Джон Трейс - Заговор по-венециански
Не успевают Вито с Валентиной раскрыть рты, как Глория поворачивает картину другой стороной.
— A-а, так и думала, он писал в нескольких направлениях. Экономно и довольно престижно. Взгляните, тут еще символы.
Валентине наконец удается высвободить руку, и она наклоняется, пытаясь разглядеть некую хитрую деталь.
— Вот это уже странно. Очень странно. Автор зачем-то пометил каждую часть римскими цифрами. — Глория смотрит на карабинеров, ища поддержки и вдохновения, но офицеры молчат. — Глядите, первая часть отмечена цифрами XXIV и VII. Вторая — XVI и XI. И наконец, третья — V и VII.
— Что значат цифры? — спрашивает Вито. — Они имеют какое-то художественное значение?
— Нет, — медленно качает головой Глория, — никакого. По крайней мере, мне таковое неизвестно. Возможно, это обыкновенная самоирония. Многие художники прятали в своих картинах шутки, что придавало полотнам некую таинственность. — Она смотрит на офицеров и видит: материал не для них. Затем проверяет время по наручным часам и говорит: — Простите, мне пора. Надеюсь, критика окажется вам полезной. — Задержав взгляд на Валентине, Глория добавляет: — Звоните, если нужна будет помощь. Или если захочется пойти куда-нибудь выпить, посетить галерею…
Желая спасти подчиненную от неловкости, Вито говорит:
— Ваша помощь просто неоценима. Мы вам очень признательны. Спасибо, что нашли время и просветили. Molte grazie.
Он провожает Глорию до двери, оставив Валентину наедине с работой Бэйла.
Глаз у Валентины, конечно, не тот, что у Глории, но и она видит: полотно — скорее абстрактная доска сообщений, нежели произведение искусства.
— Ну и что тебе говорят цифры? — спрашивает Вито, вернувшись.
— Это не просто цифры, — говорит Валентина, очень близко приглядываясь к числовым последовательностям. — Это некий код.
— Я и сам уже догадался, — устало отвечает Вито. — Но что он значит и для кого оставлен?
— Тут я пас. Отправлю отсканированную копию криптоаналитикам в Рим. — Она выпрямляется и отходит от стола. — Если повезет, к концу века расшифруем.
Глава 71
Тюрьма Сан-Квентин, Калифорния
Сквозь плотное стекло он смотрит, как один охранник сменяет другого. Оба сравнивают время на наручных часах, потом синхронно поворачивают головы в сторону камеры. Вот же дебилы. Неиндивидуальные, будто клоны.
Ровно полночь.
Прошла первая секунда новых суток. Шестого дня шестого месяца. Дня казни. Последнего на земле.
У обычного заключенного случилось бы недержание.
Но не у Бэйла.
Мочевой пузырь Ларса Бэйла спокоен. Сам заключенный являет собой картину идеального здоровья. Стоит в серых трусах посреди камеры, омываемый чистым светом луны оттенка горчичного газа.
Бэйл усмехается, глядя, как, сдав пост, охранник уходит домой. Там его ждет толстуха жена — читает, сидя на кровати, а он сейчас вернется и начнет жаловаться на серость трудовых будней. Под конец упомянет — как бы между делом, — якобы сторожил Ларса Бэйла в ночь перед казнью. Затем станет рассказывать эту историю еще и еще: в кафешках, на скучных семейных сборах и в загородных барах, каждый раз добавляя красок.
Вытянув перед собой руки, Бэйл ощущает, как внутри его бурлит энергия.
Время почти пришло.
Он видит и чувствует, как окружает его защитная аура. Сначала она фиолетовая, затем становится белой и наконец — золотой. Это цвета его божественного разума. Цвета пути к бессмертию и месту подле Отца.
Снаружи, ясно дело, тюремщики уже подсуетились.
Развесили где надо знаки «Ограниченный доступ». Приготовили ключи от камеры смерти.
Росписи в журналах проставлены.
Как же они любят бюрократию!
Скоро члены экзекуционной группы вылезут из своих домов, не выспавшиеся после ночи в семейном кругу. Сядут в дешевые старые автомобили и поедут на работу, слушая радио и высунув левый локоть в открытое окно. Размышляя о том, как им предстоит отнять жизнь у человека и как потом с этим жить. Кто-то смиряется легче, кто-то тяжелее. Наконец они мрачные, с каменными лицами рассядутся в комнате для сборов, заслушают краткое выступление начальника тюрьмы и его заместителя, а после принесут торжественную клятву, будто примерные скауты. И отправятся исполнять свою конституционную обязанность — убивать Бэйла.
Кому-то такая работа нравится. Кого-то мучают угрызения совести и сомнения.
