Карл Хайасен - Хворый пес
Четверо следовали во второй группе. Твилли и без прицела разглядел мужа Дези. Непомерную ковбойскую шляпу Палмера Стоута он запомнил еще с первого дня, когда преследовал несносного пачкуна на шоссе. Еще один отличительный признак – торчащая сигара; неважно, шли они по ветру или против. Только такой недоумок, как Стоут, закурит на серьезной охоте.
– Вон твой знакомец, – сказал Сцинк. Он запомнил рыхлые формы лоббиста с той ночи, когда проник в его дом и узурпировал туалет. Снова встретившись с ним в непростительных обстоятельствах, Сцинк совершенно не был склонен к милосердию. Твилли рассказал, с чего началась вся эта свистопляска – Стоут бездумно выбросил упаковку из-под гамбургера в окно машины. Экс-губернатор прекрасно понимал ярость Твилли, поскольку такое скотство спускать нельзя. По мнению Сцинка, которое он держал при себе, Твилли проявил неслыханную выдержку.
В группе Стоута шел и губернатор. В австралийской охотничьей шляпе Артемус выглядел ряженым. Его манера держать винтовку намекала, что он опытен во всем, кроме стрельбы. Третий человек – худощавый негр – шагал с длиннофокусной камерой, но без оружия. Четвертый шел впереди с ружьем наизготовку; он был старше всех, жилистый, а одеждой больше походил на механика, чем на охотника.
Два последних участника шутовского сафари держались позади всех и несли через плечо короткоствольные винтовки – полуавтоматические, хмуро пояснил Сцинк. Эти двое были в джинсах, кроссовках и темно-синих ветровках с хорошо заметными буквами ФОП на спине.
– Телохранители губернатора, – сказал Сцинк. – У них «мини-14с», если не ошибаюсь.
Такой перевес в оружии не понравился Твилли. Солнце вставало из-за холма и, стало быть, прикроет их с капитаном, но все же…
– Решай, сынок, – подтолкнул локтем Сцинк. – Время идет.
Как расчлененная сороконожка, группа охотников осторожно продвигалась к лощине у травянистых склонов. Приближаясь к добыче, два охотника в авангарде уже не шли, а, пригнувшись, крались и через каждые несколько шагов приседали на корточки, чтобы осмотреться. Тот, что дает указания, проводник, вычислил Твилли, а второй, одетый, словно манекенщик Эдди Бауэра,[43] – Роберт Клэпли.
Издалека процессия выглядела мимической пародией на настоящую охоту. Едва лидирующий дуэт останавливался и пригибался, шедшие сзади все повторяли. Жухлая трава не могла дать следопытам ни защиты, ни укрытия, да в том и не было нужды – убийца-носорог по-прежнему невозмутимо жевал.
– Если б вам пришлось снять одного, вы кого бы выбрали? – спросил Твилли. – Придурка губернатора?
– Вот еще, патроны тратить. Таких говнюков у них целая очередь. О нем никто и не взгрустнет.
– Тогда Стоута?
– Возможно, но лишь для развлечения. В Таллахасси лоббистов – как собак нерезаных.
– Тогда остается Клэпли. – Твилли прикрыл один глаз и поймал застройщика в перекрестье прицела. Вот он, Клэпли. Лицо напряжено и хищно сосредоточено. Твилли осторожно положил палец на спусковой крючок.
– Это его проект. Его треклятый мост, – сказал Сцинк. – Его наемный громила пытался тебя убить.
Твилли медленно выдохнул, чтобы снять напряжение в пальцах.
Проводник и Клэпли приблизились к носорогу ярдов на сорок.
– С другой стороны, – продолжал Сцинк, – может, полезнее просто захватить ублюдка и месяца на три-четыре увезти в болота. Мы бы с тобой перевоспитали засранца на берегу Акульей реки. – Твилли посмотрел на капитана, а тот размышлял: – Вот была бы потеха. Вроде полевой практики или летнего лагеря для юного студента Боба Клэпли. Отправили бы домой другим человеком. Разумеется, после того, как банки отзовут ссуды на строительство…
– Капитан!
– Тебе решать, сынок.
– Да знаю, что решать мне. Где собака?
– Собака? – Сцинк подскочил и беспокойно огляделся. – О господи!
Сколько потрясающих запахов!
Макгуин наслаждался загородным утром: встречать восход солнца на вершине зеленого холма, где всё – листья, камни, всякая былинка и даже роса пропитаны незнакомыми пьянящими ароматами. Пахнет большими животными, заключил Макгуин из сильного мускусного запаха. Слонами. Интересно, какие они? И что это за место?
Почти все запахи, достигавшие холма, были чересчур слабы – так, раз нюхнуть и задрать лапу, чтобы их перебить. Но один, особенно свежий и теплый, остро пробивался сквозь легкий туман. Макгуину не терпелось вырваться на свободу и отыскать его.
