Патрисия Корнуэлл - След
Доктор Филпотт выдвигает стул. Он стоит спиной к окну, и солнечные лучи, пробившись сквозь тонкий слой облаков, падают на аккуратно причесанные седые волосы и идеально белый накрахмаленный халат. На шее у него болтается стетоскоп, руки большие и уверенные.
– Припоминаю, что вы рассказывали довольно занятные истории, – задумчиво говорит он. – Я тогда еще подумал, что вы, должно быть, смелая женщина. И при этом с хорошим вкусом. Женщин в ту пору в «Содружество» приглашали не часто. Как, впрочем, и сейчас. Знаете, мне даже пришла мысль переквалифицироваться в судмедэксперты. Это на меня так ваше выступление подействовало.
– Еще не поздно, – с улыбкой отвечает Скарпетта. – Насколько мне известно, существует значительная нехватка этих специалистов, более ста вакансий остаются незаполненными. Весьма серьезная проблема, если учесть, что именно они выписывают свидетельства о смерти, выезжают на место преступления и решают, есть или нет необходимость во вскрытии. Когда я работала здесь, в штате насчитывалось около пятисот врачей, добровольно бравших на себя обязанности судмедэксперта. Моя армия, так я их называла. Не знаю, что бы я без них делала.
– В наше время врачи не желают жертвовать своим временем во имя чего бы то ни было, – говорит доктор Филпотт. – Особенно молодые. Боюсь, мир становится слишком эгоистичным.
– Я стараюсь не думать об этом, чтобы не впасть в депрессию.
– Хорошая философия. Итак, чем именно я могу вам помочь? – Голубые глаза подернуты дымкой грусти. – Понимаю, хороших новостей ждать не приходится. Что он натворил?
– За ним, похоже, много чего есть. Убийство. Покушение на убийство. Изготовление взрывчатых устройств. Вы, наверное, слышали о четырнадцатилетней девочке, которая умерла несколько недель назад. – Скарпетта не хочет уточнять, о ком именно идет речь – пока еще рано.
– Боже… – Он качает головой и отводит взгляд. – Боже…
– Скажите, доктор, он давно стал вашим пациентом?
– Очень давно. Еще ребенком. Я хорошо помню его мать.
– Она еще жива?
– Умерла лет десять назад. Весьма властная женщина. Как говорится, тяжелый человек. Эдгар Аллан был ее единственным ребенком.
– А отец?
– Алкоголик. Покончил с собой. Довольно давно, лет, пожалуй, двадцать назад. Сразу скажу, я не очень хорошо знаю Эдгара Аллана. Бывает у меня не часто. Приходит главным образом на уколы. От гриппа и пневмококковой пневмонии. Зато точен как часы. Строго каждый сентябрь.
– Включая прошлый сентябрь?
– Нет. Я перед вашим приходом посмотрел его карточку. Явился четырнадцатого октября. Вакцина от пневмонии у меня была, а вот от гриппа закончилась. Вы, наверное, знаете, что в этом году ее повсюду не хватает, Так что я сделал ему только один укол. Он сразу ушел.
– Расскажите подробнее.
– Да в общем-то все было как всегда. Пришел, поздоровался. Я спросил, как дела. У Эдгара Аллана больные легкие. Легочный интерстициальный фиброз как следствие хронического воздействия бальзамирующего состава. Похоже, он одно время работал в похоронном бюро.
– Не совсем, – говорит Скарпетта. – Он работал у меня.
– Да? Вот как! – удивляется доктор Филпотт. – Я не знал. Думал… Мне он рассказывал, что работал в похоронном бюро.
– Нет. Он работал в анатомическом отделении. Где-то в конце восьмидесятых. В девяносто седьмом ушел по состоянию здоровья. Помню, это случилось перед самым переездом в новое здание. А как он объяснил вам причину своего заболевания? Хроническим воздействием?
– Мне он сказал, что однажды пролил и вдохнул формальдегид. Так и в его карточке записано. Должен признаться, Эдгар Аллан – человек немного странный. Я это всегда знал. По его словам, он работал в похоронном бюро и бальзамировал тело, но забыл вставить что-то в рот, и бальзамирующий состав начал пузыриться, потому что напор был слишком большой, а потом еще и шланг лопнул. В общем, история получилась весьма живописная. Впрочем, что я вам рассказываю? Вы же знаете его лучше, чем я.
– Эту историю я слышу впервые, – говорит Скарпетта. – Помню только, что у него был фиброз. Вы не думаете, что он это все сочинил?
– Нет. О фальсификации не может быть и речи. Биопсия показала значительное повреждение легочных тканей и рубцевание интерстициальных тканей. Так что он не притворяется.
– Мы пытаемся его найти. У вас есть какие-либо предположения, где он может находиться?
Доктор Филпотт пожимает плечами:
– К сожалению, нет. Может быть, у тех, с кем он когда-то работал?
