Джон Коннолли - Жнецы
В канаве рядом с руинами амбара что-то зашевелилось. Сдвинулась паллета, за ней с шорохом – лист гофрированного железа. Под ним лежал Бентон. Левая часть лица была черной и обугленной; в некоторых местах сквозь спекшуюся кожу полосками проступала красная сочащаяся плоть, будто магма через вулканическую корку. Видеть левым глазом Бентону больше не светило. Боль была неимоверная. Вот это рвануло так рвануло.
Мужчина кое-как сел, опираясь на ладони. Тоже интересно: снаружи руки обожжены и в трещинах, а внутри даже не покоцаны. Бентон мутно оглядел себя. Рубашка частично погорела, кожа под ней шла пузырями и нахватала в себя всяких мелких деревянных осколков. Рядом лежало то, что осталось от Куинна. Когда амбар полыхнул, Куинн принял на себя основную силу взрыва. Его тело приподнялось над землей, шибануло Бентона и невзначай загородило его от худшего, что затем последовало: хаотичного града обломков.
Бентон ощупью поднялся на ноги и стряхнул со штанов красновато-черную массу – вероятно, часть Куинна. Мысль о смерти товарища вызвала прилив бессильного негодования. Бентон приложил руку к голове; череп просто раскалывало. В волосах появилась какая-то проплешина. Ладонь, когда Бентон ее отнял, оказалась в крови.
Но хуже всего донимала острая ломота в глазу. Бентон к такому вообще не привык. Восприятие объема пропало, но он чувствовал: что-то торчит из глазницы, где раньше был левый глаз. Бентон осторожно поднял руку и поднес ближе. Ладонь случайно задела щепку, и Бентон завопил от боли. Из правого глаза потекли слезы, все затуманилось. Он как мог пытался смирить панику, заставляя себя дышать не мелко и часто, а длинными, глубокими вдохами и выдохами.
У него в глазу заноза. Оставлять ее там нельзя. Кто ж ходит с занозой в глазу. Это как-то… неправильно.
Бентон вытянул перед собой руки и развел их в стороны, ладонями друг к другу. Затем стал их плавно сводить к голове, с обеих сторон от поврежденного глаза. Наконец медленно свел воедино указательные пальцы, пока те не коснулись щепки. Боль по-прежнему была зверская, но на этот раз он ее хотя бы ожидал. Кончики пальцев Бентон прижал к деревяшке и потянул. Деревяшка сидела глубоко, так что поддавалась неохотно, но он не останавливался. В голове стоял шум вроде сирен – таких высоких, с завыванием. И лишь когда щепка вышла окончательно и на щеку брызнуло что-то теплое, до Бентона дошло, что вой этот исходил от него самого.
Держа занозу возле правого глаза, Бентон внимательно ее осмотрел. В длину примерно пять сантиметров, при этом почти половина в крови и глазной жидкости. Сучьи потрохи воткнули ему в глаз занозу. Лишили зрения. Ну все, не жить им, падлам.
Бентон враскоряку нагнулся и нашел свою винтовку, наполовину скрытую под останками Куинна. Мозг работал как-то нечетко, посылая конечностям не вполне те сигналы, так что на ходу Бентон то и дело спотыкался и отклонялся от курса. Однако руины амбара он все же оставил позади, на колени шлепнувшись всего раз. Об ожогах и погибшем Куинне Бентон как-то уже и не вспоминал, ну а о судьбе Раунди в его сотрясенное сознание не стукнуло даже мыслишки. В голове сидело одно: эти гады ослепили его на один глаз. Какие, спрашивается, люди способны ослепить человека? Не люди, а выродки, не заслуживающие жизни, – вот они кто.
Впереди в отдалении Бентон заметил два идущих силуэта – один высокий, другой пониже. И потянулся следом.
* * *Детектив проехал в направлении места взрыва всего километра полтора, когда появился первый автомобиль – красная «Тойота Камри», на скорости уезжающая от них. Рука Уилли сжала «браунинг», в то время как Детектив сбавил обороты, таким образом увеличивая отрыв. Сзади скинула скорость и та безумная троица, Джеки Гарнер с Фульчами.
– У тебя есть какой-нибудь план, когда мы туда доедем? – спросил Уилли.
– Тот же, что и раньше: оставаться живыми.
Через дорогу сейчас плыли густые космы дыма. Это затрудняло езду, но одновременно и укрывало от тех, кто едет впереди. Как водится, «Мустанг» в них чуть не врезался на подъезде к месту взрыва. Красная машина материализовалась как из ниоткуда – передняя дверца с одного боку открыта, двое еще сидят на сиденьях. Едва завидев «Тойоту», Детектив дал по тормозам и крутнул руль вправо, а сзади Тони Фульчи (гляди-ка, а на вид увалень) кинул свой грузовик влево и, славировав из-за «Мустанга», сбоку припер красную тачку вместе с ездоками.
