Джонатам Келлерман - Пациент всегда мертв
— Он стал педантичен, — подсказал я.
— Ага. В смысле интересов, ему раньше нравился бизнес, как и мне. — Джерри Куик как-то неуклюже дернулся. — Это тоже изменилось. Он утратил интерес к бизнесу. У него появились другие идеи. Но я считаю, что это было временным явлением.
— Другие идеи насчет карьеры?
— Скорее карьерные фантазии. Экономика оказалась спущенной в сортир, и он захотел стать писателем.
— Какого рода писателем?
— Он шутил по поводу работы на бульварные газетенки, сбора грязи на знаменитостей.
— Так это была всего лишь шутка?
Куик сверкнул на меня глазами:
— Он смеялся, и я смеялся в ответ. Я говорил вам, что он не мог сконцентрироваться. Как, черт возьми, он мог писать для какой-нибудь газеты?! Однажды, когда Эйлин была здесь, Гэвин спросил ее, не знает ли она какой-нибудь знаменитости, которую он мог бы обгадить. Потом Гэвин подмигнул мне, а Эйлин чуть не обделала штанишки. Она завела речь о том, что знаменитости заслуживают, чтобы их оставили в покое. Сама мысль, что можно обидеть каких-нибудь крупных кинодеятелей, испугала ее до колик… Ладно, о чем это я говорил?.. — Глаза Куика остекленели. Он вновь закурил.
— Гэвин стал заниматься журналистскими расследованиями, — подсказал теперь Майло.
— Я уже сказал, это было несерьезно.
— Как Гэвин заполнял время, после того как бросил учиться?
Куик опустил голову:
— Болтался. Я считал, что Гэвин вот-вот вернется к учебе… Это было трудное время для него, и я не настаивал. Я думал, что он, возможно, восстановится в школе весной.
— Какие еще изменения вы в нем заметили? — спросил я.
— Он перестал убирать свою комнату, да что там — просто запустил. Он никогда не отличался особой аккуратностью, но всегда за собой следил. Я терпеть не мог делать ему замечания подобного рода, так как он сильно смущался; никогда не спорил, не вставал на дыбы, просто говорил: "Прости, папа". Он, конечно, чувствовал, что что-то не так, однако не очень расстраивался по этому поводу. Постепенно все у него приходило в норму, и он опять начал бегать. У него были хорошие ноги, для него, бывало, ничего не стоило пробежать пять-шесть миль. Его доктор сказал мне, что все у него будет хорошо.
— Это какой доктор?
— Невропатолог. Как там его звали?.. — Куик затянулся, вынул сигарету и шлепнул себя свободной рукой по щеке. — Какой-то парень-индус. Барри Силвер, наш семейный доктор, направил нас к нему. Парень-индус… работает в больнице Сент-Джон… Сингх. Он ходит в тюрбане. Должно быть, один из тех… Ну, вы знаете. Барри — и наш доктор, и наш друг. Я с ним играю в гольф, потому и внял его совету. Сингх провел несколько тестов и сказал нам, что не увидел никаких отклонений в мозгу Гэва. Он сказал, что для излечения Гэву потребуется время, но не смог определить, сколько именно. Потом он отослал нас к врачу… психологу. Чтобы он помог Гэву восстановиться после травмы.
— К нейропсихологу? — спросил я.
— Она врач. Это все, что я знаю. Ее фамилия Коппел. Она выступает на радио.
— Мэри Лу Коппел?
— Вы с ней знакомы?
— Я слышал о ней.
— Сначала Гэв ходил к одному из ее партнеров, но у них не заладилось, поэтому он перешел к ней.
— А что там было не так с первым партнером?
Куик пожал плечами:
— Вы платите, чтобы ваш ребенок ходил и беседовал с кем-то, все держится в тайне, вам не дозволено знать, что происходит. — Он затянулся сигаретой. — Гэвин говорил мне, что ему не нравится с тем парнем, и теперь Коппел собирается им заняться. За те же деньги. Они оба брали по двести баксов в час.
— Это помогло?
— Кто знает!
— Ну хоть какая-нибудь отдача от усилий доктора Коппел была?
— По-моему, никакой. Но я уже говорил, что был в стороне от процесса… всей этой терапии. Я много езжу. Слишком много. Подумываю над тем, чтобы сократить поездки.
Он докурил сигарету до фильтра, вытащил очередную и тут же ее прикурил. Потом смял окурок большим и безымянным пальцами и швырнул на ковер. Потом что-то пробормотал.
— Сэр? — переспросил Майло.
Улыбка Куика была короткой и неожиданной.
— Я все время путешествую, и это сущий ад. Вы знаете, авиалинии — это настоящее творение дьявола. Часто летаете по делам? Им там все до лампочки. В этот раз, после того как Шейла сообщила мне о Гэвине и я сказал им, почему мне нужно лететь домой, меня обслуживали как короля. Со мной говорили как с больным, за мной ухаживали всю дорогу. Переделали билет на первый класс, не знали, чем еще мне угодить. — Он издал лающий звук, который мог быть смешком. Затянулся, закашлялся, еще несколько раз затянулся. — Вот чего это стоит. Вот чему надо было случиться… Чему надо было случиться, чтобы с вами обращались как с человеком.
