Алексей Евдокимов - Ноль-Ноль
Он не мог заставить себя не посматривать в зеркало заднего вида, а вскоре уже откровенно завертел головой (водила сопел непонимающе-недовольно). Черный «Аккорд»-универсал Витька заметил, еще когда они тащились по Перово. Повторяя все их маневры, держась все время на одной и той же средней дистанции, «Хонда» довела их «Ниву» до широченной магистрали (шоссе Энтузиастов, по словам водилы) и, чуть приотстав, продолжала переть следом, как на буксире. Машин хватало, но «Аккорд», сука, прилежно держался в зоне видимости. Собственно, что тут такого, вероятно, они просто ехали кратчайшей дорогой в центр, туда же, куда надо было и «Хонде»; но сейчас Витька не мог позволить себе верить в случайности.
Они нырнули под железнодорожный путепровод, по обе стороны шоссе тянулись сплошные заводские корпуса и заборы. Если что, подумал Витька, и бежать некуда. Впрочем, вряд ли ЭТИ станут подрезать прямо на многорядке…
— Скажите, тут рядом метро какое-нибудь будет? — спросил он.
— За мостом будет. Как ее… «Авиамоторная».
— Остановите у нее.
Мужик — грузный, рыхлый, неприветливый хачик посмотрел выразительно.
— Двести нормально будет?
— Нормально…
— Покажете, в какую сторону там вход…
— А я помню? Там в переход, по-моему…
Они снова, теперь уже поверху, перевалили железную дорогу; за съездом, миновав перекресток, хачик затормозил. Витька сунул ему заранее зажатые в кулаке две сотенные и стартовал из «Нивы». Чуть не сшиб зазевавшуюся бабку, едва не навернулся на ступенях подземного перехода, отшвырнул стеклянную, с красной «М», как на мужском сортире, створку. Хорошо, у него была карточка — не задерживаясь, проскочил турникет, вприпрыжку слетел на перрон… Поездов не было.
Пытаясь отдышаться, с шилом в боку, Витька изучал списки станций на мраморных путевых стенах, соображая, что делать. Народу в зале, под шишковатым металлическим сводом, было немного, но он, как ни сканировал присутствующих, не мог с уверенностью сказать, не «висит» ли кто на нем. Некоторые косились, но он, встрепанный, красный, бесконечно оглядывающийся, и впрямь, видать, обращал на себя внимание; кто-то говорил по телефону — но кто-нибудь всегда и везде говорит по телефону…
Минуты через полторы подошел поезд в центр. Витька, дождавшись, когда после предостерегающего карканья двери начнут съезжаться, метнулся в него. Следующей станцией была «Площадь Ильича», что тоже, кажется, на Энтузиастов (или тут оно уже иначе именуется?): если ЭТИ сообразили и газанули, у них имелся шанс перехватить его. Но оттуда, с «Ильича», переход на «Римскую», и если они все-таки не сообразят или не успеют…
Не сообразили. Не успели.
Витька вышел, перешел, проехал до «Чкаловской», там пересел на синюю линию и по ней направился через центр. Постепенно унимались и сердце, и дыхалка, и центрифуга в голове; он снова задумался о дальнейших собственных действиях.
Ночь на носу. К кому набиваться теперь? Он весь день перебирал варианты — и все казались слишком опасными: если уж ЭТИ нашли его даже на Михеевой даче…
И тут, как не раз в тупиковых ситуациях, ему по ассоциации, что ли (в качестве парадоксального выхода?), опять вспомнился Егор. Вот уж на кого никто не подумает!.. К сожалению, видимо, правильно не подумает: при Егоркиной-то нелюдимости кого-то к себе пускать… С другой стороны, у него же вроде слабость ко мне, нет?.. По-любому: что я теряю?..
Он сменил карточку, набил Егору подобострастную эсэмэску и, привалившись к дверце в торце вагона, стал ждать. Он чувствовал себя совершенно выпотрошенным: пустым и дряблым.
У сидящего перед ним пацанчика от мобилы в уши шли провода, но громкость была такая, что даже Витька мог насладиться музоном. Звучал некий рок-н-роллец… отечественный, судя по доносящимся отдельным словам… причем, кажется, такого старомодного пошиба, восьмидесятнического… Витька напрягся, пытаясь определить, не знакомое ли что-то. Он отлично слышал ритм, а через некоторое время вроде бы даже стал разбирать и текст. Ага… ага…
Умножь меня на ноль.Умножь меня на ноль,Чтоб мне легко пройтиТаможенный контроль,Чтоб в униформе хам,Храня покой границ,Нашел бы только хламИстерзанных страниц,Но чтоб не разгадалТаинственный пароль —Умножь меня на ноль…[1]
4
— Фо хум зэ бэлл толлс?.. — сонно проворчал Егор, под кряканье пружин переворачиваясь на своей койке (Витька знал, что цитирует он не Хемингуэя и тем более не Джона Донна, а «Металлику»).