Лишенный возможности открыть дверь из-за чужого борта водитель, недолго думая, решил открыть стрельбу, но из-за габаритов фульчиевского монстра был вынужден опускать окно и высовывать руку, чтобы хоть во что-нибудь попасть; а это все драгоценное время. Пока он со всем этим управлялся, Тони дал четыре выстрела сквозь крышу машины, и водитель обвис, завалившись набок. Пистолет выпал, а рука так и осталась свисать наружу из полуоткрытого окна.
Пассажир, явно раненный, но еще способный держать оружие, выкатился через свою дверцу, надрывно кашляя и отирая глаза от дыма. Детектив дал по газам. «Мустанг» рванулся вперед, ударив пассажира снизу и срезав у «Тойоты» дверцу. Подсеченный ударом пассажир взлетел на капот «Мустанга», а затем съехал наземь, когда Паркер колыхнул машину вправо. Остановившись, он выскочил наружу под дым и дождь, а следом за ним выбрался Уилли.
Встречно со стороны огня к ним устремились двое, в желтых дождевиках и джинсах. В руках у обоих были, похоже, дробовики. Дождевики проглядывали даже сквозь дым. Так получилось, что Уилли увидел их первым. Он хотел предупредить, но вместе с воздухом глотнул дыма и поперхнулся. Джеки и один из братьев сейчас все еще вылезали из грузовика, а Паркер на корточках сидел над сбитым пассажиром.
Уилли поднял «браунинг».
«Я не хочу этого делать. Думал, что смогу, но ошибался. Думал, что все как-нибудь обойдется, пронесет; что найдем Ангела с Луисом и увезем их отсюда. Я же не знал, что все здесь так развернется – со стрельбой, трупами, смертоубийством. Я не убийца, не киллер. Мне здесь не место. Я не они, не все эти люди. И никогда не смогу таким быть».
Несомый слабым ветром дым плыл косыми облаками, и фигуры в желтом на секунду куда-то подевались.
«Уходите. Просто поверните, и все. Затеряйтесь, растворитесь в дыму. Пусть это будет концом всему, что здесь происходит».
Но дождевики возникли снова, уже ближе. Послышались выстрелы, и в дыму дрогнули сполохи огня. Уилли дважды выстрелил в того, что слева. Человек упал и больше не шевелился. Тут грянула целая канонада со стороны фульчиевского грузовика, и к первому упавшему присоединился второй. Было видно, как к ним движутся Джеки с Тони Фульчи; Тони прикрывает Джеки, а тот собирает стволы и наспех проверяет, живы ли их владельцы. Детектив сейчас осматривал водителя «Тойоты». К Паркеру примкнул Поли Фульчи, и слышно было, как Детектив сказал ему, что шофер не дышит и его напарнику осталось недолго. Затем они вчетвером зашагали к порушенному амбару, но Уилли к ним не присоединился. Он подошел туда, где на земле, раскинув руки, лежал убитый им человек. Одна пуля прошла мимо, а другая угодила в грудь. Человек был на пятом десятке – с пролысью, тучноватый, в дешевых джинсах и поношенных рабочих башмаках.
Уилли согнулся и упер руки в колени, стараясь не проблеваться. В глазах мельтешили искры. Его душу бередили гнев, горе, стыд. Механик вышел из пелены дыма и вразвалку подошел к одинокому дереву. Дождь шел на убыль, да и дерево толком от него не укрывало, просто Уилли сейчас не вполне полагался на свою способность стоять; ноги сделались ватными. Он прислонился спиной к коре, бросил на землю «браунинг» и прикрыл глаза.
Так Брю стоял, пока не послышалось шуршание шагов. Приближался Детектив. Лицо его было перепачкано сажей и дымом (видимо, как и у самого Уилли).
– Надо уходить, – сказал Паркер. – Их могут хватиться другие.
– Оно стоит того? – горестно спросил Уилли. – Это все, оно того стоит?
– Не знаю, – ответил Детектив. – Знаю только, что здесь у меня друзья и они в опасности.
Он протянул руку, и Брю за нее взялся.
– Твое оружие еще понадобится, – сказал Паркер.
Уилли поглядел на лежащий возле ног «браунинг».
– Подбери его, Уилли, – сказал Детектив, и в эту минуту Уилли его ненавидел.
Но он повиновался – поднял оружие и присоединился к остальным.
* * *Позади себя Бентон слышал стрельбу, но не обернулся. Иначе идти вперед будет уже нельзя. Он боялся, что если повернется, даже на секунду, то потеряет всякое чувство направления, а если остановится, то сдастся и дальше уже не пойдет: не окажется сил. Так что оставалось лишь ставить одну ногу перед другой, сжимая правой рукой винтовку. Только так можно в конце концов дойти вон до тех, за кем он охотится. Взаимосвязи в мозгу Бентона постепенно отмирали, вылетая одна за одной, как перегоревшие пробки. Он уже едва помнил свое имя, а имена тех, кто сгинул в том аду, забыл напрочь. Единственное, что он помнил: те, кто за это (за что, черт его знает) в ответе, идут, вон они, впереди, и их надо убить. А как их не станет, так можно будет перестать двигаться, и вместе с этим пройдет боль – вообще все пройдет, схлынет. Не останется ни боли, ни удовольствия, ни воспоминаний. А будет только чернота, как будто тонешь ночью в теплом море.
