Блейк Крауч - Западня. Занесенные снегом
Шоссе к северу от Ахо было пустынным и сияло в лунном свете. Кроме своего бумажника и чемодана с одеждой, Уилл взял только одно – рубашку Рейчел с эмблемой колледжа.
Они больше никогда не увидят свой дом.
Глава 10
Рейчел пришла в себя два дня спустя. Она лежала на тонком твердом матрасе. Сев, женщина обвела взглядом крошечную комнату, размером чуть больше шкафа-купе, освещенную единственной лампочкой без абажура, которая свисала с потолка.
В голове у нее стучало, во рту пересохло, но Рейчел снова чувствовала себя в состоянии говорить и двигаться. Стены и пол были обиты толстым слоем желтого пористого материала. В углу она заметила пять больших бутылей с водой, а рядом с ними – ящик, заполненный пакетами картофельных чипсов, яблоками, шоколадными батончиками и пачками крекеров. За звукоизоляционными стенами слышалось негромкое гудение.
Миссис Иннис встала. Удержать равновесие было трудно, словно пол под ее ногами смещался. Она снова посмотрела на стены с мягкой обивкой и подумала: «Меня поместили в сумасшедший дом. И это похищение, и монтировка в стекло мне просто почудились. Я сошла с ума».
Рейчел схватила бутыль с водой и отнесла ее к матрасу, после чего села и сделала большой глоток, гадая, наблюдает ли кто-нибудь за ней сейчас.
«Но если я в психиатрической больнице, почему я по-прежнему одета в этот черный костюм?»
Снаружи неожиданно донесся звук, напоминающий рев клаксона. Потом он повторился, и когда пленница задумалась об этом, то поняла, что он как-то связан с этим постоянным гудением, нервирующим ее, и с тем, что комната словно бы движется куда-то. Женщина посмотрела на потолок. Там не было звукоизоляционной обивки – только блестящий металл. И размеры комнаты внезапно обрели смысл, как и слабое покачивание, и гудение, и эти трубные звуки время от времени. «Это не психиатрическая лечебница. Я в прицепе большегрузной фуры», – поняла Рейчел.
Она заплакала, содрогаясь в рыданиях.
Часть II
Призрачное присутствие
Глава 11
Человек, которого теперь звали Джо Фостер, вел старый пикап «Шевроле» вниз по склону холма к городу. Шла середина октября, небо над Колорадо было густо-синим, на пиках гор Ла-Плата на высоте более двенадцати тысяч футов сияли недавно выпавшие снега, а в предгорьях золотом мерцали тополя и осины. В пяти милях к западу в послеполуденном свете колыхались очертания столовой горы Меса-Верде. Мужчина видел отблески солнца на корпусах и стеклах машин, которые ползли на юг по шоссе, пересекавшему национальный парк.
Он въехал в городок Манкос, припарковал свой пикап у края тротуара и выключил двигатель. Было без нескольких минут три часа дня, и в машине было так тихо, что человек слышал, как шелестит над крышей листва. Золотистый осиновый лист упал на лобовое стекло, зацепился за дворник и трепетал несколько мгновений, прежде чем ветер прижал его к стеклу, а потом снова взметнул в воздух.
«Ей понравился бы этот городок», – подумал мужчина.
Он заметил дочь в толпе учеников – она спускалась по каменным ступеням школьного здания. Девочка шла в компании двух подруг, и рюкзак висел у нее на одном плече. Она явно не замечала этого, увлеченная разговором. Сойдя с тротуара на траву, школьницы встали плотным кружком. «Строят планы, – предположил мужчина. – Обещают позвонить друг другу. Делятся глупыми сплетнями».
Он наблюдал за дочерью сквозь покрытое трещинами лобовое стекло – так он мог бы смотреть на нее весь день. По правде говоря, Джо не ожидал, что она доживет до шестнадцати лет. В течение долгого времени Фостер готовил себя к худшему исходу и даже планировал покончить с собой, когда ее не станет. Но потом что-то случилось – или, точнее, не случилось. Она не умерла. Она болела несколько раз в год, дважды болезнь едва не стала роковой – но девочка упрямо возвращалась с опасной черты. Сочетание лекарств и физиотерапии грудного отдела работало, и каждый день, когда она не чувствовала себя больной, воспринимался мужчиной как отсрочка приговора, как приостановка казни.
Сейчас его дочь шла по направлению к пикапу, но когда Джо уже сунул ключ в замок зажигания, какая-то женщина остановила ее.
