Кристофер Голден - Сыны анархии. Братва
Их ожидали.
Однако Тринити оставалось лишь гадать, чего именно может ожидать Оскар Темпл. Должно быть, Карни вкратце его просветил, но не взбрыкнет ли человек вроде Темпла при виде замызганных мужиков с каменными лицами и русским акцентом? Насколько она успела понять американцев, вполне может.
– Предоставьте говорить мне, – подала голос Тринити с заднего сиденья.
Гаврила сидел за рулем, Олег – на пассажирском сиденье рядом, а Феликс – позади, рядом с Тринити. Все сердито посмотрели на нее, даже человек, в которого она влюбилась.
– Возможно, ты сказала это уже дважды или трижды, – буркнул Олег.
Тринити просунулась между сидений, чтобы с прищуром наверняка заглянуть ему в глаза.
– И скажу это тысячу раз, коли потребуется, чтобы достучаться в ваши толстые русские лбы.
От ухмылки Олега тонкий белый шрам, протянувшийся вдоль его челюсти от подбородка до мочки уха, натянулся. Татуировки на его шее сзади и на руках свирепы и как-то прекрасны в одно и то же время. У него высокие скулы, маленький рот и прищуренный взгляд человека, любящего мучить людей. Щетина на его бритом черепе никоим образом не помогала рассеять подобные опасения, но Тринити знала, что это не так. Она чувствовала его прикосновение и видела в его глазах вожделение к ней. Олег ни за что не причинит ей боль, разве что тем, что умрет за нее, и она сделает все, что в ее власти, только бы предотвратить подобное.
Гаврила водит. Всегда. Его уродливое лицо с темными глазами выглядит так, будто он побывал в тысяче драк и проиграл их все до единой.
А вот Феликс – тихоня. Шесть с половиной футов ростом, накачанный так, что похож на гардероб из мускулов. У Тринити сложилось впечатление, что большинство драк с Феликсом заканчивались еще до начала, потому что его противники писались прямо в собственные штаны, не успев даже обменяться ударами.
– Ты говоришь с нами, как с детьми, – проговорил Гаврила. – Я выдрал глотку мужику, который говорил со мной так.
Тринити с усмешкой уселась на свое место.
– Ты не первый, кто намекает, что с удовольствием меня прикончил бы. У другого парня это звучало убедительнее.
– Один из нас любит тебя, ирландка, – проворчал Гаврила, стиснув баранку своими лапищами. – Но это не я.
Олег снова оглянулся на заднее сиденье, приподняв одну бровь. Может, Гаврила и убийца, но они оба совсем как братья, и он ни за что не причинит вред любимой женщине Олега. Феликс как всегда помалкивал, но чуточку возвел глаза горе, показывая, что тоже не ставит угрозы Гаврилы ни во грош.
Впереди понемногу вырастал громадный деревенский дом, окруженный беспорядочными хозяйственными постройками. Тринити увидела, как стоп-сигналы Карни вспыхнули, и тут же Гаврила врезал по тормозам. Шины их черного «Мерседеса» подняли тучу пыли, и пришлось подождать, пока она опустится, прежде чем распахивать дверцы. «Братки» научили ее никогда не высовываться там, где окружающая обстановка не просматривается на все сто.
Выбравшись из машины, Тринити захлопнула заднюю дверцу. Остывающий двигатель «Мерседеса» издавал негромкое пощелкивание. Она предлагала угнать что-нибудь, не так соответствующее клише русской мафии, как черный европейский седан, но Гаврила упорствовал, что они должны соответствовать стандартам. Олег переставил на него номера со старого «Фольксвагена Рэббит». Ну, хотя бы сегодня вечером за ними никто гоняться не будет.
Олег и Феликс выбрались из машины через пару секунд после нее. Гаврила ждал за рулем, наверняка держа правую руку на кнопке зажигания. Ключа у них не было, но этому человеку потребовалось не больше полусекунды, чтобы двигатель заработал. Он такое уже делал не раз и не два.
Выбравшись из своего пикапа, Карни уперся ладонями в поясницу, как это водится у пожилых, потянулся и вальяжно зашагал к ним, теперь более походя на ковбоя, чем на ирландского паренька, каким рос.
– Мисс Данфи, – сказал он.
Ей хотелось открыть ему свое настоящее имя, но она не могла. Олег может решить, что эта информация заслуживает того, чтобы прикончить Карни.
– Должен теперь вам сказать, – продолжал американец, – что вообще-то от этого дела мне как-то не по себе.
Феликс чуть отвел руку назад, чтобы легче было выхватить пушку, заткнутую сзади за пояс, если понадобится.
Олег хотел было открыть рот и выдать свой акцент, но Тринити обожгла его таким взглядом, что он прикусил язык, как Феликс.
