Эрик Ластбадер - Черный клинок
– Ты что, собираешься писать на меня некролог? Мать у меня умерла, а отец, поверь мне, – из него слова не вытянуть.
Официант принес вермут "Кампари" и бутылочку содовой, Марион отпила глоток искрящегося красного вина.
– Боже, что это с тобой? – промолвила она, отодвинув стакан с вином. – Может, нам перенести этот ленч на другой день, когда у тебя будет настроение получше?
Хэм вложил стакан обратно ей в руку.
– Никуда не уходи. Порой моя работа приносит мне немалую головную боль.
– Хочешь сказать, что ты такой же, как и все?
Хэм заметил, как каменеет ее лицо, когда она сердится. Он почти ощущал, как ее пробирает дрожь.
– Я не посвящал тебя в свои служебные дела.
– Да, – подтвердила Марион. – Никогда и ни во что. И не посвящай впредь.
– О'кей, ты права. По характеру я очень скрытный и не терплю, когда кто-то начинает совать свой нос куда не надо.
– Хэм, я только хотела... – Она опустила глаза, а когда опять взглянула на него, то увидела, что выражение его лица смягчилось. – Признаюсь, когда я осталась одна, я так испугалась.
– Чего испугалась?
– Что ты разглядишь меня под маской и тебе не понравятся моя истинная натура.
– Не будь дурой. Мне очень понравилось все, что я увидел минувшей ночью и прочувствовал.
– Ну что же, что было, то прошло, – примирительно сказала Марион. – Я хочу сказать, что мой отец во многом был необычным человеком, настоящим патриотом, в самом деле настоящим, и, позволь мне прямо сказать, таких, как он, теперь осталось немного. Но, по правде говоря, для меня он был куском дерьма. И не только для меня, но и для моей матери. Он приползал домой, когда не был в бегах, надравшись, как скотина. Надирался он этим ирландским виски так, что от него несло перегаром за целую милю. Каждый раз он пытался улечься рядом с матерью, но, конечно же, впустую. Он бил ее нещадно, потому что, как я догадываюсь, хотел этим доказать ей, что он настоящий мужчина. И еще его просто распирало от злости. Он ненавидел всех – богатых, протестантов и, само собой разумеется, англичан. – Тут она взглянула на свои руки, покоящиеся на крышке стола, а затем продолжала: – Немало воды утекло, прежде чем я, научилась гордо держать голову перед мужчинами. Многих я отпугнула своими крутыми манерами и твердыми убеждениями. – Она пожала плечами. – Но все же порой мне кажется, что мне надо научиться как-то приспосабливаться.
– Ничего тебе не надо, – запротестовал Хэм. – Все, что надо, бери от меня.
Марион лишь улыбнулась и отпила еще глоток вермута с содовой. Молчание затянулось. Наконец Хэм сказал:
– Мои предки тоже никогда подолгу не жили вместе. Отец смотрел на мать как на вещь, как, скажем, на какую-нибудь вазу в доме. Я долго не мог понять, в чем тут дело. Они существовали каждый сам по себе. А ребенку, как известно, трудно расти, когда он чувствует, что его родители не переваривают друг друга.
– И ты был на чьей-то стороне?
– Разумеется, – ответил Хэм. – Мать мне всегда казалась обиженной, поэтому, естественно, я старался защитить ее. А потом обиженным оказался отец. В ту пору он стал похож – как бы это лучше сказать? – на... на пророка Моисея, сходящего с гор. На его стороне был закон, а против закона не попрешь. – Хэм посмотрел куда-то вдаль. – По правде говоря, в ту пору мне хотелось, чтобы он помирился с матерью. В известном смысле я, как и отец, предал ее. И с тех пор предательство уравняло меня с ним. Я мог лишь сожалеть об этом, но поделать с этим ничего не мог.
Марион безотчетно прильнула к нему и крепко-крепко поцеловала в губы. Теперь отчужденность совсем исчезла с ее лица.
– Дорогой мой Хэм, – сказала она. – Ты так не похож на других мужчин из моей жизни. – Она дотронулась до него. – Когда ты целуешь меня, мне так сладко от этого.
Хэм испугался, что открыл сокровенное, – то, что таил в себе долгие годы. И все же ему от этого стало легче. Он посмотрел ей пристально в глаза и проникся их теплом и бездонностью. Марион опять отодвинула стакан с вином.
– Ты что, настроился рассказывать мне всякие истории о грехопадении?
– А это зависит от того, что считать грехопадением.
– Ну вот, например, то, как я сегодня утром, обнимая подушку, воображала, что обнимаю тебя, не просто обнимаю, а... – Она прервалась на минуту, пока официант не положил на столик меню, а затем отодвинула меню и сказала:
– Я есть не хочу.
– Ну съешь хотя бы салат, – попросил Хэм, а когда она отрицательно покачала головой, заказал два поджаренных чизбургера с ветчиной и луком и шесть стаканчиков кока-колы.
