Скотт Туроу - Личный ущерб
Теперь поддерживающая операцию группа, включая агентов наблюдения, насчитывала пятнадцать человек. Всем даже не хватало стульев. Ребята передавали друг другу пакетики с попкорном и чипсами, поскольку никто не успел поужинать. А расходиться было нельзя, пока не согласовали очередной шаг. Сеннетт по-прежнему твердил о следующем выстреле по Туи.
— Стэн, вам надо будет договориться, чтобы мне поставили там трансплантат, — сказал Робби. Это замечание вызвало бурное веселье. — Ведь в следующий раз, как только я заговорю о Брендане, Косиц обязательно оторвет мне все хозяйство.
Сеннетт вопросительно посмотрел на Макманиса.
— Я считаю, что добраться до Туи у нас нет никаких шансов, — заявил Джим. — Они даже боятся произнести что-либо вслух, поэтому пишут записки.
— Но Робби прошел обыск. Они должны ему доверять.
— Не более, чем нужно, Стэн. Эта публика не доверяет никому. Они предупредили Робби насчет Ивон, потому что не хотят, чтобы он еще сильнее попадал под колпак ФБР. Но теперь он для них вроде как радиоактивен. Вы можете прокручивать какие угодно сценарии с участием Туи, все равно ничего не получится. Защита разобьет любые ваши доводы. В эту трясину, где находится Робби, он даже носочком ботинка не ступит.
— Ступит, и еще как, — возразил Сеннетт. — Если найти правильный подход, они все завязнут в трясине. — Он метнул в мою сторону огненный взгляд. Очевидно, этот прокурорский разговор мне, адвокату, слушать не положено.
Джим полагал, что от фронтальной атаки следует отказаться и попытаться достать Брендана с флангов. Оставалась надежда, что его кто-нибудь подставит. Например, Косиц или Милаки. Нужно лишь давить на них с помощью Робби.
Здравый смысл, содержащийся в предложении Джима, убедил всех, кроме Сеннетта. Ему по-прежнему грезилась победа над Бренданом на дуэли, один на один.
Ближе к концу спора они вышли за дверь, а когда вернулись, Макманис махнул Ивон, чтобы она зашла к нему в кабинет.
— Мы выводим вас из игры, — сообщил Джим, как только за ней закрылась дверь. — Для вас она закончена.
Ивон почувствовала себя яйцом, из которого удалили белок и желток (в детстве они делали из таких яиц пасхальные украшения). Такой же хрупкой и пустой внутри.
— Это из-за записки Косица, где он требует от меня избавиться?
— Мы действительно не собираемся ждать, когда такое случится, но проблема в другом. Робби знает, что вы сгорели, и в понедельник вас уволит. Спецагенту Ивон Миллер в его фирме делать нечего.
— Сеннетт тоже так думает?
— Он считает, это логично.
— Но может, мне остаться в городе на некоторое время? Подождать, пока они сделают очередной шаг.
— Нет, — ответил Джим. — В этом нет оперативной необходимости. Так что после понедельника прощаемся. — Он посмотрел на нее и улыбнулся. — Зачем так расстраиваться? Поезжайте домой, повидайтесь с родней. У вас накопилось много отгулов. А когда начнется настоящее веселье, мы вас, скорее всего, вернем. Финал вы не пропустите. Но в данный момент я хочу, чтобы вы убрались подальше от беды. Это приказ. — Джим проследил, как Ивон восприняла его слова, и добавил: — Я же говорил вам, что это нелегко. Выдержать такое путешествие от старта до финиша. Трудно, очень трудно.
В кабинет вошел Сеннетт. Ивон ожидала, что федеральный прокурор начнет спорить с Макманисом, но он взял ее за руку и сказал хорошие слова. Стэн говорил серьезно, она это чувствовала. О том, какая Ивон замечательная и исключительная. Несколько раз упомянул о мужестве и патриотизме.
— Жаль только, Ди-Ди, что жители округа Киндл никогда не узнают, как много вы для них сделали. ФБР может гордиться, что воспитало таких профессионалов. Для меня большая честь работать с вами.
Утверждали, будто Стэн может добраться до звезд лишь с помощью подручных средств. Наверное, решение Макманиса ему не понравилось, но он был искренен. Его глаза блестели. В такие моменты Стэн обнаруживал свои лучшие качества. Ивон казалось, словно она получила еще одну олимпийскую медаль.
Затем они вернулись в конференц-зал и объявили, что Ивон выходит из игры. Агенты зааплодировали и по очереди подошли ее обнять. Клекер отсалютовал, хлопнув пустым пакетом из-под чипсов.
И Ивон наконец осознала, что для нее действительно все уже закончилось.