– Тут ничего такого, чтобы вам испытывать неловкость, мистер Карни, – проворковала она. – Вы знакомите старого друга с новым, вот и всё. Коли же предпочитаете не торчать поблизости, когда представите нас друг другу, никто здесь не поставит вам этого в вину.
Неловко переминаясь с ноги на ногу, Карни бросил взгляд на дом.
– Оскар может.
Друг в Белфасте, назвавший ей имя Карни, сказал ей, что этот человек не сходит с прямой и узкой дорожки уже много лет. Его дискомфорт оттого, что его втягивают в затею по ту сторону черты закона, казался совершенно искренним, но ведь он согласился привести их сюда, а уж коли впутался, в таком деле вход – доллар, выход – два.
Похоже, Карни осознал эту истину на секунду-другую позже Тринити. Вздохнув с видом, говорившим «ладно уж, давайте покончим с этим», он направился к парадной двери деревенского дома с шагающими по пятам Тринити, Олегом и Феликсом. Гаврила оставался за рулем «Мерседеса», пока дверь не открылась и бородатый мужчина в спортивном пиджаке цвета ржавчины жестом не пригласил их внутрь.
У двери Карни поздоровался с бородачом, которого звали вроде бы Аароном. Аарон Имярек не потрудился представиться гостям своего работодателя. Тринити приняла бы его за дурня при виде новехоньких, с иголочки, синих джинсов и остроносых ковбойских сапог без единой царапинки, но разглядела, как слегка оттопыривается его спортивный пиджак из-за оружия и сумрачный интеллект, проблескивающий в его взгляде, будто крошечные пылающие угольки. Этот человек – не просто головорез.
Проводив их в переднюю, Аарон указал на столик под вешалкой:
– Оставьте свое оружие здесь. Оно будет ждать вас на обратном пути.
Их всех всколыхнуло беспокойство. Тринити бросила на Олега сумрачный взгляд, он кивнул и, зорко следя за Аароном, вытащил пистолет из-за пояса сзади и положил на столик. Гаврила и Феликс последовали его примеру.
– А вы что же? – повернулся тот к Тринити.
– Я здесь только потолковать, – отрезала она. – Оружие мне даже не нравится.
Мгновение Аарон пристально разглядывал ее, окинув взглядом надетые на ней джинсы, сапожки и тонкий хлопчатобумажный свитерок. Он явно пытался вникнуть, что она собой представляет, что делает вместе с этими людьми, и Тринити видела, что покамест он в этом не преуспел. Как и она сама.
– Странную ж вы водите компанию, раз так, – заметил он.
– Отнюдь не спорю.
– Мистер Темпл ждет вас на кухне, – указал он куда-то в глубь дома.
– На кухне? – эхом отозвалась Тринити.
Никто не проронил ни слова. Карни последовал за Аароном, а девушка со своими русскими вынуждена была к ним присоединиться. Поначалу ей показалось странным, что этот человек примет их в кухне, а не в кабинете или гостиной, но, разумеется, кухня более интимна, более уютна… и в каком-то смысле более гостеприимна. Должна создать иллюзию, что все они друзья и могут говорить без экивоков.
Оскара Темпла они застали за шинкованием овощей на кухонном островке с гранитной столешницей. На бедре у него висел большущий пистолет «Кольт», будто у шерифа на Диком Западе; кожаный ремень и кобура поблескивали, любовно, с заботой смазанные маслом, чтобы не теряли эластичности, словно драгоценная бейсбольная перчатка подростка. На шикарной плите исходила паром кастрюля, и в желудке у Тринити заурчало от дивных ароматов, наполняющих кухню.
– Привет, Джон! – тепло сказал Темпл. – И привет твоим друзьям.
– Добрый вечер, Оскар, – ответил Карни.
– Неужто уже вечер? – Темпл бросил взгляд в окно над раковиной. – Что ж, он подкрался незаметно, не правда ли?
На второй разделочной доске лежала целая курица, которую хозяин дома только что выпотрошил и порезал, сложив мясо горкой на блюде. Когда он положит мясо и овощи в пряный бульон, кипящий на плите, блюдо получится исключительное.
– Пахнет славно, не так ли, мисс… – Темпл посмотрел в ее сторону.
– Данфи, – подсказала Тринити. – Кейтлин Данфи.
Темпл вытер руки кухонным полотенцем и поприветствовал ее рукопожатием. Он явно сосредоточил внимание исключительно на ней – быть может, Карни сообщил ему, что говорить будет она, – не потрудившись протянуть руку кому-либо из ее спутников. Тринити пережила мгновение всеохватной паники, сообразив, что, вместо того чтобы оставаться просто подружкой Олега, приняла участие в покушении на преступление, работая на русскую мафию.
«Господи, да что же я творю?» – подумала она, не в силах даже вздохнуть.