Но Бэйл позаботится, чтобы ни те ни другие этого дня не забыли.
Бедные души даже не подозревают, во что ввязались. Какое историческое событие ждет их.
Глава 72
Штаб-квартира карабинеров, Венеция
В римском отделе криптоанализа кто-то болеет, кто-то на выходных, а кто-то отлучился по семейным обстоятельствам, и ждать расшифровки пришлось до утра.
Наконец Валентина заходит в кабинет Вито. У нее на лице улыбка шириной с купол собора Сан-Марко.
— Все так просто, — говорит лейтенант. — По-идиотски просто!
Она кладет на стол Вито бумагу и говорит:
— Зашифровано было слово «Венеция».
— Венеция? — переспрашивает Вито, уставившись на ряд чисел.
XXIV–VII–XVI–XIV–VII.
— Ну и где тут «Венеция»?!
— Смотрите! — возбужденно говорит Валентина. — XXIV — это латинская «V», VII — «Е», XVI — «N», XI — «I», V — «С» и наконец VII — «Е». Выходит английское «Venice», наша Венеция.
Валентина чуть не смеется.
— О, ну прямо восхитительно просто, — передразнивает ее Вито. — Что же я сам не догадался?
— Ну ладно, ладно, не прямо так просто, — соглашается Валентина. — Не для нас, во всяком случае. А вот в Риме животики надорвали.
— Я их убил? Какая жалость!
— Ха-ха, смешно. Похоже, это грубое подражание шифру Цезаря.
— Цезаря?
— Да, его придумал сам старик Юлий. Писал таким образом тайные послания своим командирам: буквы заменялись другими буквами или же цифрами. «А», например, могла быть заменена «С». Код с циклическим сдвигом на две позиции.
Вито пробегается пальцами по числам и расшифровке.
— Но здесь-то не буквы, здесь числа.
— Знаю, — говорит Валентина. — Бэйл привнес кое-что от себя. Представил каждую букву под ее собственным порядковым номером в алфавите и закодировал по классической схеме Цезаря с двойным смещением. То есть «А» здесь не «1», а «3». Под конец Бэйл перевел арабские цифры в римские.
Теперь Вито видит, насколько все действительно просто.
— Получается, и «Е» здесь не «5», а «5» плюс «2», то есть в римских цифрах «VII»?
— Точно.
В дверь стучатся, и Вито с Валентиной оборачиваются.
Входит Нунчио ди Альберто, улыбаясь так же широко, как до этого улыбалась Валентина.
— Марио Фабианелли, похоже, говорит правду. Он и впрямь ничего не знает о компании на Каймановых островах и о покупке артефакта.
— Как? — спрашивает Валентина.
— Ну, подпись на документах поддельная. Нарисована хорошо, но не очень. Наши эксперты сравнили ее с подписями на документах, найденных у миллиардера в доме, и вот результат: образцы не совпадают.
— Не совпадают? Точно?!
— Абсолютно. Еще кое-что. Марио Фабианелли о компании не знает, зато о ней прекрасно известно его личному секретарю. — Нунчио гордо показывает принесенные распечатки. — Копия страховки, которую Тэль получила на артефакт — ни много ни мало на два миллиона долларов. Страховое обеспечение на все предметы из коллекции Фабианелли Тэль всегда подписывала сама. Странно было бы, если бы за нее эти документы подписал кто-то иной.
— Bene. Это настоящий прорыв, но мы все еще не знаем, где сама Тэль, адвокат Анчелотти и Том. — Вито с надеждой смотрит на Нунчио.
— Нового ничего. Рокко и Франческа связывались с полицией — никаких изменений.
— Том не мог взять и пропасть без следа, — возражает Валентина.
— Еще как мог, — говорит Вито. — Если его убили.
Глава 73
В Тома закачали столько наркотика, что хватило бы на аптеку.
Впрочем, кололи неправильно, и тело не приняло увеличенной дозы. В последний раз Том сблевал «химию», и снотворное выветривается намного быстрее. Быстрее, чем рассчитывали похитители.
Том еще слаб, но думает ясно.
Горло нещадно саднит. В желудке словно поселился напуганный пес. Мышцы сводит, а к глазам под повязкой будто прижали раскаленную решетку.
В остальном — все хорошо.
Том усмехается собственной мысли. Все хорошо. Ишь ты! Осталось всего несколько часов, и Тома принесут в жертву, а так все хорошо. Свою необычную холодность Том списывает на остаточный эффект снотворного. Хоть какая-то от него польза.
Времени подумать было достаточно. Похоже, у Ларса Бэйла по всему миру нашлось немало последователей, готовых отметить казнь кумира вспышками насилия, так что Сатана запляшет от радости.