Майло спросил Куика о его дочери.
— Я попросил Келли оставаться в Бостоне, — сказал он. — Она учится в юридической школе, и что это ей даст, если она приедет сюда? Если вы отдадите… отдадите нам Гэвина и мы устроим похороны, тогда она может приехать. Когда это будет?
— Трудно сказать, — отозвался Майло.
— Похоже, что это ваш стиль разговора.
Майло улыбнулся:
— Кайла Бартелл.
— Довольно давно не видел ее. Они знакомы с Гэвином со школы, и какое-то время гуляли.
— Гуляли?
— По-детски, — пояснил Куик. — Ее отец какой-то композитор. Эйлин твердит мне, что он важная шишка.
— Вы никогда с ним не встречались?
— А с какой стати мне с ним встречаться?
— Гэвин и Кайла…
— Это были дела Гэва… Если честно, парни, что-то я не пойму, к чему все эти вопросы. То, что случилось, никак не может быть связано с Гэвом. Он отправился на Малхолланд с какой-то девицей, и какой-то извращенец, какой-то сексуальный маньяк, воспользовался случаем, так? Это так? Разве вы не так думаете?
Прежде чем Майло смог ответить, глаза Куика метнулись к лестнице. Эйлин Пэкстон протопала вниз, не удостоив нас даже взглядом, и быстро прошла на кухню.
Оттуда вскоре донеслось журчание воды — видимо, из водопроводного крана. Потом послышался звон посуды.
Спустя несколько секунд на лестнице в розовом халате появилась Шейла Куик. Она, старательно передвигая ноги и при этом слегка покачиваясь, стала спускаться. Остановилась на нижней ступеньке, опираясь на перила, и стала изучать пол, словно никак не могла на что-то решиться. У нее был рассеянный взгляд. За ночь она постарела на много лет.
Женщина увидела нас.
— Привет, — с трудом проговорила Шейла. Она заметила сигарету в руке мужа, и уголки ее губ опустились.
Джером Куик нарочито затянулся сигаретой.
— Нечего стоять на ступеньках. Спускайся… осторожней, ты еще под действием валиума. — Он даже не попытался помочь ей.
Она осталась стоять там, где была.
— Есть что-нибудь… новое, детектив?
Майло покачал головой.
— Простите, что опять беспокоим вас, миссис Куик…
— Нет, нет, нет, вы помогаете мне… нам. Вы были очень… великодушны. Прошлой ночью. Вряд ли это было для вас легко. Вы были великодушны. Это было нелегко для вас и для меня.
— Шейла, возвращайся в постель, — подал голос Джерри Куик.
— Они были очень милы прошлой ночью, Джерри. Это всего лишь вежливость, что я…
— Уверен, что они были молодцами, но…
— Джерри. Я. Хочу. Быть. Вежливой. — Шейла Куик спустилась со ступеньки и присела на стоящий сбоку стул.
— Мэм, — сказал Майло, — мы узнали, что та девушка с Гэвином была не Кайла Бартелл.
— Вы говорили, что она была блондинкой, — пожала плечами Шейла Куик.
— Конечно, это большая редкость в Лос-Анджелесе, — съязвил Джером Куик.
— У меня есть снимок, — сказал Майло. — Это не очень приятная фотография, она сделана посмертно, но если бы вы смогли взглянуть на нее… Если бы мы смогли установить личность девушки, то это ускорило бы процесс. — Он показал ей фотографию.
— Она выглядит такой… мертвой. Бедняжка. — Покачав головой, она взяла у Майло снимок и поднесла его к глазам. У нее тряслись пальцы, поэтому углы снимка дрожали. — Вы показываете такой же снимок Гэвина другим людям?
— Шейла! — скривился Куик.
— Нет, мэм, — сказал Майло. — Мы знаем, кто такой Гэвин.
Она вновь взглянула на фотографию.
— Гэвин ни словом не обмолвился, что у него новая подружка.
— Гэвину было уже двадцать лет, — сказал Джером Куик. — Он не был обязан отчитываться о своих связях.
Шейла Куик продолжала смотреть на снимок. Наконец она вернула его.
— Еще одного… — сказала она.
— Мэм?
— Еще одного чьего-то ребенка не стало.
Глава 5
Майло получил письменное разрешение от семьи Куик побеседовать с доктором Гэвина, и мы ушли. Было почти пять часов дня, молочно-белое небо казалось отвратительным. Мы оба ощущали подавленность и голод и поехали в кафе на Литл-Санта-Моника, где заказали сандвичи и кофе. Мой представлял собой горячий ростбиф с горчицей на ржаной булке. Майло выбрал расползающегося многослойного монстра с копченой грудинкой, сдобренными майонезом сырыми овощами, пеперон-чини и еще чем-то, что я на взгляд определить не смог. Все это было вложено во французскую булку. Когда Майло попытался откусить от сандвича, тот развалился. Похоже, детективу это доставило своеобразное удовольствие.
