Шэрон Болтон - Жертвоприношение
– Ее присутствие здесь совершенно неуместно, – сказала Таллок инспектору, указывая на меня. Вполне возможно, что она совершенно права, но мне очень не нравилось, когда меня считали третьей лишней. Подобные слова всегда пробуждали во мне дух противоречия.
– Надеюсь, вы ни в чем не подозреваете мисс Гамильтон? – сказал Гиффорд и улыбнулся мне.
Этот человек интриговал меня. Я с удивлением отметила, что его волосы были слишком длинными для мужчины вообще и для старшего хирурга в особенности. В свете мощных ламп они отливали золотом. Наверное, на солнце они приобретали точно такой же светло-золотистый оттенок. Брови и ресницы тоже были светлыми, и уже из-за одного этого Гиффорд никак не мог считаться привлекательным в общепризнанном значении этого слова.
Тем временем он продолжил:
– Она переехала сюда лишь полгода назад, а насколько я понимаю, нашей подруге, которая осталась за дверью, самое место в Британском музее. К какому веку ты ее отнес, Энди? К бронзовому? К железному?
По саркастической улыбке Гиффорда я поняла, что он откровенно издевается над Энди Данном, который явно понятия не имел о том, чем отличается бронзовый век от железного и оба они от каменного.
– Честно говоря, я хотел бы… – раздался негромкий голос Стивена Ренни. Мне показалось, что он боится Гиффорда, стоящего значительно выше в служебной иерархии, но в то же время у него уже сложилось определенное мнение и он собирается его отстаивать, несмотря ни на что.
– Я думаю, что к одному из них. Это точно, – сказал Энди Данн. Только сейчас, когда мы все находились в одной комнате, я заметила удивительное сходство между моим боссом и полицейским инспектором. Высоченные, широкоплечие, светлокожие, с густой копной рыжеватых волос, они были похожи не только друг на друга, но и на большинство взрослых мужчин, обитающих на Шетландских островах. Что это? Сильные гены, доставшиеся в наследство от викингов? Ведь их вторжение в Британию началось именно отсюда.
– Тем более, что это далеко не первый случай, – продолжал Данн. – Северные торфяные болота давно уже стали притчей во языцех. Припоминаю анекдотический случай, который произошел в окрестностях Манчестера лет двадцать назад. Там нашли труп женщины, и муж опознал в нем свою жену, признавшись, что убил ее двадцать лет назад. А позднее выяснилось, что найденному телу около двух тысяч лет.
Я заметила, что сержант Таллок внимательно прислушивается к этому диалогу, который, похоже, убедил ее не больше, чем меня.
– Извините, но я хотел сказать, что… – снова заговорил Ренни, однако его никто не слушал.
– Помнишь, Энди, как мы с классом ездили в Данию в начале шестидесятых? – продолжал Гиффорд. – Мы тогда видели мумифицировавшееся естественным образом тело мужчины, которое нашли в торфянике возле деревни Тол-лунд. Просто фантастический случай! Захоронению больше двух тысяч лет, а тело совершенно не тронуто тлением. Можно было рассмотреть каждую морщинку на лице, не говоря уже о щетине на подбородке. Патологоанатом даже смог определить содержимое его желудка.
Меня совершенно не удивило то, что Гиффорд и Данн оказались бывшими одноклассниками. Мир тесен, а Шетландские острова вообще очень тесное место. Я уже привыкла, что тут все всех знают.
– Похоже, что здесь нечто подобное, – снова заговорил Данн. – Нужно вызвать эксперта-антрополога. Возможно, мы сможем еще и хорошо подзаработать на этом. Такая находка обязательно привлечет туристов.
– Сэр… – начала Таллок.
– Видите ли, сэр… – одновременно с ней произнес Ренни. Но я резко оборвала их:
– Да прекратите вы, бога ради! Эта женщина не имеет никакого отношения ни к железному веку, ни к бронзовому.
Данн посмотрел на меня так, как будто только что вспомнил о том, что я все еще здесь.
– При всем моем уважении к вам… – начал было он, но я не дала ему продолжить.
– Поправьте меня, если я ошибаюсь, – сказала я, – но, насколько мне известно, женщины железного века не красили лаком ногти на ногах.
Реакция на мои слова была разной. Данн отшатнулся как от пощечины. Губы Таллок слегка искривились в улыбке, но эта женщина умела владеть собой. Гиффорд слегка напрягся, хотя выражение его лица оставалось непроницаемым. И лишь Стивен Ренни испытал явное облегчение.