– Полиция сейчас проверяет круг знакомств, но надежды мало. Насколько я помню, он был замкнутым и нелюдимым. – Скарпетта задумывается. – Через несколько дней у него истекает срок действия рецепта на преднизон. Как по-вашему, Поуг строго выполняет все предписания?
– Насколько я могу судить на основании собственного опыта, отношение к лекарствам у него переменчивое. Может целый год следовать всем рекомендациям, а может и отступить от них на несколько месяцев. Это касается и преднизона, ведь от него полнеют.
– У него лишний вес?
– В последний раз он был очень полным.
– Можете сказать, какого он роста?
– Рост, пожалуй, около пяти футов и восьми дюймов. А вес… Думаю, в октябре он весил больше двухсот фунтов, я сказал, что ему нужно поберечь себя, поскольку избыточный вес затрудняет дыхание и создает дополнительную нагрузку на сердце. По этой причине мне даже приходилось на время отменять прием кортикостероидного гормона. Есть и другая проблема…
– Опасаетесь стероидного психоза?
– Приходится. Вы знаете, что это такое. Но в случае с Эдгаром Алланом всегда трудно определить, принимает он лекарства или нет. Позвольте задать вопрос? Как он убил эту девочку? Джилли Полссон, если не ошибаюсь?
– Слышали о Берке и Хэйре? Жили в Шотландии в начале девятнадцатого века. Убивали и продавали тела для медицинских исследований. В то время трупов для препарирования недоставало, и некоторые студенты, чтобы изучать анатомию, грабили свежие могилы.
– Похитители тел, – кивает доктор Филпотт. – Да, кое-что читал. Имя Берка, если не ошибаюсь, стало нарицательным. Появился даже термин – беркинг. Но о современных случаях слышать не приходилось.
– В наши дни речь не идет об убийствах с целью продажи тел. Но случаи беркинга регистрируются. Правда, установить такой факт – дело крайне трудное, поэтому и статистика отсутствует.
– Удушение, отравление или что?
– В судебной медицине под беркингом понимается механическая асфиксия. Если верить легенде, Берк выбирал в качестве жертв людей физически слабых, чаше всего стариков, детей или больных, садился на грудь и закрывал рот и нос.
– Так было и с Джилли Полссон? – Доктор Филпотт мрачнеет. – Он ее задушил?
– Как вы знаете, иногда диагноз устанавливается на основании отсутствия других диагнозов. Методом исключения. На теле девочки были обнаружены синяки, расположение которых указывало на возможность того, что кто-то сидел у нее на спине и держал за руки. К тому же у нее было носовое кровотечение. – Вдаваться в подробности Скарпетте не хочется. – Вы, конечно, понимаете, что это сугубо конфиденциально.
– Боюсь, я даже понятия не имею, где он может сейчас находиться, – мрачно говорит доктор Филпотт. – Если вдруг появится или даст о себе знать, я сразу вам позвоню.
– Я оставлю вам номер Пита Марино. – Она записывает номер на листке.
– Знаю я о нем мало, и, сказать по правде, он никогда мне не нравился. Странный парень. Есть в нем что-то такое, от чего мурашки идут по коже. Раньше, когда была жива его мать, она всегда приходила вместе с ним. А ведь он уже был взрослым человеком. И так продолжалось до самой ее смерти.
– От чего она умерла?
– Знаете, это меня и беспокоит. Она была очень тучная женщина и относилась к своему здоровью крайне бережно. А умерла дома, однажды зимой от воспаления легких. Тогда я не обнаружил ничего подозрительного. А теперь начинаю думать…
– Я могу посмотреть его медицинскую карту? И ее, если это возможно?
– Насчет ее не знаю, дело давнее. А на его карту я вам дам взглянуть. Но только здесь. Сейчас принесу. – Он встает из-за стола и выходит из кухни. Скарпетта смотрит ему вслед, и доктор Филпотт уже не кажется ей жизнерадостным бодрячком, каким выглядел четверть часа назад.
Она смотрит в окно. С голой ветки дуба свисает кормушка, на которой в данный момент хозяйничает голубая сойка. Птица ведет себя как маленький агрессор и, подобрав рассыпанные зернышки, вспархивает и улетает. Эдгар Аллан Поуг вполне может отделаться легким испугом. Отпечатки ничего не доказывают, а причину смерти суд может счесть недоказанной. Невозможно сказать, скольких он уже убил и скольких еще убьет. Беспокоит и еще одно: чем занимался Эдгар Аллан Поуг, пока работал у нее? Что делал в том подвале? Кей помнит его в рабочей одежде, бледным и еще худым. Помнит, как он посматривал на нее исподтишка, робко, когда она спускалась на лифте в анатомическое отделение, чтобы поговорить с Дэйвом. Дэйв тоже недолюбливал Эдгара Аллана и, вероятно, понятия не имеет, где сейчас его бывший работник.
