Хеннинг Манкелль - Возвращение танцмейстера
Через полчаса Стефан закончил свой монолог.
– Нора, – сказал он, – нора Авраама Андерссона. Что он там прятал? Как много было ему известно? Мы этого не узнаем никогда. Но сколько бы он ни знал, он знал слишком много.
Снегопад становился все гуще и гуще. Джузеппе повернул настольную лампу и направил свет ее наружу, во мрак.
– Всю неделю выжидал, – сказал он. – Я имею в виду снег. А теперь повалил как следует. Может, растает. А может быть, нет. Останется лежать. Зимы у нас тут непредсказуемые. Но всегда долгие.
Они пили кофе. Здание было совершенно пусто, даже библиотека закрылась.
– Думаю, мне надо вернуться в Эстерсунд, – сказал Джузеппе. – После твоего рассказа я убежден, что надо подключать СЕПО.[12]
– А как насчет меня? – осторожно спросил Стефан. – Я все-таки раздобыл эти факты не совсем легально.
– Всегда можно сказать, что сведения анонимны, – успокоил его Джузеппе. – Я вовсе не собираюсь сажать тебя в тюрьму за то, что ты взломал дверь в нацистском гнезде.
Четверть одиннадцатого. Они продолжали раскладывать свой пасьянс, пробуя все возможные варианты. Всего несколько часов назад главным персонажем была Эльза Берггрен. Теперь она отодвинулась в тень. В свете рампы оставались Фернандо Херейра и человек, заправивший в Сёдерчёпинге красный «Эскорт» по дороге на север.
Хлопнула входная дверь. На пороге появился Эрик Юханссон, стряхивая снег с редких волос.
– Чуть не съехал в кювет, – сказал он. Куртка тоже была в снегу. – Занесло так, что еле-еле вырулил.
– Слишком быстро ехал.
– Может быть.
– Что в Эстерсунде?
– Лёвандер завтра отдаст распоряжение о содержании под стражей. Он заходил в полицию и слушал запись. Потом позвонил мне на мобильник.
– Она еще что-нибудь говорила?
– Молчала всю дорогу.
Джузеппе освободил ему стул. Эрик тяжело сел и зевнул. Джузеппе рассказал ему про квитанцию на бензин и о том, до чего они додумались. Он тщательно слепил версию, в которой Стефану позвонил аноним и сообщил о существовании общества «Благо Швеции». Эрик вначале слушал довольно рассеянно, потом все более и более внимательно.
– Согласен, – сказал он, когда Джузеппе замолчал. – Все это в высшей степени странно. Согласен и с тем, что надо поставить в известность СЕПО. Если у нас тут есть организация, называющая себя нацистской и к тому же не чурающаяся убийств, этим должен немедленно заняться Стокгольм. В последнее время в Швеции постоянно происходит что-то в этом духе. А мы пока продолжим погоню за «Эскортом».
– А разве Стокгольм этим не занимается?
Эрик открыл портфель и достал несколько факсов.
– Они нашли Андерса Харнера. Он говорит, что «Эскорт» принадлежит ему, но что он стоит в гараже в Стокгольме. У человека по имени Маттиас Сунделин. У меня есть его номер.
Он набрал номер и включил громкую связь. Сигналы гулко отдавались в пустом здании. Ответил женский голос.
– Я ищу Маттиаса Сунделина.
– А кто его спрашивает?
– Меня зовут Эрик Юханссон. Я офицер полиции в Свеге.
– А где это?
– В Херьедалене. Но это к делу не относится. Я должен поговорить с Маттиасом.
– Минутку.
Они ждали.
Наконец раздался невнятный мужской голос:
– Маттиас.
– Меня зовут Эрик Юханссон, я звоню из полиции в Свеге. Дело касается красного «Форда-Эскорта» с регистрационным номером ABB ноль-ноль-три. Принадлежит Андерсу Харнеру. Он утверждает, что машина стоит у тебя в гараже. Это так?
– Конечно так.
– То есть машина у тебя?
– Не дома. В городе. У меня там гараж, я сдаю места.
– Но ты уверен, что машина там?
– Как я могу быть уверен? Там девяносто машин. А о чем идет речь?
– Мы ищем эту машину. Где твой гараж?
– На Кунгсхольмене. Я завтра проверю.
– Нет, – сказал Эрик. – Не завтра. Нам надо знать это сейчас.
– Что за спешка?
– Не будем это обсуждать. Ты должен поехать туда и проверить, на месте ли машина.
– Сейчас?
– Да. Сейчас.
– Я выпил вина. Если я поеду, это будет называться вождением в нетрезвом виде.
– Может быть, кто-нибудь еще может это проверить? Или тебе придется взять такси.
– Позвони парню по имени Пелле Никлассон. Я сейчас дам тебе номер.
Эрик записал, поблагодарил и, повесив трубку, тут же набрал названный номер. Трубку взял мужчина и представился – Пелле Никлассон. Эрик повторил вопрос об «Эскорте».
– Не помню, видел ли я его сегодня. У нас там девяносто машин.