Пахло не домашней кошкой и не другой собакой. Определенно не уткой и не чайкой. А также не оленем, не кроликом, не енотом, не скунсом, не выхухолем, не мышью, не жабой, не черепахой и не змеей. Грубый аромат нового животного раньше никогда не встречался. От этого запаха дыбилась шерсть и трепетали ноздри, он был таким густым, что наверняка исходил от огромного существа. Макгуину не терпелось загнать это первобытное чудище и безжалостно одолеть или хоть подокучать ему, пока не найдется занятие интереснее.
Вдалеке остановилась машина и опросталась кучкой людей; вскоре Макгуин различил новые запахи: бензиновый выхлоп, солнцезащитный крем, лосьон после бритья, дым сигары, кофе и ружейное масло. Но пса неудержимо манил запах таинственной твари. Он огляделся и понял, что на него не обращают внимания. Парень, приятель Дези, целился из ружья. Отвлекся и его спутник – волосатый человек, который неизгладимо благоухал горелым деревом и мертвым опоссумом и к чьему запястью был некрепко приторочен ненавистный поводок.
Макгуин незаметно оторвал от земли зад, чуть попятился и снова сел. Ни тот, ни другой человек на него не взглянули. Макгуин повторил маневр, потом еще и еще, пока не выбралась слабина поводка и оставалось только напружинить мышцы и исполнить Рывок – безудержный побег без оглядки, знакомый всем владельцам лабрадоров-ретриверов. Много раз на вечерних прогулках Макгуин успешно применял Рывок, и опустевшие руки Палмера Стоута или Дези хватали воздух, а пес мчался разобраться с наглым сиамским котом или окунуться в Нью-Ривер. Пес знал, что он исключительно резв, и пешим людям ни в жизнь его не догнать.
И вот он совершил бросок.
Все получилось так легко, что даже неинтересно. Макгуин ринулся вперед, поводок мягко соскользнул с руки человека с волосатым лицом, и тот даже ничего не почувствовал. Пес понял, что летит во весь опор, никем не замечен и не преследуем. Он несся по длинному склону – уши трепещут, язык высунут, бархатный нос опущен к траве – все быстрее и быстрее, пока черной молнией не проскочил мимо ошалевших охотников. Пес услышал ропот взволнованных голосов и знакомый сердитый окрик «Магарыч, фу!», который весело игнорировал. Волоча поводок, он летел вперед, и мощный незнакомый аромат притягивал его, как тянет леска попавшую на крючок барракуду. Прямо по курсу замаячило корявое замшелое дерево, а под ним – огромное рогатое существо. Громада была абсолютно неподвижной, и Макгуин вначале подумал, что она высечена из камня.
Но нет, понюхайте! Пикантная смесь пищеварительных газов, кислой плесени и дымящегося навоза. Поздравив себя торжествующим воем, пес принялся изводить существо. Он обежал громадину, потом сделал круг в другую сторону и с рычаньем припал к земле перед бронированными телесами безмерного животного. Макгуин предполагал, что тварь завертится, пытаясь защититься, но ее величавый зад оставался недвижим. Пес осторожно продвинулся к той стороне, где находилось рыло, и предпринял серию энергичных финтов головой вправо-влево, имитируя атаку. Однако существо не уклонилось, не вскинулось и не подпрыгнуло в ответ на хорошо сыгранную истерику мучителя. Тварь не шевелилась, а только пялилась на собаку сквозь щелочки морщинистых, усаженных мошками век.
Макгуин поразился. Даже самая ленивая и тупая дойная корова уже давно бы занервничала! Пес отступил, чтобы перевести дыхание и обдумать варианты (которые, по причине некоторой ограниченности лабрадоров, были скромны в своем числе). Пес изобразил бешеную злобу, пустив перламутровую слюну, но с недоумением увидел, что чудище снова спокойно щиплет корм из котомки. Невероятно!
Послышались осторожные шаги и напряженный человеческий шепот. Макгуин понял, что это означает – конец веселью. Сейчас кто-нибудь схватит поводок и удушающе дернет. Время истекало. Осталась последняя попытка. Пес зарычал, прижал уши и представил себя волком. Он опять пустился вкруг оцепенелой зверюги, которая (Макгуин это отметил) перестала жевать и застыла с обслюнявленными ветками в пасти. Но теперь пес сосредоточил внимание на заднице добычи, где маняще болтался похожий на жиденькую бечевку хвостик.
Прыжок, сверкнули клыки – и цоп!
Мгновенно ожившая тварь крутанулась с такой дьявольской мощью, что пса отбросило, и он крепко треснулся о прочный ствол старого дуба. Макгуин вскочил и энергично встряхнулся. Со смесью удивления и восторга он увидел, что чудище удирает, и чертовски быстро!
