Елена Су - Пещера Восходящего Солнца
Все, что она могла сделать – скользнуть по нему взглядом и уставиться в пол с видом оскорбленной особы.
– «Монополия» – это здорово, да? – Цаца повисла на руке Кнопы, заглядывая ей в глаза.
Кнопа пожала плечами, продолжая рассматривать пол.
– Если не устраивает перечисленное меню, – парень с мягкой улыбкой смотрел на Кнопу, – готов выполнить любое ваше пожелание. Размещайте заказы, – он чуть поклонился и широко улыбнулся.
Кнопа стояла как вкопанная.
– Не требуется… Спасибо… – выдавила она.
Цаца почувствовала, как спина и руки Кнопы напряглись, и немного грустно, с сожалением, сказала:
– Здорово… Хорошо… Мы подумаем… Вы же в седьмом вагоне? – парень кивнул. – Мы придем… если что… – и потянула Кнопу в вагон.
– Хорошо… – немного растерянно проговорил он.
Когда дверь в тамбур захлопнулась, Цаца протащила подругу к окну в проходе и набросилась на нее, как коршун:
– Ты что? Обалдела? Зачем ты его так уделала? Парень нормальный, это ведь видно! Нельзя же убивать людей только за то, что ты им понравилась!?
Кнопа стояла на удивление тихо, опустив голову.
– Он же нормально проявил внимание! – продолжала тираду Цаца, – я знаю твои требования, и даже в твои драконовские правила он вписался! – Цаца резко выдохнула и уже с сожалением, тихо сказала, взяв Кнопу за плечи:
– Он был неприятен тебе. – Прозвучало как утверждение.
Та медленно покачала головой.
– Но что тогда? Я хочу понять…
Кнопа подняла на нее глаза полные слез, готовых вот-вот пролиться:
– Я не знаю…
Цаца с болью смотрела на подругу.
– Со мной в такие моменты что-то происходит… Я как будто деревенею…
– Ты вела себя так, будто тебя оскорбили в лучших чувствах.
– Да, я знаю. Но это единственное, что мне доступно в такие моменты. Не могу я ответить на симпатию вот так, сразу…
– Они должны доказывать ее тебе? – как бы размышляя протянула Цаца, – Но… ты не дала ему ни единого шанса, даже не улыбнулась, чтобы он понял намек, принял приглашение на такую изощренную игру… Бедный…
Кнопа вскинула глаза на Цацу:
– Я не специально! Но ничего не могу с собой поделать, – и снова опустила голову.
– Да, я никогда не видела тебя кокетничающей с кем-то. Ты всегда такая строгая, серьезная… – рассуждала вслух Цаца.
Кнопа только шмыгала носом и кивала.
– Ладно, все хорошо будет, – Цаца обняла подругу, – но я ведь не ошиблась, он понравился тебе? – и она хитро прищурилась.
Кнопа подняла на нее глаза и улыбнулась. Когда они вернулись в свое купе, по виду Кнопы невозможно было догадаться, что несколько минут назад из ее глаз текли слезы.
Паша и Жанна
Ромео и Джульетта или…
Джульетта и Ромео
Они познакомились в столовой телецентра «Останкино». Паша не смог оторвать глаз от застенчиво улыбающейся девчонки с косой челкой и аккуратными красными губками-бантиками. Она просеменила мимо него к дальнему столику у стены. Шаги мелкие, частые, так ходят японки в кимоно и сабо. Паша вдохнул обволакивающий, нежный шлейф духов, и сам не заметил, как оказался сидящим напротив нее с обалделой, глупой улыбкой и все еще держащим свой поднос с обедом на весу. Она подняла глаза, щеки вспыхнули мгновенно, зелень глаз стала сияющей, увлажненной. Он улыбался и смотрел, она отводила уже слегка напряженный взгляд.
– Павел… меня… Павел зовут, – протянул он, пытаясь поймать ее взгляд.
Возникла пауза. Сердце его бешено колотилось:
– Как вас зовут?
Снова пауза. Тут ее взгляд скользнул по зависшему в воздухе подносу. Побелевшие костяшки пальцев, сжимающие его так сильно, что компот почти полностью расплескался, и открытая улыбка решили его судьбу.
– Жанна, – ангельским голоском пропела девушка и улыбнулась в ответ.
Вечером того же дня они вместе вышли из дверей «Останкино» и гуляли до утра по влажным майским улицам.
Цацу чуть не стошнило, когда она услышала эту романтическую историю. К Жанне она относилась снисходительно – не замечала ее. А вот Паша раздражал ее безумно. Одно то, что он без конца хвастался, выводило Цацу из себя.