– Нам нужно срочно знать, на месте ли машина.
– Ты знаешь, что звонишь в Веллингбю?[13]
Надеюсь, ты не предлагаешь мне среди ночи ехать в гараж?
– Если не поедешь, тебя захватит полицейская машина.
– Что у вас там происходит?
Эрик Юханссон вздохнул:
– Вопросы задаю я. Сколько времени тебе надо, чтобы туда добраться?
– Минут сорок. Неужели нельзя подождать до завтра?
– Нет. Запиши мой номер и позвони, как приедешь.
За окном падал и падал снег. Они ждали. Пелле Никлассон позвонил через тридцать семь минут.
– Эрик Юханссон.
– Откуда ты узнал?
– Что я узнал?
– Что машины нет на месте?
Джузеппе и Стефан наклонились поближе к громкоговорителю:
– То есть машина угнана?
– Не знаю. По идее, отсюда угнать машину невозможно.
– Может, объяснишь попонятнее?
– Этот гараж очень дорогой, но безопасность обеспечивает на все сто. Это значит, ни одна машина не может выехать, пока мы не проверим, кто ее забирает.
– Значит, все эти данные регистрируются?
– В компьютере. Но я с ним не умею обращаться. Я по части обслуги. Компьютером занимаются другие.
– Маттиас Сунделин?
– Он шеф. Он ничем не занимается.
Пелле не скрывал неприязни:
– А о ком ты тогда говоришь?
– Ну, другие ребята. Нас здесь пять человек. И еще уборщица. И шеф. Кто-то из них наверняка знает, когда исчезла машина. Но я их сейчас не найду.
Стефан поднял руку:
– Попроси послать по факсу их данные.
– У тебя есть их данные?
– Лежат где-то тут.
Он поискал и вновь подошел к телефону.
– Я нашел копии их водительских прав.
– У тебя есть там факс?
– Ну, с факсом я справлюсь. Но я не могу ничего слать без разрешения Сунделина.
– Он все знает. У нас нет времени ждать, – сказал Эрик строго и дал ему номер факса.
Черный факс стоял в коридоре за дверью. Эрик Юханссон проверил, не отключен ли он.
Наконец, факс пискнул, зажужжал, и из него пополз лист бумаги. Четыре ксерокопии водительских прав. Текст было почти невозможно прочитать, лица – как черные тени. Аппарат еще раз жалобно пискнул и отключился. Они вернулись в кабинет. На откосе окна уже намело небольшой сугробчик. Они передавали друг другу копии. Эрик Юханссон записал четыре имени – Клас Херрстрём, Симон Люкас, Магнус Хольмстрём, Вернер Мякинен – и громко их произнес, одно за одним.
Стефан не расслышал последнее имя. Он застрял на третьем. Он напряженно вглядывался в почти безликую тень, почти контур, и у него перехватило дыхание. Он был почти уверен.
– Думаю, это он, – сказал он тихо.
– Кто?
– Магнус Хольмстрём. Я видел его на Эланде, когда был у Эрика Веттерстеда.
Джузеппе, пересказывая Эрику события в Кальмаре, едва коснулся визита к Веттерстеду, но тот все равно запомнил.
– Ты уверен?
Стефан встал и поднес копию к лампе:
– Это он. Я уверен.
– Так ты думаешь, это он пытался застрелить водителя в синем «Гольфе»?
– Я говорю только, что я видел Магнуса Хольмстрёма на Эланде. И что он законченный нацист.
В комнате стало тихо.
– Подключаем Стокгольм, – сказал Джузеппе. – Пусть съездят в гараж и пришлют нам нормальное фото этого парня. Интересно, где он сейчас?
Зазвонил телефон. Пелле Никлассон хотел убедиться, что факс прошел.
– Спасибо, – сказал Эрик, – прошел. Одного из служащих зовут Магнус Хольмстрём.
– Магган.
– Магган?
– Мы его так называем.
– Ты можешь найти его адрес?
– Вряд ли. Он у нас недавно.
– Но вы же должны знать адреса ваших работников?
– Я могу посмотреть. Но этим не я занимаюсь.
Прошло почти пять минут, пока он снова подошел к телефону.
– Он оставил адрес своей матери в Бандхагене. Шеппставеген, 7А, для Хольмстрёма. Домашнего телефона не указано.
– Как зовут мать?
– Не знаю. Я могу ехать домой? Жена была не особенно рада, когда я сюда поперся.
– Позвони ей и скажи, что еще немного задержишься. Тебе скоро позвонят из стокгольмской полиции.
– А что происходит?
– Ты сказал, что Хольмстрём у вас недавно?
– Несколько месяцев. Он что, натворил что-нибудь?
– Ну и как впечатление?
– Что ты имеешь в виду? Как это – впечатление?
– Ну, как он работает, что у него за привычки. Что-нибудь необычное… Когда он последний раз был на работе?
– Скромный, рассудительный парень. Говорит мало. Нет, я ничего не могу о нем сказать. К тому же он с октября в отпуске.
