14-я колония (ЛП) - Берри Стив
«Вы бы предпочли умереть?» — спросил Эдвин.
Это был справедливый вопрос, исходящий от человека с ограненным умом, как бриллиант, и к нему следует отнестись серьезно.
«Все, кто работает на вас, непокорны?» — спросил Фокс Дэнни.
«Не мне.»
Фокс улыбнулся.
«Как минимум, — сказал Дэнни, — переместите приведение к присяге вице-президента в другое место. Таким образом, вы не будете в одном и том же месте».
«И как это сделать, не задавая одинаковых вопросов? Все назначено на завтрашний полдень, и мы оба вместе примем клятву.
Коттон сидел необычайно тихо, наблюдая, как два гиганта сражаются друг с другом. Она поняла, что решения, которые хотел принять Дэнни, страдали от недостатка веских доказательств в их поддержку. Фокс, и это правильно, хотел бы получить подробности, которые убедили бы его следовать плану, не добавляя собственных вариаций. Но ей нужна была оценка Коттона, поэтому она спросила его: «Вы говорили с Зорином. Вы были там с Вадимом Бельченко. Это правда?»
«Эти люди выполняют задание. Нет вопросов.»
«Тогда во что бы то ни стало, — сказал Фокс, — разыграйте это. Делай свою работу. Но мы не откладываем и не меняем инаугурацию, пока у вас не будет чего-то конкретного. Истинная, подлинная, поддающаяся проверке угроза. Конечно, все вы видите в этом мудрость? К тому же все это произойдет завтра прямо здесь, в Белом доме. Где еще кто-нибудь из нас был бы в большей безопасности?»
Она знала, что он имел в виду.
Согласно конституции, срок полномочий уходящего президента должен заканчиваться ровно в полдень 20 января. Обычно это не было проблемой. Церемония прошла публично, за пределами Капитолия, высоко на строительных лесах, и за ней наблюдали миллионы людей. Но когда 20 января выпало на воскресенье, все было по-другому. Новый президент и вице-президент принесут присягу в воскресенье, как того требует Конституция, а затем на следующий день состоится публичное празднование, которое включало повторную присягу в более знакомой публике за пределами Капитолия.
«Я проверил, — сказал Фокс. «С 1937 года, когда вступила в силу 20-я поправка, это происходило трижды в воскресенье. Завтра будет номер четыре. Я не могу контролировать календарь или менять Конституцию, но могу придерживаться плана. И мы это сделаем, если не будет обнаружено что-нибудь серьезное».
«Это шоу так важно для тебя?» — спросил Дэнни.
«Это не честно. У вас было две инаугурации, я могу добавить, обе феерии. Сейчас моя очередь.»
«Вы делаете ошибку».
«Но это предполагает, что вы правы насчет этого. Что, если ты ошибаешься, и я согласен с этим. Тогда я выгляжу как дурак, иду по твоему примеру, гоняясь за тенями. Конечно, вы это видите. И, кстати, ты не так уж популярен среди моих сторонников.
Стефани гордилась Дэнни. Он не потерял самообладания или хладнокровия. Это и понятно, учитывая, что большую часть своей жизни он продвигался через политические лабиринты со стремительной легкостью. Она никогда не видела, чтобы его беспокоила конфронтация. Вместо этого он процветал под давлением, казалось, черпая из него силы.
«Но я сделаю это», — сказал Фокс. «Брюс, подготовьте мне некоторую правовую основу для 20-й поправки и Закона о наследовании президента. Признаюсь, я тоже не являюсь экспертом. Таким образом, если это воплотится в нечто заслуживающее доверия, мы будем готовы принимать обоснованные решения».
Литчфилд кивнул.
«А пока остальные из вас продолжают работать над тем, что делаете, — сказал Фокс, — и давайте посмотрим, что будет развиваться. Я не забываю о том, что вы говорите. Я просто хочу большего, прежде чем действовать. И у нас есть время, чтобы внести изменения, если это будет необходимо».
Фокс отодвинул свой стул, и он со своим представителем AG встали.
Дэнни указал на Литчфилда. «Возьми это с собой. От его вида меня тошнит.
Литчфилд встал.
«Но прежде чем ты уйдешь», — сказал Дэнни. «Тебе нужно что-то исправить».
Литчфилд взглянул на Фокса.
«Какого черта ты на него смотришь?» — сказал Дэнни. «Не думай, что я не буду стрелять тебе в задницу прямо здесь, прямо сейчас. Поговорим о привлечении внимания к вещам».
