Джонатан Келлерман - Плоть и кровь
После звонка Майло я некоторое время сидел за столом, прислушиваясь к пустому дому и размышляя, действительно ли отсутствие Робин связано только с ее работой. И как я мог ошибиться насчет Рене Маккаферри ("Он не похож на нейрохирурга"). Тони Дьюк болен, и скорее всего серьезно. В чем еще я ошибся?
Я сел в машину, вставил в магнитолу кассету группы "Фэбьюлос тандербердс", проехал до Малхолланда, повернул на восток к Голливудским холмам, а потом бездумно сворачивал то в одну улочку, то в другую, стараясь отвлечься от неспокойных мыслей.
Сам того не замечая, я оказался в центре Голливуда и свернул на бульвар Сансет. Я так и не смог расслабиться, продолжая изводить себя предположениями. О причудливом жизненном пути Лорен: от трудного ребенка до проститутки из модного магазина, а потом до... до того, кем она была в момент, когда пуля убийцы попала ей в затылок.
Я вспомнил работу, которую Лорен писала по социальной психологии в группе Джина Долби: "Иконография в модельном бизнесе".
Женщины как плоть.
Может, она чувствовала горечь оттого, что продавала себя? Не говорила ли в Лорен обида, когда она принялась за шантаж? Или ее обуревала лишь жажда денег?
Я медленно прополз по Беверли-Хиллз и западному краю Бель-Эйра – двум из "трех Б", куда стремилась Шона Игер. Там я угодил в пробку, чувствуя себя странным образом в своей тарелке, словно являлся членом некоей обширной тайной организации и мы все двигались в сторону нашей общей, только нам известной цели.
Ситуация меня не раздражала – автомобильный затор был ничуть не хуже потока нейронов в моей голове. Я пытался решить, чем заняться в оставшуюся половину дня, когда вдруг понял, что нахожусь недалеко от дома Джастина Лемойна. Проезжая мимо белого бунгало, я заметил движение – закрывалась дверь гаража.
На первой же боковой улочке я смог съехать влево, развернулся и встал за углом. Через семь минут ворота гаража открылись, и красный "мерседес" с поднятым верхом выехал на обочину, включив левый поворотник.
Казалось бы, почему бы не пропустить машину, потеряв на этом двадцать секунд?.. Однако уровень человеческой доброты в тот момент был слишком низок, и красная машина простояла на обочине довольно долго, рассеянно мигая желтым огоньком поворотника. Наконец грузовичок садовника сжалился, и "мерседес" влился в поток автомобилей. Отстав на десять машин, за ним отправился и я.
Отгоняя мысли о нелепости моей предыдущей слежки за Беном Даггером и доктором Маккаферри, я плелся позади, стараясь не упустить яркую машину из виду. Это было не так-то просто, потому что "мерседес" проскользнул на желтый возле бульвара Сансет, а я остался стоять за пять машин до светофора. Я попытался сосредоточиться на прямоугольных задних фарах удаляющегося автомобиля. Машина свернула направо; к тому времени, когда я подъехал к повороту, ее и след простыл. Я двинулся дальше наравне с другими жертвами заторов со скоростью, не превышающей пятнадцать миль в час. Впереди я заметил ряд красных тормозных огней, и это вернуло мне надежду. Пробка перед выездом на шоссе номер 405 позволила нагнать объект преследования – красный автомобиль стоял в тридцати ярдах от меня, в левой полосе. Я проделал несколько виражей, которые трудно назвать галантными, в результате чего смог сократить расстояние между нами к тому моменту, когда "мерседес" свернул на Сепульведу. Я даже рассмотрел смутные очертания водителя сквозь заднее стекло.
"Мерседес" пересек Уилшир, Санта-Монику и Олимпик, двигаясь настолько быстро, насколько позволяло дорожное движение. Проехал мимо места, где нашли тело Лорен, оставил позади Пико, Венис и Калвер-Сити, свернул направо, на бульвар Вашингтона, проехал четверть мили и припарковался у небольшого отеля под названием "Пальмовый двор".
Отель расположился на левой стороне улицы – двухэтажное псевдоколониальное здание между автозаправкой и цветочным магазином. Над дверью висел значок автоклуба. Чистый, обшитый белой доской фасад напомнил мне дом Джейн и Мэла Эбботов. Стоянка была заполнена на треть. "Мерседес" проехал в дальний левый угол, подальше от остальных автомобилей, и остановился.
Из машины вышел мужчина и поспешил к входу в отель. Около сорока лет, высокий, худощавый, с впалой грудью, длинными руками и курчавыми седеющими волосами. На нем были элегантная желтая рубашка, отглаженные брюки цвета хаки, коричневые мокасины на босу ногу и маленькие очки. В руках он нес картонную коробку для бумаг. Неужели Джастин Лемойн специально возвращался домой за документами? Он опасливо огляделся, толкая плечом входную дверь.