После окончания журфака Паше посчастливилось попасть на телевидение. Его дядя был главным оператором на первом государственном канале. Но, как ни странно, это не сыграло никакой роли. Дядя – алкоголик в завязке, замкнутый, еще более хмурый в недолгие периоды ремиссии, – не питал родственных чувств ни к кому, кроме собственной матери. Но у него была женщина, Раиса Степановна, из тех ангелов-хранителей, которые иногда необъяснимо проникаются сочувственной любовью к подобным «непризнанным гениям» и вытаскивают их из запоев. Потом читают им наставления, окружают заботой и нежностью до следующего срыва, и все повторяется.
На одном из семейных торжеств Раиса Степановна насела на Павлика с вопросами о будущем. Тот простодушно ответил, что еще не думал, надо разделаться с госэкзаменами. Милая женщина привычно взяла мужские проблемы на себя и подыскала ему место на известном скандальном телеканале. Раиса Степановна была всего лишь администратором какой-то маленькой фирмочки, пригревшейся в телецентре, но не имеющей отношения к индустрии телевидения, но это не помешало ей заиметь связи по всему корпусу.
Работа оказалась не такой интересной и уж точно не приводящей к популярности и журналистской славе. От Паши требовалось в основном одно – брать интервью у прохожих на улице. Затем отснятый материал монтировался и шел как вспомогательный видеоряд к теме какой-нибудь передачи. Надо ли говорить, что сам Паша никогда в кадре не появлялся.
Но свое положение не виделось ему удручающим, может быть, потому, что вокруг было столько знаменитостей! В коридорах можно легко встретить и Туту Ларсен и Дану Борисову, и даже самого Леонида Парфёнова. И это далеко не весь список звезд, который Паша так любил перечислять в кругу своих друзей и знакомых.
– Иду я по лестнице, вернее бегу, – надо срочно найти системщика. Сворачиваю в коридор, еще толком не освоился в останкинских лабиринтах, ищу нужный номер комнаты, и вдруг – бац! Налетаю на кого-то. Бумаги, папки – в разлет по всему коридору. Я начинаю судорожно собирать их. И тут этот человек, на которого я налетел, тоже наклоняется, чтобы помочь мне, но как-то странно это делает… Ноги не сгибает, носки врозь, но это же просто неудобно! Смотрю, а это Васечкин39! Вернее, Егор Дружинин40. Ну, он еще хореографом на «Фабрике»41 был.
Подобные истории затем обрастали несуществующими подробностями. Чаще всего они заканчивались дружеской беседой и обменом любезностями со знаменитостью. Цацу корежило от этого: «Я знаком с этим», «Говорил с этим», «Видел того-то», «Пересекался с тем-то»…
– Да что ты САМ сделал?! «Я! Я!», – передразнивала его Цаца, – головка от патефона! Эти люди своим делом занимаются. Они что-то сделали в этой жизни, а ты к их славе примазываешься. Знаком, видел – ну и ладно! Сам в этой жизни соверши поступок – потом хвастай, – каждый раз презрительно выговаривала ему Цаца.
Пашу это оскорбляло, но не надолго. В глубине души он даже с чем-то был согласен. Но эта ужасная манера Цацы – расстреливать его презрением каждый раз, когда он восторженно живописал случаи из жизни телецентра, – его злила. Так они несколько раз схлестнулись, и потом Паша старался сдерживаться в ее присутствии. Но иногда его все-таки уносило в хвастовство, и он снова получал свою пулеметную очередь от Цацы.
А вот Жанна смотрела на Пашу, как на героя. Что бы он ни говорил, ни делал. Им было хорошо вместе. Тот самый период в жизни молодой пары, когда каждый безоглядно любит, не замечая недостатков другого. И мир вокруг кажется идеальным, добрым и солнечным. А внутренняя тень каждого влюбленного пока мирно спит, накапливая силы, жир, энергию.
Жанна определилась с профессией еще в пятом классе. Ее привлекало все красивое, и вокруг себя она любила создавать уютную, праздничную атмосферу. Сразу после окончания девятого класса она поступила в колледж и в неполные девятнадцать лет имела диплом парикмахера-визажиста. В ее одежде не было случайных деталей. Каждый аксессуар о чем-то говорил и должен был нести окружающим какую-то определенную информацию о ее личности на сегодняшний день. Цаца долго не могла прийти в себя от ее «носочков под цвет глаз» из прошлого похода. Тогда дождь лил не переставая трое суток, и единственным требованием к одежде была водонепроницаемость, но Жанна все равно продолжала следить за цветовой гаммой своего гардероба. А окончательно Цацу добил заяц. Простой, плюшевый, довольно уже потертый заяц, с длинными лапами, ушами и круглым пузом. Какая-либо из конечностей постоянно торчала из рюкзака Жанны во время переходов. Идя друг за другом по узкой тропе, кто-нибудь обязательно упирался носом в это плюшевое недоразумение.