– Именно это я и пытался сказать вам, – начал он. – Это не археологическое захоронение. В этом не может быть никаких сомнений. Конечно, торфяные почвы обладают уникальными консервирующими свойствами, но на ногтях этой женщины действительно сохранились следы лака. Кроме того, над ее зубами явно поработал современный дантист.
Гиффорд тяжело вздохнул.
– Ладно, Стивен. Каковы тогда ваши предположения? – спросил он.
Доктор Ренни открыл одну из папок, которые лежали на его столе, и поднял глаза. Я подумала о том, что он, должно быть, чувствует себя очень неловко, глядя на нас четверых. Хотя, с другой стороны, при его тщедушном телосложении он наверняка давно привык смотреть на людей снизу вверх.
– Прошу вас учесть, – начал он, – что тело доставили сюда всего лишь три часа назад. Поэтому, естественно, это лишь предварительный отчет.
– Разумеется, мы все понимаем, – нетерпеливо перебил его Гиффорд. – Так что ты можешь нам сообщить?
Я заметила, как Данн неприязненно взглянул на Гиффорда. По идее, вопросы должен был задавать он – полицейский инспектор, который вел расследование. Но сейчас мы находились в больнице, то есть на территории доктора Гиффорда. Если эти двое начнут выяснять, кто главнее, нам предстоит стать свидетелями битвы титанов.
Стивен Ренни откашлялся.
– Итак, – начал он. – Перед нами тело женщины двадцати пяти-тридцати пяти лет. После пребывания в торфяной почве ее кожа приобрела коричневый цвет, но, внимательно изучив особенности ее скелета и черепа, можно смело утверждать, что эта женщина принадлежит к европеоидной расе. С почти полной уверенностью можно утверждать также и то, что ее смерть не была естественной.
Что касалось последнего утверждения, то большего эвфемизма я еще никогда не слышала.
– Что же явилось причиной смерти? – поинтересовался Гиффорд.
Я внимательно наблюдала за ним. Мне было интересно, как он воспримет новости, которые предстояло услышать.
Доктор Ренни снова прочистил горло. Краем глаза я заметила, как он взглянул на меня, прежде чем продолжить.
– Эта женщина умерла от артериального кровотечения, которое возникло в результате того, что ее сердце было вырезано из груди.
Гиффорд вздрогнул и побледнел как полотно.
– Господи! – только и смог произнести он.
Данн и Таллок никак не отреагировали на это сообщение. Как и я, они уже видели тело.
Теперь, когда худшее осталось позади, Ренни немного расслабился и продолжал уже спокойнее:
– На теле имеется десять-двенадцать разрезов, сделанных очень острым инструментом. Я бы предположил, что это мог быть какой-то хирургический инструмент.
– Который рассек грудную клетку? – поинтересовался Гиффорд. Это было профессиональное замечание хирурга. Мне, например, не приходил в голову ни один обычный хирургический инструмент, которым можно было бы рассечь грудину. Ему, судя по скептически приподнятым бровям, тоже.
Ренни понимающе кивнул.
– Грудная клетка была рассечена предварительно, – сказал он. – По моим предположениям, для этого использовали какой-то тупой инструмент.
Чувствуя, как рот наполняется слюной, я с трудом сдерживала тошноту. Стоящий передо мной оранжевый пластиковый стул вдруг начал выглядеть очень привлекательным.
– Вырезанное сердце можно было впоследствии использовать для пересадки? – раздался голос Даны Таллок. – Возможно, женщину убили потому, что кому-то понадобилось ее сердце?
Мне был понятен ход мыслей детектива сержанта Таллок. Она, как и любой другой человек, наверняка слышала о похищении людей с целью удаления их органов для последующей трансплантации, о нелегальных операциях, финансируемых людьми с плохим здоровьем, но тугими кошельками. Наверное, это действительно имело место – в каких-то далеких странах третьего мира с неудобопроизносимыми названиями, где человеческая жизнь, особенно жизнь бедняков, не стоила ни гроша. Но не здесь же. Не в Великобритании. И уж конечно, не на Шетландских островах – самом безопасном для жизни и работы месте во всем Соединенном Королевстве.
Прежде чем ответить, Ренни еще раз просмотрел свои записи.
– Я полагаю, что нет, – сказал он после непродолжительной паузы. – Нижняя полая вена перерезана очень аккуратно. Равно как и пульмональные вены. Но вот легочный ствол и восходящая аорта просто грубо рассечены. Возможно, даже не с первой попытки. Нет, удаленное таким образом сердце невозможно использовать для трансплантации. Я бы сказал, что его удалял человек, который, несомненно, обладал некоторыми первичными познаниями в анатомии, но наверняка не был хирургом.