В телефонной будке на заправке пахло туалетом, но телефонный сигнал слышался отчетливо. Я позвонил Майло в участок и, прежде чем он смог что-либо произнести, сказал:
– Наконец что-то стоящее.
* * *– Да, они оба там, – сообщил Майло, вернувшись к моей машине. – Комната двести пятнадцать. Зарегистрировались вчера на имя Лемойна.
У него ушло четверть часа на то, чтобы приехать. Стерджис оставил автомобиль на противоположной стороне улицы, поговорил пару минут с клерком отеля и вышел, кивая головой.
– Парень с радостью оказал содействие?
– Консьержем оказался эфиоп, готовящийся к собеседованию на получение гражданства. Очень старался, только и слышно было: "да, сэр", "нет, сэр". Я пообещал попридержать целую армию спецслужб, если он не будет суетиться и не предупредит Лемойна и Салэндера. Был очень впечатлен моим значком. Откуда ему знать, что получить ордер, а тем более разрешение на штурм здания настолько же нереально, насколько нереальна свадьба Каддафи и Барбры Стрейзанд.
– Кстати, надо посмотреть телевизор, я сейчас ничему не удивлюсь.
– Кроме того, моя представительная аура тоже сделала свое дело. Он даже выложил, что Салэндер только что звонил и интересовался, где поблизости можно заказать пиццу. Эфиоп посоветовал "Папа Помадоро" на Оверленде и сообщил, что у них гарантированная доставка в течение получаса, в противном случае вы получаете заказ бесплатно. Так что я постучусь к ним в дверь минут этак через пять, и, надеюсь, они ее откроют в ожидании пепперони.
– А когда объявится настоящий посыльный?
– Устроим вечеринку. Спасибо, что заметил машину Лемойна, Алекс.
– Это было несложно. Я как раз проезжал мимо.
– А еще говорят, будто в Лос-Анджелесе соседи не знают друг друга даже в лицо.
– Если он поселился под собственным именем, Лемойн не особенно скрывается. Кроме того, он среди бела дня приезжает домой. Да и живет неподалеку. Не очень похоже на поспешный побег.
– Что же они здесь делают тогда? Отпуск проводят?
– Может, им потребовалась передышка, – предположил я. – Энди Салэндеру нужно время, чтобы определиться, как использовать информацию, полученную от Лорен.
– Или он ее партнер по шантажу.
– Вряд ли она делилась с ним деньгами. У нее были шикарные вещи и инвестиционный портфель, а Салэндер еле перебивался на зарплату бармена. Нет, я думаю, Энди говорил правду: она относилась к нему как к другу. В общем, Лорен доверила ему свою тайну. Может, она даже не вдавалась в подробности, просто он сам все понял, как только люди вокруг начали умирать. Воссоединение с Лемойном пришлось как раз кстати – это позволило ему выехать из квартиры и поселиться с ним вместе. Он рассказал дружку о своих подозрениях, и тот достаточно испугался, чтобы переехать сюда.
– И не позвонил мне, потому что...
– Потому что зачем ему звонить, Майло? Если он часто смотрит телевизор, то насмотрелся передач о провалившихся программах защиты свидетелей. Не говоря уже о фильмах про коррумпированных полицейских. Художественных, и не только.
– Я не заслуживаю доверия? Moi?[26] – Он посмотрел на отель. – Возможно, они там вдвоем пытаются продумать схему, как нагреть руки на шантаже. – Майло бросил взгляд на часы. – Ну ладно, пора превращаться в доставщика пиццы. Жди здесь. Если понадобится твое присутствие, я дам знать. Когда приедет настоящий курьер, скажи, что пицца для тебя, и заплати ему.
– А департамент полиции возместит мне убытки?
Он похлопал по карману брюк и выудил бумажник.
– Убери, – сказал я, – это была шутка.
– Знаю. – Майло обнажил зубы в улыбке. – Зато ты будешь уверен, что мне можно доверять.
Семь минут спустя невысокий чернокожий парень с приятными чертами лица вышел из "Пальмового двора", осмотрелся, заметил мою "севилью" и помахал мне. Я быстро подошел, и он придержал дверь. Мы зашли в сумрачную будку, которую в отеле выдавали за холл. Потом парень проводил меня к щербатому металлическому лифту, прикрыл рот рукой и заговорил так тихо, что мне пришлось наклониться к нему.
– Детектив Стерджис просит вас подняться, сэр.
– Спасибо.
– Комната два-пятнадцать. Можете воспользоваться лифтом. Пожалуйста.
* * *Лифт натужно затрясся, и подъем всего на один этаж вверх занял у меня почти минуту. Выйдя из лифта, я оказался в коридоре с низкими потолками и розовыми виниловыми стенами. По обеим сторонам шли серо-зеленые двери с дешевыми замками. Ковровая дорожка под ногами была песочного цвета и грязная по краям. Посередине коридора булькал автомат для производства льда. Таблички "Не беспокоить" висели на трех дверных ручках, и через каждые несколько футов из-за винила доносился приглушенный смех.