Последние несколько недель квартал, где располагался дом Брендана Туи, каждое утро объезжал большой мусоровоз, покрашенный в цвета окружной санитарной службы (красный и синий). Это чудовище с туловищем высотой в два этажа и хищной стальной пастью сзади находилось в собственности управления по контролю за соблюдением законов о наркотиках и было передано во временное пользование группе Макманиса — Сеннетта. Как известно, с юридической точки зрения мусор ничьей собственностью не является, и потому для его изъятия не требуется никакого ордера. В США издавна для борьбы с криминалом использовался анализ мусора подозреваемых. Мусор, который выбрасывали соседи, отправлялся по прямому назначению, а темно-зеленые мешки, извлеченные из контейнеров Брендана Туи, доставляли группе Амари, где его внимательно просматривали, облачившись в резиновые перчатки. Интересное обнаружилось чуть ли не сразу. Оказывается, Брендан проявлял неправдоподобно глубокий интерес к христианской литературе. Во всяком случае, среди мусора каждый день находили несколько квитанций на почтовые переводы. Когда начнется официальное гласное расследование, ищейки из налоговой службы докопаются, куда именно на самом деле он переводил деньги.
В понедельник утром, когда Ивон приехала в офис Макманиса для сдачи итогового отчета, Джо Амари зашел в конференц-зал и положил на стол исчерченную различными геометрическими фигурами салфетку с черным логотипом «Батискафа», на которой в пятницу вечером Ролло Косиц написал записку Робби. Посмотреть на нее, помещенную в специальный пластиковый пакет, зашли все агенты, будто это был кусочек Истинного Креста. Салфетка была разорвана на четыре части, но ее аккуратно сложили и после идентификации Фивором направят на экспертизу почерка и отпечатков пальцев.
Робби прибыл в девять тридцать, чтобы обговорить процедуру увольнения Ивон. После уик-энда, проведенного дома, он снова выглядел развалиной.
— Она самая, — промолвил он, взяв в руки пластиковый пакет, и улыбнулся.
Теперь отвертеться Косицу будет очень трудно. Однако вряд ли стоило надеяться, что он заложит своего шефа. А без этого доказать, что Брендан Туи состоит в сговоре с Косицем и остальными, невозможно.
Макманис забрал у Робби салфетку и спросил, почему Косиц упомянул Мейсона. Тот пожал плечами.
— Брендан, видимо, решил, что если я не обратился за помощью к Тули, значит, связался с Мейсоном.
Робби направился к себе. Когда Ивон появилась в офисе, Филлида, тощая австралийка-секретарша, которую Робби взял на работу, потому что ему понравился ее акцент, сообщила, что шеф хочет ее видеть. Стоило закрыть дверь кабинета, как Ивон неожиданно накрыла волна меланхолии. Она залюбовалась великолепным видом весеннего города, открывающимся из широких окон. Ей до сих пор не верилось, что все это в последний раз. Как с хоккеем. То есть перевернута еще одна страница ее жизни, прошумел еще один поток, в который Ивон не сможет войти дважды.
— Итак, — печально сказал Робби, — ты уволена и все такое прочее.
По сценарию им следовало разыграть драму. Ивон должна раскричаться, устроить истерику, чтобы все в офисе слышали. Он тоже должен кричать что-то в ответ. Как и положено при последнем объяснении любовников. Но Робби не мог начать. Ивон тоже.
— Мы еще встретимся, или это «сейонара»[56]? — спросил он.
— Через полчаса Амари отвезет меня в аэропорт, — ответила она. — Но Макманис обещал вызвать, как только начнут основательно трясти ведущих персонажей.
— Жаль, — пробормотал Робби и понурил голову. Неожиданно для себя Ивон бросилась к нему и крепко обняла.
— Повысь хотя бы голос, — прошептала она. — Крикни: «Ты уволена», пусть они услышат.
— Ты уволена, — едва слышно проговорил Робби, жалобно поднял на нее глаза и заплакал. — Не обращай внимания. Я плачу сейчас по любому поводу. — Он достал носовой платок. — Может, ты закричишь? А?
Ивон ограничилась тем, что громко хлопнула дверью и, покидая кабинет, что-то бормотала себе под нос. По ее щекам текли слезы. Трое женщин — Бонита, Филлида и Оретта из архива — внимательно наблюдали за ней, когда она выходила из приемной.
«Ну что ж, — подумала Ивон, — я, наверное, все-таки неплохо выступила».
В семье, где выросла Ивон, все дети любили друг друга, но они с Меррил были особенно близки. И вот в четверг Ивон наконец-то прилетела в Денвер повидаться с сестрой, а в пятницу ее повезли в Вейл показать новый дом, который обошелся им в три четверти миллиона. Меррил и Рой были в восторге. И действительно, все выглядело замечательно: вид на горы, патио, ванные комнаты, мебель. Рой считал, что это Иисус оценил их добрые деяния и воздал по заслугам. Пять дней в неделю Рой проводил в самолетах. Звонил жене из самых экзотических мест: с Суматры, из Абу-Даби. Чем больше Ивон его узнавала, тем яснее понимала, что он во многом похож на ее отца. Такой же добрый и работящий.
