти, дабы пробиться наверх. Я, правда, в отличие от тебя, Омар, поначалу не ящики таскал, а конское дерьмо. Вот тебе неизвестно сколько еще придется грузчиком работать, но я могу судить лишь по себе, а моя работенка была, как ты понял, немножко отвратнее твоей. Да и друзей я не завел себе так быстро. Ты уже на вторые сутки расхаживал по вагонам «Горы» и со всеми здоровался, будто ты цыганская торговка шелками. Мне же пришлось дружить с лошадьми да со слонами. Лишь через год мне дали шанс показать, на что гожусь, помимо чистки загонов и клеток, хотя, признаюсь, к моменту, когда меня вытащили из дерьма, я успел привыкнуть к его запаху и даже гордился тем, что лучше всех вычищал жилища добрых лошадок. Но, тем не менее, я продемонстрировал Хозяину, на что способен, помимо владения лопатой. И вот, теперь я служу уже четыре года карточным мастером, а не «обыкновенным шулером».
Омар все более и более поражался обитателям цирка «Парадиз». Все они были совершенно разным, но у всех было одно общее, объединявшее каждого из них. Это необъяснимая терпеливость по отношению ко всему, что здесь происходит и происходило. Возможно Альберт Рохман прав, и Омару просто необходимо намного больше времени, чтобы принять очевидное и стать частью этого цирка.
– Позволь еще один вопрос, – сказал Омар уже более учтиво.
– Ну, – бросил Рохман.
– Зачем тебе очки с черного цвета линзами? Чтобы притворяться слепцом?
– Ну разумеется, – ответил Рохман и вульгарно рассмеялся, – как мне еще привлекать людей к себе? Тем, кто в этом сомневается, я даже позволяю потыкать глаза свои, чтобы убедиться.
Альберт Рохман снял очки и показал Омару свои глаза, очень уставшие и обрамленные большими темными кругами. После этого Рохман поднялся с лавки и, надев обратно очки, медленно вышел из шатра-столовой, по пути поздоровавшись с несколькими людьми. Погода сильно благоволила прогулке, хотя и давала понять, что уже приближалось Рождество. Внутри же шатра-столовой постепенно становилось меньше и меньше людей, оставались, в основном, ведущие артисты, которые могли себе позволить отдыхать больше, чем остальные. Вроде бы не совсем логичным кажется, ведь именно ведущие артисты должны больше времени уделять оттачиванию своих умений. Может так и происходило в других цирках. В цирке «Парадиз» существовала острейшая конкуренция не за ведущие роли, а за возможность выступать вместе с теми, кто эти ведущие роли играл, поскольку пока с ведущими артистами никогда не расставались по причине того, что находился среди труппы более талантливый его ровесник. Если уж кто-то получал ведущую роль, то сохранял ее до тех пор, пока имел физические возможности выступать. А второплановым артистам оставалось только обходиться возможностью им подыгрывать. Но главным стимулом оставалось то, что за выступление вместе с ведущими артистами намного больше платили. А почти все артисты, безвыездно проживая в цирке, не имели как таковой возможности куда-то тратить свои гонорары, кроме отчислений в фонд цирка, и отсылали почти две трети денег своим родственникам, которые у большинства артистов жили крайне бедно. Семья Лорнау, например, в полном составе проживая в «Парадизе», либо копила средства, либо отправляла их в родную Тюрингию, на поддержку местного архиепископа. Поэтому-то для каждого, в особенности «второсортного», артиста было важно попасть наверх, в более высокий класс.
Когда обеденный перерыв подошел к концу, шатер-столовую покинули все. В это же время возвратился из города Пьер Сеньер, явно довольный прошедшими переговорами с мэром и с директором рынка. Его встретил Буайяр, сразу же получивший высочайшее распоряжение. И, проводив Хозяина до его шатра, больше напоминавшего настоящий дом, старик дал приказ лакеям предупредить каждого артиста и работника, что цирк открывается завтра, 19 декабря, ровно в полдень. Поступило от Хозяина и особое распоряжение, суть которого также была доведена до всех обитателей цирка. Заключалось оно в том, что впервые не должен был работать «квартал» уродов, обычно пользовавшийся чуть ли не самой большой популярностью. Многие горожане только и ходили в «Парадиз» для того, чтобы своими глазами увидеть живых уродцев. Но решение было принято и ничего с ним нельзя было поделать. «Квартал» уродов решено было огородить и фонарями не освещать, дабы не привлекать внимания посетителей. Всем артистам было дано распоряжение начинать тренироваться и готовиться к предрождественским представлениям. Благо, все цирковые помещения уже были украшены в соответствующем стиле, оставалось