Литчфилд ощетинился оскорбительным тоном, но мудро промолчал.
«Подумайте об этой пресс-конференции, — сказал Дэнни Фоксу. «Было бы круто».
Репортеры Белого дома были другой породы, последней из умных и упорных. Определенно не лучшее место для нового президента, чтобы бросить вызов накануне инаугурации.
Итак, Фокс мудро кивнул в знак согласия.
Литчфилд повернулся к ней. «Вы восстановлены». Он полез в карман, нашел ее значок и подошел к ней.
Затем трое мужчин покинули кабинет.
«Я сказал ему принести это», — сказал ей Дэнни.
«Я рад, что живу в Дании», — сказал Коттон. «Эти люди глупы».
«То, что их просили, было вполне разумным, — сказал Эдвин, — учитывая возможную угрозу».
«Первое, что хочет знать шагающий по крыльям, — это кто управляет самолетом», — сказал Дэнни. «Фокс пришел, чтобы выяснить это, и он прав в одном. У нас нет плюсов в доказательство. Последнее, что я слышал, Зорин и его приятель все еще ехали по шоссе I-95, направляясь на юг. Они идут в нашу сторону, но зачем и куда?»
«Завтра они все будут в одном месте, — сказал Эдвин. «Избранный президент, избранный вице-президент, спикер палаты представителей, председатель Сената и все члены кабинета, кроме одного. Прямо здесь, в Белом доме в полдень. Скажем так, происходит немыслимое, и все они разлетаются вдребезги, а это значит, что назначенный выживший примет командование».
«Кто это на этот раз?» — спросил Дэнни.
Она знала, что выбор сделал глава администрации Белого дома.
«Транспортный секретарь».
«Кто хорошо строит автомагистрали, но не знает, как вести страну», — сказал Дэнни. «Не говоря уже о конституционных проблемах с этим законом о наследовании. Я проверил это».
«Литчфилд?» — спросила его Стефани.
«Конечно нет. Этим занимался адвокат Белого дома. Эта 20-я поправка и закон о наследовании — это крушение поезда. Как только пыль осядет от бомбы, начнутся судебные разбирательства, политические баталии и хаос».
Она вспомнила, о чем предупреждал голос по телефону в доме Крис. «И многое другое, возможно, вызванное СВР в кампании дезинформации».
«Так и будет», — сказал Дэнни.
Она взглянула на него, и он кивнул. «У нас также есть дополнительная сложность».
И она сообщила Коттону, Кассиопее и Эдвину о том, что произошло в северном парке округа Колумбия.
«Я подумал, что лучше оставить это при себе», — сказал Дэнни.
«Он подтвердил, что бомбы существуют», — сказала она. «Но у нас нет возможности узнать, правда ли это. Вовсе нет.
— Во всяком случае, пока нет, — сказал Коттон. «Но Зорин приближается. С Келли, и они наверняка направятся прямо к ним».
«В российском правительстве вот-вот начнется собственный хаос», — сказала она. «Людям, которые там делают деньги, нравятся вещи такими, какие они есть. Они не мечтают о новом Советском Союзе».
Дэнни повернулся к Эдвину. «Заставьте государство работать над этим. Мне нужна оценка того, кого они могут убить. Сообщите ЦРУ и посмотрите, смогут ли они что-нибудь уловить. Поскольку нас предупредили, давайте не будем попадаться на дерьмо у ручья».
Эдвин кивнул и вышел из комнаты.
«Завтра здесь будет вечеринка», — сказала она.
«Мой последний. Сейчас они обустраивают Голубую комнату с камерами. Это не займет много времени. Может минут тридцать. У нас небольшой прием для воротил, начинающийся в 10:30. К часу они все уйдут отсюда.
«Таким образом, есть два с половиной часа, когда может разыграться весь сценарий Fool's Mate», — сказал Коттон.
«Не совсем. Фокс и его вице-президент не прибудут раньше 11:30. Так что есть в лучшем случае девяносто минут, о которых нам нужно беспокоиться. Но 12:00 — идеальное время. Каждый гарантированно будет в центре внимания».
Она знала, что другие празднества в городе начнутся только в понедельник после полуденной публичной церемонии. Выйдя с трибуны, завершив свою инаугурационную речь, Фокс направился в Капитолий и подписал необходимые документы, представляя кандидатуры в свой кабинет, чтобы Сенат мог приступить к работе над утверждением. Затем он пообедал с лидерами Конгресса, прежде чем насладиться инаугурационным парадом. Вечером будут праздничные балы, по кругу новый президент и вице-президент.