Он выпрямился. Девочка стояла у края тротуара, беседуя с высокой женщиной в темно-синей юбке и белой блузке. Такой же темно-синий жакет был переброшен через руку незнакомки. Вот девочка покачала головой. Фостер не слышал, о чем они говорили. Он протянул было руку, чтобы открыть дверцу, но дочь уже быстро шла по тротуару, отделавшись от собеседницы, а женщина шагала в другую сторону. Девочка потянула на себя скрипучую дверцу и забралась в «Шевроле».
– Привет, малышка. – Она теперь тоже носила другое имя, но Джо избегал произносить его, называя ее «малышкой» или «солнышком» – или вообще никак.
– Привет, папа.
– Кто эта женщина, с которой ты сейчас говорила?
– Она не сказала.
– Что ей было нужно?
– Она спросила мое имя, узнавала, далеко ли отсюда я живу.
Мужчина включил мотор, и пикап начал постукивать и вибрировать.
– Зачем ей это понадобилось? – нахмурился он.
– Понятия не имею. Я как-то отцепилась от нее, сказала, что мне надо идти. Думаешь, она коп?
– Не знаю.
– Можно я поведу машину до дома?
– Не сегодня, солнышко. – Джо переключил передачу и вывел машину на проезжую часть, а потом медленно проехал мимо школы, высматривая женщину, которая расспрашивала его дочь. – Какого цвета волосы у нее были?
– Темно-каштановые. Она красивая.
Теперь из школы толпой выходили старшеклассники, и среди их высоких фигур было трудно заметить ту женщину.
– Что не так, папа? – спросила юная пассажирка.
Там не было женщины. Только школьники.
– Ты же знаешь, нам нужно быть очень осторожными, – напомнил мужчина дочери.
– Нам снова придется уезжать?
– Пока не знаю, милая. По крайней мере, не сегодня.
Фостер покрутил руль, разворачивая машину в обратном направлении, и поехал за город, вверх по холмам, к дому.
Глава 12
Ферма стояла в роще голубых елей в полутора милях к югу от городка. На задворках дома начиналось маленькое пастбище, а восточную границу принадлежащих этой ферме земель очерчивала река Манкос. Во время весеннего разлива в доме был слышен ее рев.
Уже полностью стемнело. Через открытые окна в дом вливался вечерний воздух – он нес запах увядающих листьев, кислых яблок и навоза с ближайшей фермы.
Девочка достала из шкафа подушки, а мужчина включил DVD-проигрыватель. В прошлый раз они не досмотрели «Головокружение»[3]. Фильмы помогали девочке переносить терапевтические процедуры, и отец с дочерью просмотрели уже больше тридцати картин Хичкока. Мужчина сел рядом с девочкой, а она наклонилась вперед, навалилась на подушку и смотрела, как Джимми Стюарт целует Ким Новак в номере отеля, озаренном зловещим зеленым светом.
Ладонями, сложенными «чашечкой», мужчина равномерно колотил по спине дочки. Через пять минут он велел ей откашляться, а потом она сменила положение тела, улегшись на бок.
Вскоре после того, как родилась дочь, они с женой стали называть ее «соленой деткой», поскольку, когда бы они ни целовали ее в лобик, тот был соленым на вкус. Как-то раз мать упомянула об этом при педиатре, и он сразу же выписал направление на анализ пота – и анализ оказался положительным. Молодые родители и понятия не имели, что чрезмерно соленый пот – главный признак муковисцидоза.
Диагноз был поставлен девочке в возрасте двух лет, и каждый день в течение прошедших четырнадцати лет мужчина проводил с ней физиотерапию грудного отдела. Эта терапия разжижала слизь в ее легких, облегчала дыхание и помогала предотвращать инфекционные болезни. Давным-давно эти процедуры стали обычной частью их дневного распорядка – как чистка зубов перед сном.
По окончании терапии девочка села за кухонный стол – решать домашнее задание по геометрии, а ее отец вышел наружу. Сегодня грузовичок особенно сильно шумел и грелся, и мужчина решил, что надо заменить масло – впрочем, это следовало сделать давно. Он залез под машину и лег на спину, пытаясь открутить пробку маслосливного отверстия. Иногда на проселочной дороге неподалеку слышался шум проезжающего автомобиля, но помимо этого тишина была полной.
Холодало, и над предгорьями поднималась луна. Время от времени случайный ветерок колыхал еловые лапы. От молочной фермы, расположенной ниже по склону, доносилось мычание коров и звяканье их бубенцов.
Наконец Фостер отвинтил крышку и начал сливать грязное масло в подставленный ковш. От темной струи пахло гарью.
Проехала еще одна машина – вот уже третья за последние десять минут. Оживленный вечер.
Автомобиль притормозил и остановился в конце подъездной дороги. Это была городская машина, возможно взятая напрокат, но отнюдь не огромный и шумный пожиратель бензина из тех, на которых ездило большинство соседей Джо.