– И еще принесите охлажденного вина для кока-колы, – заказал он официанту.
– Надеюсь, ты не ждешь, что я начну поглощать все это? – спросила Марион.
– Если бы ждал, то заказал бы побольше.
Они болтали о всяких пустяках, пока не принесли еду. Увидев, что Хэм уселся поудобнее в предвкушении трапезы, она продолжила прерванный разговор:
– Я вот о чем думаю. Это касается компании "Экстент экспортс", где я работаю. Владельцы ее – пара кусков дерьма, двое толстопузых жадных братцев, готовых перегрызть глотки друг другу. Платят они мне чисто символически, а прикидываются, будто от моего жалованья зависит все их состояние. Им, черт бы их побрал, ничего не стоит прибавить мне зарплату. Но вот сегодня утром я как раз и думала, чтобы такое сотворить. Хочется сделать что-то такое стоящее.
– Не верится, что боссы клюнут на твою приманку, – заметил Хэм, жуя чизбургер с ветчиной.
– Ну еще бы, этого им только не хватало, – согласилась Марион. – А поэтому я им ничего и не открою.
– Чего не откроешь?
– А то, что мы собираемся перехватить у них партию грузов.
При этих словах Хэм чуть было не подавился куском ветчины.
– А кто это "мы"?
– Ну то есть ты и я, – пояснила Марион. – Я все продумала: мне нужен сообщник в этом деле, а с твоими связями в военном ведомстве, я уверена, мы смогли бы...
– Забудь об этом и не думай.
– Что ты имеешь в виду?
– То, что сказал. Ты намерена спереть товары у своей компании да еще хочешь втянуть в это дело и меня. Ты что, чокнулась?
– Ладно, прощаю тебе эти слова. – Она минуту-другую смотрела ему в глаза. – Знаешь ли, когда ты ешь, то похож на малого ребенка. Глядя на тебя, мне тоже есть захотелось.
– Угощайся, пожалуйста.
Марион подцепила накрашенными красным лаком ногтями золотисто-коричневый кружок поджаренного лука.
– Так ты даже не хочешь знать, что это за товар для фирмы "Экстент экспортс"?
– Почему же нет? Хочу.
– Груз не безопасный. Каждый раз случаются пропажи. При продаже их учитывают и включают в цену. Так что от этих потерь голова у хозяев не болит.
– Уверен, что ты ошибаешься, – не согласился Хэм. – Страховщики компании наверняка все перепроверяют.
– Грузы моей фирмы не страхуются, – поправила его Марион, а когда Хэм положил назад свой чизбургер, рассмеялась. – Какое у тебя выражение лица, Хэм! Боже мой, ты выглядишь как самый заядлый жадюга.
– О чем это мы беседуем?
– Вытри рот, дорогой, – смеясь, сказала Марион. – От этого кетчупа у тебя вид, будто ты истекаешь кровью.
Он вытер рот, и она добавила:
– А ты готов еще раз посмотреть, что там под маской? "Едва ли я готов заглядывать под твою маску", – подумал про себя Хэм. Он понял, что именно ее авантюризм привлекает его. Она совсем не похожа на других знакомых ему женщин, вообще сильно отличается от людей, с кем ему приходилось когда-либо встречаться.
Он согласно кивнул головой. Тогда Марион стала рассказывать:
– Моя компания занимается поставками и переправкой самолетов и ракет "Эксост", "Мираж", "Маверик", MX, а также суперпушек "Боном". Вы называете эти грузы суперсовременным оружием. С точки зрения их цен они заслуживают этого названия. Военные перевороты, революции, партизанские войны в разных странах – вот на что идут эти грузы. А кому не хотелось бы сдернуть чехлы с таких грузов? Хотя бы ради интереса.
Хэм лихорадочно соображал, как бы ему побольше разузнать об этом неожиданном, словно с неба свалившемся подарке, но, взглянув на часы, вспомнил, что с минуты на минуту должен прийти Джейсон Яшида. Когда он говорил с ним по телефону, тот сказал, что встреча не терпит отлагательства.
– Все это так, – сказал Хэм, – но давай продолжим наш разговор в более безопасном месте. После работы я заеду за тобой и ты мне расскажешь все поподробнее.
– Прекрасно, – согласилась Марион и встала из-за стола. Наклонившись, она крепко поцеловала его в губы и набросила на себя пальто.
Хэм заметил пробирающегося между столиками Яшиду. По пути он слегка задел Марион, которая уже направлялась к выходу. Сев за столик, Яшида заказал ванильную кока-колу.
– Вот это ножки! – пробормотал он, быстро глянув вслед Марион. Он казался возбужденным, и его возбуждение, похоже, передалось Хэму. По правде говоря, он рассердился на Яшиду – из-за него прервалось свидание.