Не отвечая, он дотянулся до мобильника. Он догадывался — фо хум. «Принято одно сообщение». «Открыть». «Подъем. Они у подъезда. Мас».
Ни хрена спросонок не соображая, он принялся лихорадочно одеваться в болезненном свете фонаря под крышей гастарбайтерской бытовки, соседней с домом.
— Че там?.. — Егор вывернул морду из подушки: кажется, щурился.
— Все, пора мне, давай, — на ходу заталкивая телефон в карман, Витька поскакал в прихожую. — Помнишь? — крикнул не оборачиваясь. — Я вечером ушел!..
Егор запыхтел матом, Витька не слушал. Подхватил кроссовки, но даже обувать не стал — прямо в носках вышел на темную (лампочка на этаже не горела) лестничную площадку, тихонько, стараясь не щелкать язычком замка, закрыл дверь и через две ступеньки запрыгал вверх. Миновав пару пролетов, остановился — в глубине раздался мягкий удар двери подъезда, торопливые множественные шаги. Он побежал дальше. До последней площадки (хорошо, освещенной) он добрался быстрее, чем ЭТИ до Егоровой квартиры. Он еще слышал негромкий целеустремленный топот, когда непослушными пальцами завязывал шнурки. Потом там, внизу, задавленно вжикнул звонок.
Витька, осторожно, чтоб не гремела отвесная железная лесенка, вскарабкался к квадратному люку на чердак. Запирающий его замочек он еще вечером вскрыл Егоровой отверткой. Сейчас он нахваливал себя за предусмотрительность, тем более что, честно говоря, не ждал от ЭТИХ подобной прыти… Черт, в натуре, не ждал…
Черт…
Чердак был затхл, низок, кромешно темен. Почти на ощупь, натыкаясь на трубы, пачкаясь в пыли и каких-то сальных натеках, Витька нашел слуховое окно… ручку…
Покатая жестяная крыша гулким аханьем отзывалась на неверные шаги. Маячил остов антенны. Холодный рассветный ветер налетал порывами. Зевота раздирала челюсти.
Было довольно светло. Сзади небо уже вовсю бледнело. Дальние жилые башни, тройка высоких труб в точечных огоньках силуэтами проступили на фоне розоватой его каймы под легкими штриховыми облаками. Но город стоял мертвый: лишь редкие окна желтели, да улицы передавали по цепочке фонарный свет, да спаренные фары проскальзывали быстро и одиноко под слабый обрывистый шорох. Отчаянно заорала припозднившаяся гопота.
Дом имел «Г»-образную форму. Витька доковылял до самого дальнего конца крыши, влез в окошко (присохшее, не сразу открывшееся) и долго, матерясь все более остервенело, искал люк в подъезд, тоже отпертый втихаря вчера вечером.
Порядком изгвазданный, он бегом спустился на первый этаж и в нерешительности остановился перед наружной дверью. Прислушивался, но ничего не слышал. Тусклая лампочка освещала мятые железные почтовые ящики, выцветшую рекламу домашнего Интернета на стене, криво процарапанное там же по штукатурке «Сурок гарбунок лысый педарас», грязный потоптанный газетный разворот у Витьки под ногами опять с какой-то сплошной рекламой. «18 % женщин после сорока страдают раком шейки матки…» Покупайте препарат против этой самой шейки… раковой… а также генитальных бородавок… Нет, встряхнулся он, к черту. Рвать отсюда.
Он поддел защелку и распахнул дверь. Ночной пустой двор. Внедорожник с включенными фарами у Егоркиного подъезда. Витька быстро пошел в другую сторону, к углу. Он почти уже свернул за него, когда сзади рявкнул автомобильный движок.
Витька рванул. Не на улицу, а вбок, в темень, к детской площадке.
Фары джипа широко махнули по двору. Витька вмазался плечом в стойку качелей, чудом не сверзился в песочницу, взлетел по трясущейся сетке забора и обрушился в крапиву по другую его сторону. Зассанная непроглядная щель между гаражами. Тылы какой-то котельной: в распахнутом окне, забранном толстой решеткой, — яркий люминесцентный свет, слышны гудение и рокот.
«…Зря я во все это полез. Может, я правда — того?..» — пискнул вдруг внутренний голосок — впервые за все это время. То есть не совсем впервые — впервые столь определенно…
Так, куда?..
Он подался в проход между котельной и соседней такой же одноэтажной постройкой с такими же зарешеченными, но темными окнами. Он был у самого его конца, когда впереди послышался мотор и полыхнули фары. Витька развернулся и рванул назад.
